Злоупотребление правом: на материалах Республики Казахстан

Классификация форм злоупотребления правом по целям вызывает особый интерес, поскольку именно скрытая и незаконная цель образует один из важнейших признаков злоупотребительного поведения. В зависимости от цели злоупотребление правом предлагается подразделить на следующие формы: а) злоупотребление правом с единственным намерением, т.е. с исключительной целью - причинить вред другому лицу (шикана); б) злоупотребление правом с целью обогащения, т.е. с целью получения имущественной выгоды (наживы); в) злоупотребление правом с целью избегания (уклонения) от выполнения своих обязанностей; г) злоупотребление правом с целью воспрепятствования, блокировки реализации субъективных прав кредиторов на их защиту и восстановление [8, с.145].

Злоупотребление правом в форме шиканы, как действия с исключительным намерением причинить вред другому лицу, стало классическим примером злоупотребительного поведения. Некоторые ученые признают ее единственной формой злоупотребления правом и отсюда делают вывод вслед за М.М. Агарковым о наличии лишь проблемы коллизионности гражданско-правовых норм. Однако это отнюдь не исключает проявления других форм злоупотребления правом, кроме шиканы, поскольку причинение вреда другому лицу использованием права исключительно ради своего удовольствия - это удел психически нездоровых людей и представляет собой хотя и яркие, но редкие случаи. Иные формы злоупотребления правом будут уже не разновидностями шиканы, а «параллельными» ей формами и в рамках содержания исследуемого правонарушения [9, с.89].

За недобросовестным поведением чаще всего кроется определенная корыстная цель - получение в том или ином виде имущественной выгоды. Злоупотребление правом с целью собственного обогащения образует самостоятельную классификационную форму, при которой нарушителю безразлично по большому счету материальное, либо психическое положение пострадавшего; он увлечен своей целью - обогатиться, в том числе, с помощью имеющихся у него правовых средств.

Наиболее распространенной формой злоупотребления правом можно выделить действия лица с конкретной целью - избегание, уклонение от выполнения своих гражданско-правовых обязанностей. Но и в этом случае управомоченный субъект ссылается на ту или иную норму права (правомочие), либо условие договора, которые, по его мнению, не позволяют ему исполнить свою обязанность. При этом, субъект имеет фактическую возможность исполнить свое обязательство.

Наиболее изощренной формой злоупотребленого поведения являются действия с целью воспрепятствования, блокировки реализации субъективных гражданских прав кредиторов на их защиту и восстановление. Чаще всего подобная форма проявляется при предъявлении кредитором в суд требования к должнику, который в качестве «возражения» при этом выдвигает те или иные встречные требования. В большинстве случаев эта форма представляет собой субъективную сторону злоупотребления правом на защиту, но иногда представляет собой собственные злоупотребительные схемы (например, реализация имущества по мнимым сделкам с целью сокрытия его от законных требований кредиторов).

Классификация форм злоупотребления правом может происходить не только по «вертикали», но и по «горизонтали»: а) злоупотребление нормами закона и подзаконными актами; б) злоупотребление условиями договоров; в) злоупотребление правом в обход закона, т.е. с использованием законотворческих, либо договорных пробелов и ошибок.

Классификация форм в зависимости от юридических актов, которые подвергаются правовому злоупотреблению, не вызывает больших трудностей и определяется существующей иерархией юридических документов: международные акты, Конституция Республики Казахстан, конституционные законы, законы (в том числе кодексы), указы Президента РК, постановления Правительства РК, нормативные правовые акты органов власти и органов местного самоуправления, договоры (как форма реализации гражданских прав, установленных в законе).

Практическая правоприменительная деятельность привносит свои коррективы в разрабатываемые учеными теоретические концепции, с которыми они вынуждены считаться. В ходе практической деятельности выявляются все теоретические просчеты и перегибы учения о злоупотреблении правом. Тем самым, практика становится таким же равноправным соучастником процесса совершенствования правового мира, как и чисто теоретическая деятельность.

Подводя итог данного пункта, можно сказать, что классификация видов и форм злоупотребления правом очень разнообразна и рассматривается различными учеными с разных точек зрения, нет единого подхода к пониманию термина «злоупотребления правом». Осознавая всю сложность человеческих взаимоотношений, необходимо в дальнейшем учитывать необходимость изучения понятия «злоупотребления правом», так как это основополагающее понятие в юридической науке в целом.

