Удельная система в России

Удельная система

По смерти Ярослава I Владимировича (1054) русская земля, находившаяся под  властью киевских князей, была разделена, согласно его завещанию, между его  сыновьями: старший, Изяслав, получил  Киев, Новгород и Туров, Святослав  — Чернигов, Всеволод — Переяслав, Вячеслав — Смоленск, Игорь —  Владимир Волынский. И до Ярослава I русская земля несколько раз делилась между князьями: так, напр., Святослав Игоревич разделил ее между своими тремя сыновьями: Ярополком, получившим Киев, Олегом, получившим землю Древлянскую, и Владимиром, княжившим в Новгороде. Но это разделение существовало недолго. Братья стали враждовать между собой; Ярополк и Олег погибли в борьбе, и князем остался один Владимир. После смерти Владимира Святославича русская земля тоже была разделена между его сыновьями, которые все погибли в междоусобиях, кроме Ярослава, который и соединил снова всё княжение в своих руках. Ярослав I был последний единый князь киевский; владения его, разделенные между его сыновьями, не соединялись более под одною властью. Отдельные княжения впоследствии, при иных условиях, были объединены под властью вел. князя московского и образовали, во всей своей совокупности, государство русское. Период русской истории от смерти Ярослава I до XIV — XV вв., т. е. до того времени, когда объединительная политика моск. государей дала более или менее заметные результаты, известен под именем удельного, хотя самое название удел входит в употребление раньше XIII — XIV вв. Характерным признаком этого периода является распадение русской земли на множество отдельных владений-княжеств. Первоначальные исследователи, напр. Карамзин, полагали, что характер этих владений на всем протяжении периода был один и тот же, но со времени появления диссертации Соловьева "Об отношениях князей Рюрикова дома" различают две эпохи в истории У. периода, первую — от смерти Ярослава до XII — XIII в. приблизительно, вторую — от этого времени до окончания уделов. В первую эпоху господствует родовой порядок наследования и владения. Вся земля распадается на несколько княжений, но они не обособляются, а составляют как бы собственность всего княжеского рода. Все княжения — по степени, вероятно, их доходности и значения — распределялись в известном порядке, в каком их и наследовали члены княжеского рода, следуя порядку естественного старшинства. После изгнания, напр., из Киева Изяслава Ярославича вел. кн. киевским сделался Святослав черниговский, а в Чернигов перешел Всеволод переяславский и т. д. Таким образом, князья не сидели на одном месте, а передвигались, по старшинству, когда освобождалось чье-нибудь место. Ha практике, однако, порядок старшинства постоянно спутывался и нарушался; младшие князья раньше старших захватывали лучшие владения. Отсюда бесконечное количество междоусобных войн. Изучение всех этих явлений представляет большие трудности. Научная полемика ведется, главным образом, относительно двух вопросов: как образовалось дробление на княжества в древней Руси и чем поддерживалось при этом единство русской земли? Ответы даются разные. Решая первый вопрос, историки XVIII в. и Карамзин приписывали дробление русской земли личной воле киевских князей, которые из любви к детям не желали никого из них обидеть и раздробили землю. Полевой, в своей "Истории русского народа", видел в наделении князей землями противодействие начинавшему развиваться феодализму. Надеждин искал объяснения в нравах и обычаях славян, Погодин — в праве князей, по славянскому обычаю, владеть сообща землею, приобретенною трудами их отцов и дедов, Соловьев — в родовом быте, при котором каждый князь, принадлежа к княжескому роду, считал себя в праве получить известный участок для управления. Пассек, к мнению которого близко подходит взгляд В. О. Ключевского, видел причину дробления русской земли в стремлении городских общин к самостоятельности. Наконец, Н. И. Костомаров указывал на стремление к обособлению не городов, а шести племен, входивших в состав киевского княжества. По второму вопросу — чем поддерживалось единство русской земли? — также были высказаны разнообразные мнения. Карамзин находил, что чувство княжеского родства связывало князей в одно целое, Соловьев, Кавелин и другие представители теории родового быта искали объяснения в характере родового владения. "Князья, — говорит Соловьев, — не теряют понятия о единстве, нераздельности своего рода; это единство, нераздельность