Актуальные проблемы добровольного отказа от преступления в уголовном праве Российской Федерации

Итак, палитра мнений более чем обширна.

Исходя из определения приготовления к преступлению и покушения на преступление, необходимым признаком неоконченного преступления является его прерванность, т.е. прекращение преступной деятельности по не зависящим от лица обстоятельствам. При добровольном отказе этот признак отсутствует, т.к. лицо по собственной воле останавливает начатую преступную деятельность. Следовательно, основанием для непривлечения лица к уголовной ответственности при добровольном отказе является отсутствие состава преступления. То есть нет состава не только оконченного, но и неоконченного преступления. Невозможно совместить самостоятельное прекращение преступной деятельности и недоведение преступления до конца по не зависящим от лица обстоятельствам.

Исходя из положений ст. 8 УК РФ, единственным основанием уголовной ответственности является наличие в деянии лица необходимых признаков состава преступления. Таким образом, добровольный отказ не может признаваться обстоятельством, исключающим уголовную ответственность, так как при добровольном отказе от совершения преступления нет основания уголовной ответственности вообще, в силу отсутствия в данном случае в деянии лица формальных признаков состава преступления. А если при добровольном отказе нет основания уголовной ответственности, то он не может быть обстоятельством, ее исключающим.

Отсутствие состава преступления в действиях субъекта исключает возможность привлечения его к уголовной ответственности и обязывает судебно-прокурорские органы и органы внутренних дел отказать в возбуждении уголовного дела, а возбужденное дело прекратить (п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ44).

На наш взгляд, положения ст. 31 УК РФ о том, что лицо, добровольно отказавшееся от преступления, не должно привлекаться к уголовной ответственности, является лишь пояснением того, что и так прямо предусмотрено УК РФ и самостоятельного значения для уголовных правоотношений не имеет.

Так, ст. 8 УК РФ четко закрепляет основание уголовной ответственности, а ст. 14 УК РФ – понятие преступления, юридического факта, с которого возникают уголовные правоотношения. И если лицо добровольно откажется от преступления, при отсутствии основания уголовной ответственности его никто привлекать к ней не должен, даже если положения нормы о добровольном отказе отсутствовали бы в уголовном законе.

В уголовном праве, при применении которого решается судьба человека, особенно важно точное и однозначное формулирование правовых норм, чему существующая норма о добровольном отказе не соответствует.

Ч. 1 ст. 31 УК, закрепляя понятие добровольного отказа, говорит о преступлении («добровольный отказ от преступления», «доведения преступления до конца»). При добровольном отказе не наступает уголовная ответственность и тем более не может идти речь о наличии в добровольном отказе признаков состава преступления.

В части второй ст. 31 УК РФ сказано, что «лицо не подлежит уголовной ответственности за преступление, если оно добровольно и окончательно отказалось от доведения этого преступления до конца». Опять-таки, о каком преступлении идет речь, если лицо еще не совершило деяния, содержащего все признаки состава преступления?

Далее в ч. 3 ст. 31 УК РФ – «лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до конца (то есть лицо еще не совершившее никакого преступления), подлежит уголовной ответственности в том случае, если фактически совершенное им деяние содержит иной состав преступления». Возникает вопрос: почему иной состав преступления, если лицо еще не совершило деяния, подпадающего под признаки преступления?

Содеянное лицом при добровольном отказе не является преступлением (ни оконченным, ни неоконченным) вследствие отсутствия в нем состава преступления. Состава оконченного преступления нет в силу того, что оно (содеянное) не содержит всех признаков состава преступления, предусмотренного статьей Особенной части УК РФ, деяние не доведено до конца. Состава неоконченного преступления в содеянном также нет, но в силу того, что деяние не было доведено до конца по обстоятельствам, зависящим от субъекта.

Подтверждение тому, что добровольный отказ не является преступлением, мы находим и в судебной практике. Так, в п. 6 Постановления Пленума ВС РФ от 15 июня 2004 г. N 11 отмечается, что покушение на изнасилование или на насильственные действия сексуального характера следует отграничивать от добровольного отказа от указанных действий. Если лицо осознавало возможность доведения преступных действий до конца, но добровольно и окончательно отказалось от совершения изнасилования или насильственных действий сексуального характера (но не вследствие причин, возникших помимо его воли), содеянное независимо от мотивов отказа квалифицируется по фактически совершенным действиям при условии, что они содержат признаки иного преступления45.

