Быт и нравы средневековья

НОУ СПО СТОЛИЧНЫЙ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ БИЗНЕС-КОЛЛЕДЖ 
 
 

Факультет программирование в компьютерных системах  
 
 

 

 

Быт и  нравы средневековья

 
 
 
реферат 
 
 

 

 

 

 

 

 

Выполнил: студент 3 курса 
Слепаков Сергей Александрович 
 

 

 

 

 

 

 

Москва, 2011 г.

Содержание:

Введение…………………………………………………………………3

1. Яркость и острота жизни……………………………………………..4

2. Рыцарство……………………………………………………………...8

3. Значение собора в средневековом городе…………………………..12

4. Горожанин и время…………………………………………………...17

5. Преступность средневековья………………………………………...19

6. Роль церкви в образовании…………………………………………..21

 Заключение……………………………………………………………..22

Список литературы…………………………………………………….23

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

   Мне захотелось внимательней рассмотреть жизнь тех времен. Чем жили люди? Какова была их мораль? Чем руководствовались в жизни? Какие повседневные заботы занимали их умы? Насколько же сильно контрастируют интересы людей настоящего и того времени? Как и сейчас были большие города, площади, но с тех пор многое изменилось: если раньше на площади можно было услышать скрип колес, цоканье копыт, стук деревянных башмаков, крики торговцев-разносчиков, грохот и звон ремесленных мастерских, то сейчас это сменилось бешеным темпом городских улиц, промышленными заводами. А как же изменились люди? Мне было интересно, выяснить какую роль играл собор. И почему строительству собора уделялось столько времени. Какой смысл вносил собор в общественную жизнь?

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Яркость и острота жизни

   Когда мир был на пять веков моложе, все жизненные происшествия облекались в формы, очерченные куда более резко, чем в наше время. Страдания и радость, злосчастье и удача гораздо более ощутимо; человеческие переживания сохраняли ту степень полноты и непосредственности, с которой и поныне воспринимает горе и радость душа ребенка. Всякое действие, всякий поступок следовал разработанному и выразительному ритуалу, возвышаясь до прочного и неизменного стиля жизни. Важные события: рождение, брак, смерть - благодаря церковным таинствам достигали блеска мистерии. Вещи не столь значительные, такие как путешествие, работа, деловое или дружеское посещение, так же сопровождались неоднократными благословениями, церемониями, присловьями и обставлялись теми или иными обрядами.

Бедствиям и обездоленности неоткуда было ждать облегчения, в  ту пору они были куда мучительнее  и страшнее. Болезнь и здоровье рознились намного сильнее, пугающий мрак и суровая стужа зимою  представляли собой настоящее зло. Знатностью и богатством упивались  с большей алчностью и более  истово, ибо они гораздо острее противостояли вопиющей нищете и  отверженности. Подбитый мехом плащ, жаркий огонь очага, вино и шутка, мягкое и удобное ложе доставляли то громадное наслаждение, которое  впоследствии, быть может, благодаря английским романам, неизменно становиться самым ярким воплощением житейских радостей. Все стороны жизни выставлялись напоказ кичливо и грубо. Прокаженные вертели свои трещотки и собирались в процессии, нищие вопили на папертях, обнажая свое убожество и уродства. Состояния и сословия, звания и профессия различались одеждой. Знатные господа передвигались не иначе как блистая великолепием оружия и нарядов, всем на страх и на зависть. Отправление правосудия, появление купцов с товаром, свадьбы и похороны громогласно возвещались криками, процессиями, плачем и музыкой. Влюбленные носили цвета своей дамы, члены братства – свою эмблему, сторонники влиятельной персоны – соответствующие значки и отличия.

Во внешнем облике городов  и деревень так же преобладали  пестрота и контрасты. Средневековый  город не переходил, подобно нашим  городам, в неряшливые окраины с  бесхитростными домишками и унылыми фабриками, но выступал как единое целое, опоясанный стенами и ощетинившийся грозными башнями. Сколь высокими и массивными ни были бы каменные дома купцов или знати, здания храмов своими громадами величественно царили над городом.

Разница между летом и  зимой ощущалась резче, чем в  нашей жизни, так же как между  светом и тьмой, тишиною и шумом. Современному городу едва ли ведомы непроглядная темень, мертвая тишина, впечатляющее воздействие одинокого огонька или одиночного далекого крика.

Из-за постоянных контрастов, пестроты форм всего, что затрагивало  ум и чувства, каждодневная жизнь  возбуждала и разжигала страсть, проявлявшиеся то в неожиданных  взрывах грубой необузданности и  зверской жестокости, то в порывах  душевной отзывчивости, в переменчивой атмосфере которых протекала  жизнь средневекового города.