выражались тем, что все князья имели одного старшего князя, которым всегда был старший член в целом роде; следовательно, каждый член рода в свою очередь мог получить старшинство, не остававшееся исключительно ни в одной линии". Н. И. Костомаров видел в древней Руси федерацию, составленную из шести больших народностей: южно-русской, северской, великорусской, белорусской, псковской и новгородской. Связью между этими федеративными единицами служило единство происхождения и языка, единство княжеского рода, христианская вера и единство церкви. Б. Н. Чичерин высказал мысль, что древняя Русь не знала государственного порядка; в ней преобладало начало частное, личное. Положение это развил В. И. Сергеевич: древняя Русь не имела политического единства; князья, руководимые личными интересами, вступают друг с другом в борьбу, не наследуют столов по праву, а добывают их силой. Свои отношения друг к другу и к народу они определяют путем договоров. В. О. Ключевский снова старается найти единство русской земли после смерти Ярослава и основанием его считает, во-первых, связь родственную, соединявшую князей, и, во-вторых, связь экономическую, соединявшую отдельные области, на которые русская земля распалась. Вторая эпоха в истории У. периода (мы удерживаем старое название) характеризуется разложением старого родового союза князей: территория русской земли распадается на княжества, состоящие в потомственном владении какой-нибудь княжеской семьи. Князья теперь не переходят уже из одной волости в другую, а оседают на местах, в какой-нибудь одной волости. Освободившаяся волость (княжение) поступает уже не в род, а переходит по наследству или по завещанию к личному потомству князя, владевшего этой волостью. Волости, получившие теперь характер княжеских вотчин, называются уделами. Название это начинает входить в употребление с XIII века и получает право гражданства окончательно в XIV в. Слово удел получает с этого времени специальное значение территории, которая подчинена власти князя наследственно и управляется им отчасти на началах государственного права, но преимущественно на началах права частного, как вотчина. Родовая связь между князьями мало-помалу исчезает; вместо одного великого князя — сначала киевского, затем владимирского, — воплощавшего в себе идею родового старшинства, теперь появляется несколько великих князей: в Твери, Рязани и т. п. Отношения между князьями определяются договорами. Князья, как собственники, начинаюсь стремиться к увеличению своих владений за счет других. В конце концов более сильные из них — московские — поглощают остальных. Этот порядок, установившийся на Руси в XIII — XIV вв., некоторые историки и называют специально У. системой, с этого времени начинают и У. период (С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, С. Ф. Платонов). Каким же образом создался этот новый порядок вещей в русской земле? С. М. Соловьев объясняет это гипотезою о старых и новых городах. По его мнению, в киевской Руси господствовало родовое начало: вся земля с городами составляла общую собственность княжеского рода. Усобицы между князьями ведутся здесь не за волости, а за порядок владения волостями. Так было до Андрея Боголюбского. Этот князь переселяется на север и полагает здесь начало новому порядку вещей. В Суздальской земле князья основывают много новых городов, которые становятся полной собственностью князей, их вотчинами. Здесь, на северо-востоке, возникает и новое понятие об уделе, как частной собственности князя. В связи с этим находится и перемена междукняжеских отношений. Князья делят свои вотчины между детьми, не обращая внимания на родовые права, и стремятся усилить свои уделы на счет других. При таких обстоятельствах тот из князей выше, на чьей стороне находится материальное преобладание. В конце концов, преобладание это остается за Москвой; другие князья становятся в подданническое, служебное отношение к московскому; в конце концов, независимые князья исчезают, и образуется одно Московское государство. К. Д. Кавелин не придавал особого значения различию старых и новых городов. "История наших князей, — говорит он, — представляет совершенно естественное перерождение кровного быта в юридический гражданский". Владея сообща землей и составляя один род, князья беспрестанно переходят с места на место. Наконец, они начинают оседать. "Как только это сделалось, княжеский род раздробился на ветви, из которых каждая стала владеть особенным участком