Таким образом, при добровольном отказе речь должна идти не о преступлении как таковом, а об осуществлении лицом преступной деятельности, не доведенной до конца по его воле. Поэтому ст. 31 УК РФ могла бы иметь следующую редакцию:

Добровольный отказ от доведения до конца преступной деятельности.

1. Добровольным отказом признается  окончательное и по своей воле  прекращение лицом преступной  деятельности при осознании возможности  доведения ее до конца.

2. Лицо не подлежит уголовной ответственности, если оно добровольно и окончательно отказалось от доведения преступной деятельности до конца.

3. Лицо, добровольно отказавшееся  от доведения до конца преступной  деятельности, подлежит уголовной  ответственности в том случае, если совершенное им деяние содержит иной состав преступления.

4. Организатор преступления и  подстрекатель к преступлению  не подлежат уголовной ответственности, если эти лица своевременным  сообщением органам власти или  иными предпринятыми мерами предотвратили доведение преступной деятельности исполнителем до конца. Пособник не подлежит уголовной ответственности, если до окончания преступления откажется в заранее обещанном содействии или устранит результаты уже оказанной помощи.

5. Если действия организатора  или подстрекателя, предусмотренные частью четвертой настоящей статьи, не привели к предотвращению доведения преступной деятельности исполнителем до конца, то предпринятые ими меры могут быть признаны судом смягчающими обстоятельствами при назначении наказания.

На наш взгляд, определение добровольного отказа, данное в части 1 содержит как объективные, так и субъективнее признаки добровольного отказа. Объективные признаки – это прекращение преступной деятельности. Она может быть как активной (например, уничтожение заранее приготовленных орудий преступления), так и пассивной (например, лицо просто перестает выполнять задуманные действия).

Субъективные признаки характеризуются волевым и интеллектуальным моментами. Волевой момент связан с тем, что лицо добровольно и окончательно прекращает преступную деятельность. Интеллектуальный момент – осознание возможности доведения преступной деятельности до конца.

На наш взгляд было бы более правильным другой вариант разрешения проблемы квалификации добровольного отказа от преступления.

На самом деле, ведь согласно обычной логике, преступление может оказаться неоконченным не только в силу обстоятельств, не зависящих от воли лица, но и в результате добровольного отказа.

Добровольность или вынужденность прекращения предварительной преступной деятельности не должна являться обстоятельством, подтверждающим наличие или отсутствие состава преступления вообще и неоконченного в том числе. Есть ли в деянии лица, совершенном до добровольного отказа, вина? Безусловно. Иначе содеянное вообще не интересовало бы уголовный закон. Но тогда насколько корректно связывать вину, определяемую в ст. 25 УК, с причинами, в силу которых преступление не доводится до конца. В чем отличие неоконченного преступления от деяния, совершенного до добровольного отказа?

Ведь в контексте рассматриваемой проблемы поведение лица до добровольного отказа – не просто «начатое деяние», которым не интересуется уголовный закон. Это тоже неоконченное преступление. Иначе мы должны были бы признать, что, например, если лицо добровольно отказывается от доведения преступления до конца на стадии покушения, выполнив до этого приготовительные действия, последние не являются приготовлением в смысле ч. 1 ст. 30 УК. Приводя аналогичный пример, И.А. Тарханов обоснованно отмечает, что в этом случае уголовно наказуемое приготовление уже завершено и как юридический факт неустранимо. Здесь уголовно-правовое отношение возникло и развивается, и лишь добровольный отказ прекращает это развитие, устраняя тем самым и обязанность лица отвечать за содеянное до добровольного отказа46. Другой вопрос, в какой правовой форме эта обязанность устраняется: в форме освобождения от уголовной ответственности (точнее – от обязанности ее понести) либо в форме исключения уголовной ответственности?

В чем же состоит различие между неоконченным преступлением, предшествовавшим акту добровольного отказа, и неоконченным преступлением в виде приготовления и покушения? И не лишено ли оснований высказанное в свое время В.А. Елеонским мнение о том, что в случае добровольного отказа лицо освобождается от уголовной ответственности за деяние, совершенное до него? Это деяние само по себе уже является преступным и поэтому исключение уголовной ответственности невозможно47. Столь же определенно по этому поводу высказывается С.Г. Келина: юридическая природа добровольного отказа такова, что в действиях лица, совершенных до него, есть состав неоконченного преступления, а потому нецелесообразность принудительного исправления лица уголовно-правовыми средствами в данном случае влечет именно освобождение от уголовной ответственности, но не ее исключение48.

