Образы США и СССР в концепции мировой политики 3. Бжезинского

                                                                 Реферат

«Образы США и СССР в концепции мировой

политики 3. Бжезинского»

Оглавление

1) Введение………………………………………………………………………3

2) Збигнев Бжезинский………………………………………………………….4

3) Пространство и время в мировой политике……………………………...…5

4) Образ США как элемент концепции мировой политики…………….…….8

5) Образ СССР в работах Бжезинского …………………...…………………..11

6) Заключение…………………………...………………………………………15

Введение

              В политической науке и публицистике особое внимание уделяется сегодня анализу внешней политики Соединенных Штатов, претендующих на роль основного игрока в мировом политическом пространстве. Среди важнейших документов, формулирующих внешнеполитические принципы США, — “Стратегия национальной безопасности” президента Дж.Буша, где, в частности, рисуется образ противника, способного действовать вопреки рациональной логике “западного” человека, угрожая превратить современную цивилизацию в хаос. Для более глубокого понимания данной позиции, характерной для современной американской политической культуры, имеет смысл обратиться к работам тех авторам, которые наиболее последовательно отстаивали подобные взгляды. К ним, бесспорно, относится З.Бжезинский. Занимая один из ключевых государственных постов в США, он в течение ряда лет определял американскую внешнюю политику, был ее идеологом и активным пропагандистом.

              Рассмотрем некоторые сущностные компоненты концепции мировой политики Бжезинского, и в первую очередь — заложенные там образы США и СССР.

Збигнев Бжезинский

              Збигнев Бжезинский - выдающийся политолог, аналитик, государственный деятель, доктор философских наук. Он является одним из авторитетнейших специалистов мировой политики. Именно мировой: Бжезинский всегда более интересовался и плотнее занимался политикой в её глобальных масштабах. Внутренние события США никогда не были сферой его деятельности. Бжезинский участвовал во многих предвыборных компаниях, давал анализ политических доктрин, но всё ж предметом его исследования и местом реализации политических программ стала международная арена.

              Даже после ухода Збигнева Бжезинского из большой политики, к его мнению прислушиваются, а его прогнозы воспринимаются всерьёз. Он часто даёт интервью самым известным мировым газетам и радиостанциям. Такое внимание не случайно. Ведь это человек, обладавший всей тайной информацией внешней политики на протяжении почти 10 лет.

              Через всю свою политическую жизнь он пронёс чувство глубокого патриотизма к своей родине Польше. Многие его политические решения надо рассматривать через призму особого отношения к делам Восточной Европы. Во многом на некоторую субъективность взглядов Збигнева Бжезинского повлияла его биография и детство в частности. 
 

Пространство и время в мировой политике

              Мировая политика (“world politics”) рассматривается Бжезинским прежде всего как пространственно-временной континуум, как ограниченная физическим пространством Земли особая “среда”, которая обладает собственными характеристиками, не сводимыми к свойствам внешнеполитических акторов. С течением времени ее параметры меняются. В работах 1970 — 1980-х годов он так определял ключевые тенденции этих изменений: “Наш мир становится все более и более бурным. Факторы нестабильности берут в исторической перспективе верх над силами, которые создают более организованную кооперацию. Неизбежный вывод всякого беспристрастного анализа глобальных тенденций состоит в том, что социальный беспорядок, политические волнения, экономический кризис и международные противоречия в течение остатка этого века получат еще более широкое распространение”.

              Бжезинский отмечал несколько источников нестабильности. Один из них — усиливающееся советское влияние на мировые дела. Однако фундаментальными факторами трансформации глобальной среды ему представлялся переход развитых стран в технотронную эру и соответствующие инновации в информационных технологиях и средствах коммуникации. Грядущую эру он определял как “технотронную”. “Постиндустриальное общество становится ‘технотронным’, т.е. таким, которое в культурном, психологическом, социальном и экономическом отношениях формируется под воздействием техники и электроники, особенно развитой в области компьютеров и коммуникаций”.