земли — областью или княжеством". Это был первый шаг к собственности. В каждом княжении, правда, продолжается еще старый порядок вещей, общее владение, постоянные переходы князей; но все же мысль о том, что княжеская вотчина — наследственная собственность, созревает, укрепляется окончательно; территориальные владельческие интересы берут верх над кровными, родственными. Князья мало-помалу утрачивают сознание, что они члены одного рода, кровные между собою; род княжеский превращается во множество отдельных, независимых владельцев. Здесь лежит первый, хотя и слабый зародыш гражданского общества. Оно нестройно и бессвязно, потому что не суд, не верховная власть определяли его отношения, а произвол и сила оружия. Одному из князей-собственников удалось, с помощью разных благоприятных обстоятельств, усилиться на счет других. Он и его преемники усердно, правдой и неправдой, прибирали чужие владения к своим рукам. Так образовалась огромная вотчина, в которой исподволь стали появляться первые зачатки государства; но и они обуславливались не степенью тогдашнего развития, а громадностью факта, физическими средствами владельца. Этот порядок вещей продолжался два с половиною века, пока, наконец, в начале XVIII в., Московское царство действительно преобразовалось в политическое, государственное тело и стало державой в настоящем значения слова. По мнению Б. Н. Чичерина, "родовым отношениям придано уж слишком много значения в средневековой Руси". В древнейшую эпоху несомненно господствовали исключительно кровные союзы; но с появлением дружины, с развитием новых жизненных элементов старинная кровная связь разрушается, и в удельное время родовые отношения не имели уже особого значения. Князья русские первоначально объединили отдельные славянские племена, но у них еще не было понятия о государстве, и они смотрят на землю как на свою собственность, делят ее между своими наследниками по частному праву. Общее единство земли поддерживается еще в это время сознанием о единстве княжеского рода, беспрестанными переходами князей, которые смотрели на землю как на общее свое достояние и охотно менялись волостями. Как только князья сделались оседлыми и линии родства раздробились, рушилось и единство рода, а вместе с тем уничтожилось единство земли. Теперь уже "каждая вотчина составляла отдельное общественное тело, с отдельным своим владельцем, который часто находился с другими в отношениях враждебных или соединялся с ними связью родственною, т. е. личною, частною, а отнюдь не принадлежностью к единому отечеству и народу". Если и раньше, с самого начала удельного периода, отношения между князьями определялись не столько правилами родства, сколько договорами, то теперь договорные отношения еще более усиливаются. Среди князей не было общей государственной власти и государственных понятий: "великий князь — не государь, удельные — не подданные. Это свободные лица, соединенные довольно шаткою родственною связью и вступающие в добровольные взаимные обязательства". В удельный период, таким образом, господствует частное право. Только впоследствии, когда путем фактического преобладания над другими князьями московский князь объединил различные княжения под своею властью, "явилось понятие о государе и земле: государь был верховный правитель, а земля составляла его государство" ("Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей"). Мнение Б. Н. Чичерина встретило возражения со стороны А. Д. Градовского. Первоначальная история России, по его словам, "определяется двумя важными фактами, не известными Западной Европе: понятием о единстве территории и бродячим состоянием народонаселения. Государственная территория считалась общим наследием всего княжеского рода и всех русских людей. Переходили князья из одного княжения в другое, стремясь получить старшее киевское княжение; за ними следовала дружина: остальные классы также беспрепятственно переходили из одного княжения в другое, отыскивая новых, больших льгот, или же просто из любви к передвижению. Подобное беспрерывное передвижение князей и населения способствовало сознанию единства русской земли. При таком порядке старшинство киевского князя не было настоящею государственною властью. Младшие князья не считали себя его подручниками, а его — своим господином". Они не признавали за ним права вмешательства во внутреннюю жизнь их княжений. Свои отношения к старшему князю и к другим князьям они облекали в форму договора. Разрозненность