С точки зрения действующего уголовного законодательства уместно констатировать два обстоятельства. Во-первых, уголовно-противоправной и наказуемой является не только оконченная, но и неоконченная преступная деятельность. Во-вторых, различие между неоконченным преступлением, предшествовавшим добровольному отказу и неоконченным преступлением в виде приготовления и покушения состоит не в уголовно-правовых последствиях, которые законодатель в первом случае четко не определил, «скрыв» их за формулировкой «не подлежит уголовной ответственности», не в отсутствии или наличии признаков состава неоконченного преступления, а в характере причины недоведения преступления до конца. Способен ли характер такой причины, причины сугубо субъективного порядка (по воле лица, совершающего преступление, либо помимо его воли) влиять объективно на то, что уже совершено? Вряд ли. Это обстоятельство, не исключая уже содеянное из сферы уголовно-правового реагирования, может влиять лишь на характер и объем такого реагирования. Законодатель отказывается от уголовного преследования при добровольном отказе не потому, что в содеянном нет признаков состава неоконченного преступления: он тем самым стимулирует, поощряет позитивное поведение лица, начавшего преступное посягательство49. Здесь уголовный закон реагирует уже на посткриминальное поведение. Поэтому с юридической точки зрения акт может выражаться максимум в освобождении от уголовной ответственности. Этот акт не может рассматриваться как исключение уголовной ответственности. Исключая уголовную ответственность за деяние, совершенное до добровольного отказа, мы прежде должны в УК объявить такое деяние непреступным. А это прерогатива только законодателя. Однако ни в каких отечественных нормативных актах уголовно-правового характера об этом речь не шла и не идет. Реакция уголовного закона на деяние, совершенное до добровольного отказа, исходя из целесообразности, может включать спектр иных, более жестких уголовно-правовых последствий – смягчение наказания при его назначении, освобождение от наказания.

В качестве контраргумента предложенному нами пониманию юридической природы поведения лица до добровольного отказа и правовых последствий последнего, как это ни странно звучит, может быть использован все тот же уголовный закон.

Следует отметить, что при довольно распространенном в литературе стремлении толковать формулировку «не подлежит уголовной ответственности» в значении исключения уголовной ответственности сам законодатель использует это понятие лишь однажды: «Неисполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения исключает уголовную ответственность (курсив наш)» (ч. 2 ст. 42 УК). Формулировка же «не подлежит уголовной ответственности» в действующем УК используется в четырех случаях: помимо ст. 31 УК, при обозначении последствий так называемой «возрастной» и «общей» невменяемости – ч. 3 ст. 20, ч. 1 ст. 21 УК и при определении последствий эксцесса исполнителя для других соучастников преступления – ст. 36 УК. Между тем в названных случаях уголовная ответственность именно исключается, потому что в первом из них отсутствует обязательный признак, характеризующий субъекта преступления (вменяемость), во втором – в силу отсутствия вины, т.е. обязательного признака субъективной стороны преступления. Других оснований для интерпретации формулировки «не подлежит уголовной ответственности» в смысле исключения последней в уголовном законе нет. Последствием отказа должен быть акт освобождения от уголовной ответственности.

При решении вопроса о правовых последствиях добровольного отказа нельзя игнорировать и еще одно обстоятельство принципиального характера. Фактическое признание добровольного отказа обстоятельством, исключающим уголовную ответственность, а соответственно, и обстоятельством, исключающим преступность содеянного до добровольного отказа, влечет за собой совершенно определенные юридически значимые последствия. При том, что обстоятельства, исключающие преступность деяния (ст. 37-42 УК), и обстоятельства, влекущие освобождение от уголовной ответственности (в частности, предусмотренные ст. 75, 76, 78 УК), входят в число обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу (п. 5, 7 ч. 1 ст. 73 УПК), только обстоятельства первой группы влекут за собой прекращение уголовного дела по реабилитирующим основаниям. Следовательно, и добровольный отказ должен подпадать под эти основания. А насколько это социально справедливо и юридически обосновано? Только нереабилитирующий характер прекращения уголовного дела сохраняет признание факта хотя и неоконченного, но преступления, а соответственно, и наличие связанной с этим фактом обязанности лица отвечать, например, по гражданскому иску, нести судебные издержки. А потом, представим себе ситуацию, при которой лицо, добровольно отказавшееся от доведения одного преступления до конца, при вменении ему другого преступления будет возражать против прекращения уголовного дела по ст. 31 УК. Будут ли состоятельны его требования? Очевидно, да. Но предусмотренной законом возможности реализовать это право не будет, поскольку акт прекращения уголовного дела по реабилитирующему основанию по определению исключает подобную возможность.