Но один звук неизменно  перекрывал шум беспокойной жизни; сколь бы ни был разнообразным, он не смешивался ни с чем и возносил все превосходящее в сферу  порядка и ясности. Это колокольный  звон колокола в повседневной жизни  уподоблялись предостерегающим добрым духам, которые знакомыми всем голосами возвещали горе и радость, покой  и тревогу, созывали народ и предупреждали  о грозящей опасности. Их звали по именам: Роланд, Толстуха, Жаклин –  и каждый разбирался в значении того или иного звона. И хотя колокола звучали почти без умолку, внимание к их звону не притуплялось. В продолжение пресловутого судебного поединка между двумя горожанами в 1455г., повергшего в состояние невероятного напряжения и город, и весь бургундский двор, большой колокол – «ужасавший слух», по словам Шателлена,- звонил, пока не окончилась схватка. На колокольные церкви Богоматери в Антверпене все еще висит старинный набатный колокол, отлитый в 1316 году и прозванный «Orida», т.е. horrida – страшный. Какое же невероятное возбуждение должно было охватывать каждого, когда все церкви и монастыри Парижа били в колокола с утра до вечера – и даже ночью – по случаю избрания папы, который должен был положить конец схизме, или в честь заключения мира между бургиньонами и арманьяками.

Глубокие волнующее зрелище, несомненно, представляли собою процессии. В худые времена – а они  случались нередко – шествия  сменяли друг друга, день за днем, за неделей неделя. Когда пагубная распря между Орлеанским и Бургундским  домами в конце концов привела к открытой гражданской войне и король Карл VI в 1412г. развернул орифламму, что бы вместе с Иоанном Бесстрашным выступить против арманьяков, которые изменили родине, вступив в союз с англичанами, в Париже на время пребывания короля во враждебных землях было решено устраивать процессии ежедневно. Они продолжались с конца мая чуть не до конца июля; в них участвовали сменявшие друг друга ордена, гильдии и корпорации; они шли всякий раз по другим улицам и всякий раз несли другие реликвии. В эти дни люди постились; все шли босиком – советники парламента, так же как и беднейшие горожане. Многие несли факелы или свечи. Среди участников процессии всегда были дети. Пешком, издалека, босиком приходили в Париж бедняки-крестьяне. Люди шли сами или взирали на идущих. А время было весьма дождливое.

А еще были торжественные  выходы блистательных вельмож, обставлявшиеся со всем хитроумием и искусностью, на которые только хватало воображения. И в никогда не прекращающемся изобилии – казни. Жестокое возбуждение  и грубое участие, вызываемые зрелищем эшафота, были важной составной частью духовной пищи народа. Это спектакли  с нравоучением. Для ужасных преступлений изобретаются ужасные наказания. В  Брюсселе молодого поджигателя и  убийцу, приковывают цепью к кольцу, надетому на шест, вокруг которого пылают вязанки хвороста и соломы. Обратившись  с трогательными словами к  зрителям, он столь умягчил их сердца, «что проливали все слезы из сострадания, и поставил в пример кончину свою, как прекраснейшую из дотоле кем-либо виденных». Менсир Мансар дю Буа, арманьяк, которого должны были обезглавить в 1411г. в Париже во время бургиньонского террора, не только от всего сердца дарует прощение палачу, о чем тот просит его согласно с обычаем, но и желает обменяться с ним поцелуем. «И были там толпы народу, и все почти плакали слезами горькими». Нередко осужденными были знатными господами, и тогда народ получал еще более живое удовлетворение от свершения неумолимого правосудия и еще более жестокий урок бренности земного величия, нежели то могло сделать какое-либо живописное изображение Пляски смерти. Власти старались ничего не упустить для достижения эффекта всего спектакля: знаки высокого достоинства осужденных сопровождали их во время этого скорбного шествия.

Повседневная жизнь неизменно  давала бесконечное раздолье пылким страстям и детской фантазии. Современная  медиевистика, которая из-за недостоверности  хроник преимущественно обращается, насколько это возможно, к источникам, которые носят официальный характер, невольно впадает тем самым в  опасную ошибку. Такие источники  недостаточно выявляют те различия в  образе жизни, которые отделяют нас  от эпохи Средневековья. Они заставляют нас забывать о напряженном пафосе средневековой жизни. Из всех окрашивавших е страстей они говорят нам  только о двух: об алчности и воинственности. Кого не изумит то почти непостижимое неистовство, то постоянство, с которым  в правовых документах позднего Средневековья  выступают на первый план корыстолюбие, неуживчивость, мстительность! Лишь в  связи с этой обуревавшей всех страстностью, опалявшей все стороны  жизни, можно понять и принять  свойственные тем людям стремления. Именно поэтому хроники, пусть даже они и скользят по поверхности  описываемых событий и к тому же так часто сообщают ложные сведения, совершенно необходимы, если мы хотим  увидеть это время в его  истинном свете.