              Если раньше массы людей объединялись с помощью политических партий и профсоюзов, программы которых пропагандировались через печать, то в “технотронном обществе” эта функция переходит в основном к аудио-визуальным средствам массовой информации. В нарушение устаревающих ныне традиций выражения чувств на национальных языках телекоммуникации “заменяют язык образностью, являющейся скорее интернациональной, чем национальной”, поскольку она знакомит с жизнью разных стран и тем самым предопределяет “космополитическое, хотя и в высшей степени импрессионистское, вовлечение в глобальные дела”.

              Технотронная революция, согласно Бжезинскому, влияет и на образное восприятие реальности. “Жизнь кажется лишенной связей, поскольку окружение быстро меняется, а люди все больше подвергаются манипуляциям и становятся уступчивыми. Все вокруг начинает видеться преходящим и временным: внешняя реальность — скорее подвижной, чем устойчивой, люди — скорее синтетичными, нежели аутентичными”. Соответственно, рушатся традиционные связи и в семье, и между поколениями. Общественная жизнь фрагментируется, несмотря на растущие тенденции к глобальной интеграции. Этот исторический парадокс, по мнению Бжезинского, способствует краху старых верований, связанных с национальными и идеологическими общностями людей, и складыванию нового глобального восприятия мира.

              Подобно Маклюэну, Бжезинский готов предположить, что коммуникационно-телевизионное единство формирует нечто вроде глобальной нервной системы, и отмечает, что такая система, основанная на чувственном отношении к миру, влечет за собой не столько рациональное понимание реальности, сколько ощущение ее изменчивости и неопределенности. Технотронная революция, подчеркивает он, носит не локально-территориальный, а пространственно-временной характер, охватывая весь мир посредством новейших средств аудио-визуальной связи и распространяя повсюду единые стили одежды, поведения, организации быта и досуга, возникающие благодаря глобальной эскалации продуктов массовой культуры. “Часто утверждается, — пишет он, — что современный мир, находящийся под растущим воздействием индустриальной и урбанистической революций, станет более гомогенным в перспективе. Может быть, оно и так, но это гомогенность ненадежности, неопределенности и интеллектуальной анархии.

              В целом, изменения в системах массовых коммуникаций в технотронную эпоху оцениваются Бжезинским как фактор, создающий более неопределенный, ненадежный, анархичный, но в то же время глобально гомогенный контекст мировой политики. Принятие внешнеполитических решений и реакция на них со стороны крупных групп населения потенциально становятся все менее рациональными. Вместе с тем вследствие развития систем коммуникации массы все активнее вовлекаются в политику, в т.ч. международную. Одно из подтверждений тому — усиление влиятельных политических движений, особенно в странах “третьего мира”. “Большинство ‘третьего мира’ составляют страны, которые, вероятно, по-прежнему будут страдать от слабой экономики и неэффективного управления, при том что у их все более грамотного, политически пробудившегося и беспокойного населения возрастет чувствительность к демагогической мобилизации, осуществляемой политическими движениями”.

              Указывая на значительный демографический рост в странах “третьего мира”, Бжезинский отмечает, что его давление на бедные экономики развивающихся государств в сочетании с политической неустойчивостью могут стать источником беспорядка и насилия не только внутри этих государств, но и в рамках мировой системы в целом. Это напряжение проявится в умножении региональных конфликтов между развивающимися странами. Сверхдержавы не будут, по прогнозу Бжезинского, непосредственными их участниками. Но усиливающая конфликтность мировой политики создаст такой контекст, в котором сверхдержавам, и в первую очередь — США, станет сложнее вырабатывать внешнеполитический курс. Иными словами, в связи с ростом числа и интенсивности региональных конфликтов “мировая политика” окажется более хаотичной и непредсказуемой.

