Боевые кони

В IV веке до н. э. в Македонии конница вышла из младенческого возраста. В бою стала использоваться не только скорость и выносливость коня, но и его сила и храбрость.

В теории, атака наездом  выглядела просто: всаднику всего  лишь нужно было гнать лошадь прямо  на врага. Вражеской пехоте при этом сразу становилось не до того, чтобы  «упираясь твёрдою ногою, вернее поражать цель». В первую очередь, пехотинцу  нужно было как-то увернуться из-под  копыт. А конь старался не промахнуться. Ведь двигаясь прямо на врага, он подвергал  себя меньшему риску, чем если подставлял бок.

Против несущихся лошадей  у пехоты долгое время не было приёма. Обороняться от них мечами и копьями было бесполезно. Ведь и мёртвые лошади сохраняли инерцию массы. Пехоту они давили ничем не хуже живых.

Даже если пехотинец уворачивался от коня, он отдавал всаднику инициативу. Всадник всегда успевал ударить первым. В сумме, атака наездом давала ему подавляющее преимущество.

Была только одна проблема — для атаки наездом надо было заручиться согласием лошади. А лошадь может сбросить наездника, не пожелав  прыгать через барьер. Логично  предположить, что предложение прыгнуть на копья вызовет у неё ещё  меньше энтузиазма. Для атаки наездом  обычная верховая лошадь не подходила.

Впрочем, специальный конь требовался всаднику уже просто для  того, чтобы участвовать в ближнем  бою. Лошадь способна отличить настоящую  кровь от бутафорской и понимает, когда её жизнь в опасности. А для лошадей естественная реакция на опасность — бежать.

Скифу было достаточно приучить своего коня уворачиваться от стрел. От врага скифский конь стремился убежать, но скифу, в принципе, именно это и требовалось. Греческому катафракту уже нужен был конь, способный равнодушно ступать по лужам крови. Конь, который, когда его попытаются ткнуть копьём, не испугается, а только разозлится и постарается ударить первым. Но и такой конь не пошёл бы грудью на упёртую и ощетинившуюся железом массу двуногих.

Настоящей кавалерии требовались  и настоящие боевые кони, в предчувствии предстоящего кровопролития грызущие удила и роющие землю копытом. Кони, полагающие, что все, кто встанут  у них на пути, совершат большую  ошибку. Этому нельзя было научить.

Породы боевых лошадей  — злых и храбрых — выводили специально, с учётом психологических  особенностей. Как бойцовских собак.

Нельзя было преодолеть только то, что лошадь ни на кого не нападала по собственной инициативе. Самый  свирепый конь рассматривал как врагов только тех, кто смел препятствовать ему двигаться по пути, указанному всадником. Потеряв всадника, конь разом терял и кураж. То же происходило, если всадник не гнал его вперёд. Кавалерия не могла дожидаться вражеской атаки на месте. Она не годилась для обороны — могла только наступать или отступать. Проблема разведения достаточно храбрых коней была решена ещё в античности, но вот с другой составляющей успеха — с силой — дело обстояло хуже.

Древние барельефы и фрески изображают лошадей скифов, греков, македонцев и персов очень мелкими. Александр на Буцефале выглядит немногим более внушительно, чем Насреддин на ослике. Боевые кони античности не отличались от степных скифских лошадей и весили по 250—300 кг. Даже парфянские катафракты использовали коней ростом всего 150 см в холке и весом около 350 кг.

К тому моменту, когда лошади были приручены человеком, они ещё  мало напоминали современных скакунов. Настолько мало, что на основании  сохранившихся барельефов иногда высказывается  мнение, что шумеры запрягали ослов, а не лошадей в свои колесницы.

Создать породы лошадей, которых  нельзя было бы спутать с ослами, людям удалось ещё во II тысячелетии до н. э.. Египтяне и ассирийцы в свои колесницы запрягали коней ростом уже 160 см и весом до 500 кг.

Колесничных коней ассирийцы  первое время пытались использовать и под седло. Но до тех пор, пока конь не стал применяться для наезда, его рост и сила не давали всаднику преимуществ. Напротив, рост коня создавал чувствительные неудобства. До изобретения  стремени залезать на крупную лошадь в тяжёлых доспехах было очень  трудно. Кроме того, коротким мечом  со спины рослого коня до врага  всадник не дотягивался. По этим причинам в древности боевые кони разделились  на крупных — колесничных, и мелких — верховых.

Недостаточная сила лошадей, а также низкая скорость движения крайне снижали эффективность атаки  наездом. Македонцы не атаковали  фалангу в лоб просто потому, что  македонский конь не мог сбить  с ног восемь рядов нагруженных  железом гоплитов. Даже парфянам с  трудом и не всегда удавалось «уронить» 10 рядов легионеров.

Средневековая кавалерия  Западной Европы

Рыцарь на коне. Современная  симуляция

Звёздный час кавалерии  наступил, когда было изобретено седло со стременами. Теперь, приподнимаясь на стременах, всадник мог пускаться галопом и совершать прыжки через препятствия. Получив опору, всадник мог использовать любое оружие и свешиваться с седла для удара. Наконец, поставив ногу в стремя, проще стало садиться на лошадь. Ограничения на рост боевых коней теперь можно было снять.

Изобретено стремя было в IV веке нашей эры в Азии. В Европе стремена стали известны в VI веке, проникнув в Византию через Иран. В XII веке стремена попали к франкам. В X—XI веках это изобретение стало известно в Англии, Скандинавии и на Руси.

Появление стремени решительно изменило соотношение сил между  пехотой и конницей и привело  к настоящей революции в военном  деле. К IX веку франки превратили своих тяжеловозов в гигантских рыцарских коней — дестриэ. С этого времени в Европе пеший перестал считаться воином.

Рост дестриэ колебался между 175 и 200 см в холке. Весил такой конь, как пара колесничных лошадей античности. Или как четыре скифских лошади. Сидя на спине такого чудовища, рыцарь мог не обращать внимания на пехоту.

Впрочем, уже с XII века пехота стала постепенно возвращать свои позиции. Боевых коней ведь могли себе позволить очень немногие. И те, у кого их не было, не всегда были согласны сдаться без боя тем, у кого они были. Пехота стала вооружаться пиками, прятаться за баррикадами, палисадами и рвами, или занимать позицию на холмах. Если против пехоты пикой активно кололи, то против кавалерии многометрвую пику упирали задним концом в землю, что не всегда помогало. Кроме-того, с XVI века между пиками старались поставить аркебузеров, дававших выстрел по кавалерии в упор, что требовало огромной писхологической выдержки, чтобы не выстрелить преждевременно, но только выстрел в упор пробивал максимиляновские латы.

На «мелкую» кавалерию рыцари шли сплошной стеной, как и на пехоту. Но, сражаясь друг с другом, два отряда рыцарской кавалерии строились с промежутками — чтобы разойтись со встречной лавиной без лобовых ударов. Лобовое столкновение всадников на равных конях означало неминуемую гибель всех действующих лиц.

Оборотной стороной огромной силы рыцарских коней была их недостаточная  выносливость. Дестриэ очень быстро уставали, и своей подвижностью рыцарская кавалерия уступала даже античной.

К противнику рыцари приближались шагом. Только с рубежа 100—200 метров рыцарская кавалерия переходила на галоп. Исход сражения, как правило, решался единственной лобовой атакой. Для преследования противника и  фланговых манёвров дестриэ не годились.