Жизнь все еще сохраняла  колорит сказки. Если даже придворные хронисты, знатные, ученые люди, приближенные государей, видели и изображали последних  не иначе как в архаичном, иератическом облике, то, что должен был означать для наивного народного воображения волшебный блеск королевской власти!

Община горожан. Уникальность средневековым городам Западной Европы придавал их социально-политический строй. Все остальные черты - концентрация населения, узкие улицы, стены и  башни, занятия горожан, экономические  и идеологические функции и политическая роль – могли быть присуще так  же и городам иных регионов и иных эпох. Но только на средневековом Западе город неизменно представляется в виде саморегулирующей общины, наделенной относительно высокой степенью автономии  и обладающей особым правом и достаточно сложной структурой.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Рыцарство

   Рыцарство - особый привилегированный социальный слой средневекового общества. Традиционно это понятие связывают с историей стран Западной и Центральной Европы, где в период расцвета средневековья к рыцарству, по сути, относились все светские феодалы-воины. Но чаще этот термин употребляют в отношении средних и мелких феодалов в противовес знати. Зарождение рыцарства относится к тому периоду раннего средневековья (7-8 вв.), когда получили широкое распространение условные формы феодального землевладения, сначала пожизненные, позже наследственные. При передачи земли в феод его жалователь становился сеньором (сюзереном), а получатель - вассалом последнего, что предполагало военную службу (обязательная военная служба не превышало 40 дней в году) и исполнение некоторых других повинностей в пользу сеньора. К ним относились денежная "помощь" в случае посвящения сына в рыцари, свадьбы дочери, необходимости выкупа сеньора, попавшего в плен. Согласно обычаю, вассала участвовали в суде сеньора, присутствовали в его совете. Церемония оформления вассальных отношений называлась оммажем, а клятва верности сеньору - фуа. Если размеры полученной за службу земли позволяли, новый владелец в свою очередь передавал часть ее в качестве феодов своим вассалам (субинфеодация). Так складывалась многоступенчатая система вассалитета ("сюзеренитет", "феодальная иерархия", "феодальная лестница") от верховного сюзерена - короля до однощитных рыцарей, не имевших своих вассалов. Для континентальных стран Западной Европы правила вассальных отношений отражал принцип: "вассал моего вассала не мой вассал", в то время как, например, в Англии (солсберийская присяга 1085 г.) была введена прямая вассальная зависимость всех феодальных землевладельцев от короля с обязательной службой в королевском войске.

Иерархия вассальных отношений  повторяла иерархию земельных владений и определяла принцип формирования военного ополчения феодалов. Так, вместе с утверждением военно-ленных отношений  шло формирование рыцарства как  служилого военно-феодального сословия, расцвет которого приходится на 11-14 вв. Военное дело стало его главной  социальной функцией. Военная профессия  давала права и привилегии, определяла особые сословные воззрения, этические  нормы, традиции, культурные ценности.

В военные обязанности  рыцарей входило защищать честь  и достоинство сюзерена, а главное - землю от посягательств как со стороны соседних феодальных властителей  в междоусобных войнах, так и войск  других государств в случае внешнего нападения. В условиях междоусобицы грань между защитой собственных владений и захватом чужих земель была достаточно зыбкой, и поборник справедливости на словах нередко оказывался захватчиком на деле, не говоря уже об участиях в завоевательных кампаниях, организованных королевской властью, как например, многочисленные походы германских императоров в Италию, или самим папой римским, как крестовые походы. Рыцарское войско являло собой могущественную силу. Его вооружение, тактика боя отвечали военным задачам, масштабам военных операций и техническому уровню своего времени. Защищенная металлическими военными доспехами, рыцарская конница, малоуязвимая для пеших воинов и крестьянского ополчения играла основную роль в бою.

Феодальные войны не исчерпывали  социальной роли рыцарства. В условиях феодальной раздробленности при  относительной слабости королевской  власти рыцарство, скрепленное системой вассалитета в единую привилегированную  корпорацию, охраняло право собственности  феодалов на землю, основу их господства. Ярким примером тому может служить  история подавления крупнейшего  крестьянского восстания во Франции - Жакерии (1358-1359), вспыхнувшей во время  Столетней войны. При этом рыцари, представлявшие воюющие стороны, англичане  и французы, объединились под знаменами  наваррского короля Карла Злого и обратили оружие против восставших крестьян, решая общую социальную проблему. Влияло рыцарство и на политические процессы эпохи, так как социальные интересы феодального класса в целом и нормы рыцарской морали до известной степени сдерживали центробежные тенденции, ограничивали феодальную вольницу. В ходе процесса государственной централизации рыцарство (средние и мелкие феодалы) составляло основную военную силу королей в их противостоянии знати в борьбе за территориальное объединение страны и реальную власть в государстве. Так было, например, во Франции в 14 в., когда в нарушение прежней нормы вассального права значительная часть рыцарства привлекалась в армию короля на условиях денежной оплаты.