1.2 Сущность правового  института недопустимости злоупотребления  правом

Принцип недопустимости злоупотребления правом представляет собой требование к субъектам не выходить за пределы права в процессе исполнения обязанностей и реализации прав, реализовывать свои права и обязанности надлежащим образом. Нужно отметить, что эта проблема выходит далеко за пределы казахстанского права, являясь универсальной для всех правовых систем. Принцип недопустимости злоупотребления правом прежде всего определяет сущность и отражает тенденции развития всей гражданско-правовой системы, он способствует укреплению единства норм права и правовых отношений, субъективного и объективного права.

В последнее время в литературе широкое распространение получила точка зрения, о том, что недопустимость злоупотребления правом является принципом гражданского права. Например, Е. А. Суханов, выделяя восемь принципов гражданского права, называет среди них «принцип запрета злоупотребления правом и иного ненадлежащего осуществления гражданских прав». Аналогичная точка зрения высказывается Т. И. Илларионовой. Среди девяти принципов гражданского права она выделяет и принцип недопустимости злоупотребления правом. Ряд других авторов также выражают солидарность с данной позицией. Однако прежде чем приступить к анализу положения о возможности отнесения недопустимости злоупотребления правом к принципам гражданского права, необходимо остановиться на вопросе о понятии самого принципа [10, с.121].

Известный исследователь проблем гражданского права И.А. Покровский отмечал, что правила о недопустимости злоупотребления правом имеют противников, опасающихся того, что эти правила способны подорвать прочность субъективных прав, смешать право с моралью, нанести вред правопорядку. Ученый подчеркивал, что запрещение пользоваться своим правом без всякого интереса для себя с исключительной целью причинить вред так же естественно, как естественно запрещение умышленного правонарушения (деликта) вообще. Намерение причинить зло является непременным и единственным надежным критерием шиканы. В то же время И.А. Покровский критиковал размывчатый, более широкий предел недопустимости злоупотребления правом, основывающийся на «доброй совести» и позволяющий включать в себя не только умышленные вредоносные действия правообладателей прав, но и «злоупотребления по небрежности». Ученый опасался субъективного подхода судей при применении ими каучукового понятия «доброй совести», способного привести к смешиванию границ между предписаниями права и требованиями морали, к отрицанию самих субъективных прав [11, с.189].

Ю.С. Гамбаров подчеркивал, что исходя из принципа свободного отправления гражданских прав не следует делать вывод о неограниченности права на это отправление. Независимо от запрещения шиканы или злостного отправления права, мы постоянно встречаемся с отношениями, в которых отправление права ограничивается в интересах нравственности и общей пользы. Злоупотребление правом понимается как в объективном, так и в субъективном смысле, т.е., с одной стороны, в смысле несоизмеримости между извлекаемой от отправления данного права выгодой и наносимым им вредом отправлению других прав и, с другой - в смысле мотива отправления каждым своего права - мотива, злостность которого, если она состоит в намерении повредить другому без пользы для себя, осуждается законом [12, с.156]. 

Е.В. Васьковский утверждал, что каждый может осуществлять принадлежащие ему права, не заботясь о том, причиняет он этим другим лицам вред или нет. Однако из этого общего принципа устанавливаются в интересах общественного блага и порядка различные исключения, излагаемые главным образом в полицейском праве. Ученый писал, что при осуществлении прав преимущество имеет тот, кто начал осуществлять свое право раньше. При полном равенстве сталкивающихся прав преимущество дается тому из них, которое возникло раньше. В случае сомнения предпочтение отдается тому лицу, которое обладает фактической возможностью осуществлять свое право. При отсутствии названных преимуществ возможно равномерное частичное осуществление своих прав, а при невозможности этого - решение вопроса жребием [13, с.156]. 

По обсуждаемой проблеме А.М. Гуляев писал: «На пути своего осуществления правомочие может не встретить никаких препятствий, и тогда мирным путем устанавливается то фактическое состояние, которое должно соответствовать юридическому основанию правомочия. Или, наоборот, осуществление права встречает препятствие со стороны неправомерной или правомерной воли другого лица. Тогда возникает вопрос, чья воля должна уступить. Вопрос должен быть разрешен не лично физической силой, а авторитетом судебного решения» [14, с.85].

Вопрос о пределах осуществления гражданских прав - это проблема борьбы со злоупотреблением гражданскими правами.