              В концепции мировой политики Бжезинского время неразрывно связано с параметрами пространственной организации. Нарастание нестабильности в 1970 — 1980-е годы включается им в более сложную картину крушения евроцентричного миропорядка, который “пал в ходе двух мировых войн и Великой депрессии. Его место на короткое время занял Pax Americana, сохранявшийся только около полутора десятков лет; за ним последовал нелегкий период фактического кондоминиума, который неформально сдерживал глобальное насилие. Это положение сейчас рушится… Жизненно важный вопрос для последующей эры заключается в том: двинется ли мир в направлении неких широких кооперативных соглашений или совершит прыжок в деструктивный хаос.

              Как мы видим, трансформация мировой политики приобретает у Бжезинского черты одновременно поступательного и циклического процесса: эпохи относительного порядка чередуются с периодами нестабильности. Настоящее — время углубляющейся нестабильности, сменившее эру порядка (биполярного мира). Все предшествующие варианты мирового устройства были в конечном итоге построены на принципах “реалполитики”, т.е. на доминировании сильных геополитических игроков над слабыми и сравнительно устойчивом равновесии между главными игроками. Построение новой мировой системы на принципах баланса сил и доминирования оказывается невозможным из-за умножения числа активных и самостоятельных игроков, усиления политических движений в странах “третьего мира”, ослабления национальных государств и возникающей в результате технотронной революции глобальной “неопределенности и интеллектуальной анархии”. Соответственно, единственная альтернатива “деструктивному хаосу” — постепенное наращивание всеобщей кооперации.

              Если мировой порядок и возможен в будущем, то его базой станет не взаимное сдерживание, а взаимная выгода. Он будет именно тем конечным пунктом развития мировой политики, который описывается в либеральных теориях международных отношений. Словом, выбор пути развития осмысливается Бжезинским в бинарной оппозиции “порядок — хаос”. Впереди либо совершенный порядок всеобщей международной кооперации, либо принципиально неконтролируемый хаос “войны всех против всех”.

Образ США как элемент концепции мировой политики

              Центральным элементом концепции Бжезинского выступают США. Их “центральность” имплицитно присутствует в самой постановке проблем, которые в конечном итоге сводятся к нескольким ключевым вопросам: Как изменения в мире воздействуют на США и их способность к мировому лидерству? Как американская политика влияет на мир? В чем заключается миссия Америки в современном и будущем мире? Что необходимо предпринять для реализации этой миссии, как усилить мощь и моральное лидерство США? Кто представляет для США угрозу? Кто может рассматриваться в качестве их друга и союзника? Подобный подход нашел свое отражение в названиях основных работ Бжезинского, написанных в 1960 — 1990-е годы.

              США всегда виделись Бжезинскому главным источником технологических и культурных инноваций в современном мире: “Рим экспортировал законы, Англия — парламентскую партийную демократию, Франция — культуру и республиканский национализм, а современные Соединенные Штаты — научно-технические новации и массовую культуру, обусловленную высоким уровнем потребления”. Кроме того, он считает США единственным претендентом на мировое лидерство. Остальные внешнеполитические акторы, в т.ч. Советский Союз, могли состязаться с ними лишь в каких-то аспектах развития, но ни один из них не был способен стать подлинным лидером. При этом под лидерством подразумевается не столько силовое доминирование, сколько сочетание экономической мощи с политической и идеологической привлекательностью. В 1950-е годы США, по мнению Бжезинского, были единоличным мировым лидером. В 1960 — 1970-е годы СССР бросил им вызов, не будучи реально в состоянии занять это место. “СССР просто не хватает возможностей навязывать свою волю миру в такой мере, чтобы это хотя бы отдаленно напоминало доминирование, которого достигли США в эпоху Pax Americana 1950-х годов. Доминирование Америки покоилось не только на военном превосходстве, но также на ее экономической, политической, культурной и даже идеологической привлекательности. Советский Союз совершенно не конкурентоспособен ни в одной из этих областей. Чтобы установить в турбулентном мире Pax Sovietica, одной только военной мощи недостаточно”. Но если СССР (как самая мощная после США держава) не в силах стать мировым лидером, то им может быть только Америка.