областей обуславливалась не только разделением княжеской власти, но и состоянием общества, среди которого действовал княжеский род. Мало-помалу дружинники приобретают оседлость, становятся землевладельцами. Как и другие частные землевладельцы, они должны были нести повинности в пользу того князя, во владениях которого находились их вотчины. Князь имел, поэтому, не право собственности на эти вотчины, а только право на повинности с них. Кроме того у князя были и собственные села, которыми он владел на правах полной собственности. Следует строго различать, поэтому, понятие княжеской вотчины и волости. "Волость означала доход, принадлежавший князю, как представителю государственной власти. Он владел им по государственному, а не по частному праву. Объектом волостного права не были земля и люди, приобретенные князем в качестве частного владельца. Волостная земля имела государственное значение в том смысле, что она находилась во владении лиц, несших с неё государственные повинности". Таким образом уже в период удельный существовали среди русского народа понятия, имевшие характер не частноправный, а государственный. Понятия эти потом развились и одержали окончательно верх в московский период. В. О. Ключевский в характеристике У. периода очень близко подходит к мнению А. Д. Градовского. Общество сев.-вост. Руси имеет, по преимуществу, сельский характер. Князья тоже становятся хозяевами, приобретают в собственность земли, села. Это владение на вотчинном праве различается князьями от волостей, которыми они владели на праве государственном; но при эксплуатации оба владения смешивались. Князья, сделавшись вотчинниками, продолжали оставаться политической властью в уделе, сохраняя при этом такие права, каких не имели другие вотчинники, они, напр., собирали доходы с других вотчинников, но распоряжались этими доходами не как государственною, а как частною собственностью, раздавая их в виде льгот по своему усмотрению. У. князя сев.-вост. Руси можно, поэтому, определить как "вотчинника с правами государя и государя с привычками вотчинника". Переход от родового порядка владения землей к У., наступившему с XIII в., В. О. Ключевский объясняет таким образом: "Действовавший между Ярославичами в Киевской Руси совместный родовой порядок владения всей Русской землей по очереди старшинства уступил место на суздальском севере, в потомстве Всеволода III, раздельному наследственному владению частями земли на праве полной личной собственности. Новый порядок утверждался в северной Руси одновременно с ее русской колонизацией, которая и была главной причиной этой перемены. Северные князья, руководя этой колонизацией, заселяя и устраивая свои владения, привыкали смотреть на них как на дело рук своих, т. е. как на свое личное достояние. Действие этого порядка сопровождалось следствиями, очень важными для последующей политической судьбы сев. Руси: 1) путем раздела княжеских вотчин между наследниками сев. Русь в XIII — XV вв. постепенно раздробилась на множество мелких уделов, приближавшихся по своим размерам к вотчинам простых частных землевладельцев; 2) измельчание уделов сопровождалось обеднением У. князей и упадком их правительственного авторитета; 3) У. порядок вносил в среду князей взаимное отчуждение, ослаблял в них чувство солидарности, общности интересов, отучал их действовать сообща, делал их не способными к дружным политическим союзам; 4) отчуждая князей друг от друга и замыкая их в мелких наследственных вотчинах, У. порядок понижал уровень их гражданского чувства и земского сознания, затемнял мысль о единстве Русской земли, об общем народном благе. Облегчая борьбу с У. князьями, этими следствиями У. порядок подготовил свое собственное разрушение и политическое объединение сев. Руси одним из У. княжеств — московским" ("Краткое пособие по русской истории"). По мнению И. Е. Забелина, отдельные княжества в У. период были связаны чувством национального единства, жившим в народе. Забывая это единство, князья преследовали свои только личные цели, заботились только о своих уделах. Кто лучше хозяйничал в своем уделе, лучше его устраивал, увеличивал, тот считался и лучшим князем. Хозяйственные наклонности князей вполне обуславливались состоянием общества того времени, наклонностями всего населения, преимущественно же посадского, рабочего и промышленного. Московские князья лучше других хозяйничали — и симпатии народные подняли их в конце концов на высоту национального государя.