Констатируя процесс изменения доктрины, Рене Давид пишет: «Франция, несомненно, является страной, где исторически юристы были первыми соблазнены тезисами законодательного позитивизма, и естественно поэтому, что они также первыми от них освобождаются». 
Такое освобождение от идеи законодательного позитивизма нашло свое яркое выражение в теории «общих принципов, не предусмотренных законом», руководствуясь которыми можно выносить решения, вовсе не основанные на законе. Формулируя эту идею на материалах практики Верховного суда и Конституционного суда, Рене Давид пишет, что, по мнению последнего, конституционное право не ограничено текстом основного закона, а включает также некоторые общие принципы, которые законодатель не конкретизировал в позитивной норме; и что, с другой стороны, существует надпозитивное право, которое связывает даже учредительную власть законодателя [10, с.169].  
Здесь мы видим тот же процесс практического и теоретического отступления даже от принципов буржуазной законности, призванный использовать все средства борьбы для удержания господства монополистического капитала, в том числе, как одно из таких средств, теорию злоупотребления правом. 

Но, если во французской судебной практике, несмотря на отсутствие прямой законодательной регламентации, принцип недопустимости злоупотребления правом уже в конце XIX века применялся достаточно широко, то в дореволюционной России, соответственно и в Казахстане, наоборот, проникновение этого принципа в судебную практику характеризуется, во-первых, тем, что его использование на практике началось значительно позже, и, во-вторых, тем, что применение его отличается крайней нерешительностью прежде всего высших судебных инстанций.

В. П. Доманжо, отмечает, что, несмотря на более или менее устойчивый принципиальный взгляд кассационной практики, исходившей из того, что в законе нет правила, чтобы лицо, действовавшее по праву, законом ему предоставленному, могло подвергаться за деяние свое какой бы то ни было ответственности, уже в практике 70-х годов встречаются несколько случаев, когда при нарушении так называемых соседских прав Сенат допускал возмещение вреда по мотивам превышения законного права [10, с.179].

Сам же принцип ограничения пределов осуществления гражданских прав впервые получил свое четкое выражение лишь в одном из решений Сената 1902 г., в котором было записано: «Никто не свободен пользоваться своим правом так, чтобы лишать другого возможности пользоваться его правом. Положить точно определенную грань между свободой пользоваться своим правом и обязанностью уважать право соседа - теоретически нельзя; грань эта в каждом спорном случае должна быть определена судом». Мы видим здесь уже довольно четкое выражение идеи злоупотребления правом, причем с обязательным для нее буржуазным реквизитом - расширением судейского усмотрения при решении подобного рода вопросов.

Недооценка роли и значения принципа недопустимости злоупотребления правом в социалистическом обществе нашла свое выражение в работах М. М. Агаркова и С. И. Вильнянского, по мнению которых ст. 1 Гражданского кодекса CCCР 1922 г. была введена в гражданское законодательство исключительно в целях борьбы со злоупотреблением нэпом, была рассчитана на переходный период и потому естественно должна была в дальнейшем утратить свое значение [15, с.36]. В значительной мере такие взгляды были вызваны опасениями того, что закрепление в законе принципа недопустимости злоупотребления правом даст достаточно широкий простор для судейского усмотрения, что может привести на практике к нарушению основного принципа советского гражданского права - принципа социалистической законности, к незаконному ограничению прав социалистических организаций и граждан.

Однако опасения такого рода нельзя было признать убедительными, так как они по существу исходили из неправильной оценки социального значения и социальной природы принципа недопустимости злоупотребления правом в социалистическом обществе и в значительной мере представляли собой лишь справедливую отрицательную реакцию на каучуковое буржуазное законодательство, отдающее решение вопроса о злоупотреблении правом на усмотрение и произвол судейских представителей класса буржуазии.

Поэтому эта позиция не получила поддержки в литературе и в законодательстве. В период подготовки нового гражданского законодательства неоднократно вносились предложения о закреплении в законодательстве принципа недопустимости злоупотребления правом, а основы гражданского законодательства и гражданские кодексы республик четко регламентировали не только сам принцип, но и отдельные случаи злоупотребления правом, поставив тем самым борьбу со злоупотреблением правом на более широкую правовую основу. При этом важно отметить особенную четкость регламентации подобного рода случаев, что несомненно способствовало дальнейшему укреплению принципа социалистической законности в сфере гражданско-правовых отношений.