Древние олимпийские игры

Каково бы ни было происхождение Олимпийских  состязаний — связаны ли они с  погребальными обрядами, или с  периодической борьбой царей-магов  за власть, или, наконец, с культом  Зевса как бога войны — в VI в. победа на этих играх имела сильный  политический резонанс. Гардинер, являющийся горячим противником религиозной теории происхождения Олимпийских состязаний, прав в известной мере в своей критике попыток истолковывать многие обычаи или обряды позднейшего времени, притом существовавшие не только в Олимпии, как доказательство в пользу этой теории. Но то, что он отрицает религиозный характер состязаний и утверждает, что их происхождение не связано с религией, представляется малоубедительным, — особенно в свете того огромного сравнительно-исторического материала, который был собран Фрэзером по вопросу о различных способах передачи царской власти. Но нас в связи с дальнейшим изложением интересует не столько вопрос о происхождении и первоначальном характере Олимпийских игр, сколько о том, чем они были в VI в. до н. э. Этот век был периодом быстрого роста их известности и значения по сравнению с предшествующим временем. Свидетельством этого служат прежде всего произведения искусства. Бизли считает, что возрастающий интерес к Олимпийским состязаниям — одна из характерных черт аттической вазовой живописи второй четверти VI в.: об этом говорят, например, изображения на чаше богини победы, юношей с поднятыми руками, приветствующих победителя, и проч. Схолии к первой Олимпийской оде Пиндара поясняют слова поэта (01., 1,151 а) — to de kleoV thloqen dedorken — таким образом: «повсюду устремляют взоры к Олимпийским состязаниям и прославляют (их)». Поэтому заслуживают внимания известия древних авторов относительно той угрозы, которую представлял победитель в состязаниях для местного правителя. Гардинер (ук. соч., стр. 97 ел.) лишь упоминает о Каллии, старшем Мильтиаде и Кимоне, сыне Стесагора, — победителях на Олимпийских состязаниях — в связи с выяснением вопроса о том, в каких состязаниях могли принимать участие только представители знати и как тесна была связь между Афинами и Олимпией при Писистрате. Однако тот факт, что победитель на состязаниях являлся как бы соперником местного правителя, претендентом на власть в родном полисе, заслуживает пристального изучения. В Олимпийских состязаниях теоретически мог принимать участие каждый желающий из эллинов, но фактически они были доступны для людей зажиточных, а состязания в беге на колесницах — только для богачей-аристократов или тиранов: слишком велики были расходы на содержание лошадей, на подготовку к бегу и проч. Таким образом, в период господства аристократии Олимпийские игры делались как бы ареной, на которой проявлялось соперничество не только знати разных полисов, но и знатных родов внутри полиса. Можно выразиться точнее: победитель в беге на колесницах в Олимпии был потенциальным претендентом на власть в родном городе, возможным тираном. И, наоборот, тираны, уже захватившие власть, стремились одержать верх в состязаниях в Олимпии или на Пифийских празднествах (имеем в виду в особенности бег колесниц) и нередко, располагая огромными средствами, оказывались победителями. Геродот рассказывает, что еще аргосский тиран Фейдон, которому он дал такую нелестную характеристику (Фейдон, по его словам, «наглостью превосходил всех эллинов»), был заинтересован в руководстве Олимпийскими состязаниями. Действовал этот тиран весьма активно: он выгнал элейских устроителей состязаний и присвоил себе право судить состязающихся. Связь между тиранами и олимпиониками легко может быть установлена, если проследить список олимпиоников конца VII—VI в. до н. э. Уже Мирон Сикионский, дед Клисфена, одержал в конце VII в. победу в состязаниях на колесницах. Его внук Клисфен, породнившийся с Алкмеонидами (он отдал свою дочь замуж за Мегакла, сына Алкмеона), по-видимому, придавал большое значение участию в общегреческих состязаниях. Он оказался победителем в 576 или 572 г. К концу VII или началу VI в. относится единоборство (из-за обладания Сигеем) Питтака, тирана Митилены, и афинянина Фринона, победителя в панкратии. Помимо Клисфена Сикионского, и другие тираны принимали участие в состязаниях — Писистрат, сицилийские тираны Гиерон, Гелон, Ферон, тиран Акраганта, царь Кирены Аркесилай IV. Интересна в этой связи п история спартанского царя Демарата, вынужденного впоследствии бежать из Спарты. Правда, причина бегства Демарата, согласно Геродоту, была совершенно иная: оскорбление со стороны другого царя, Леотихида. Но здесь могло быть и затемнение традиции. .Во всяком случае Демарат-олимпионик — личность необыкновенная: в разговоре с матерью он, призывая Зевса Геркея, хранителя его дома, просит открыть ему тайну его рождения, и далее выясняется, что его отцом был бог. Олимпиоником, может быть, был и тесть царя Леотихида, врага Демарата, Диакторид.

Олимпионик — частное лицо — возбуждал опасения тирана настолько серьезные, что иногда для устранения победителя — и, очевидно, соперника — прибегали даже к убийству. Подобный случай можно встретить в истории Афин VI в. Соответствующие известия — лишняя черточка в быту того времени, характеризующая острое соперничество знатных родов.

Чем же можно  объяснить связь между победой  в Олимпии и стремлением или  возможностью захвата власти в родном городе?

Олимпионик, с точки зрения истории древнейших культов, представляет собою нечто подобное Rex Nemorensis: он царь-маг, обеспечивающий плодородие почвы, обусловленное таинственным взаимодействием неба и земли. Бег на колесницах носил первоначально ритуальный характер и, как это отразилось в мифах и сообщениях позднейших писателей, решал вопрос о том, кто будет басилевсом нового года. Олимпионики представляли некоторую угрозу для правящего в городе тирана. Выход из положения был различный: олимпионик мог передать свою победу правителю полиса, из которого он был родом, или даже тирану другого полиса; мог покинуть родину с тем, чтобы основать другой город и сделаться там тираном, или, наконец, тиран мог прибегнуть к насильственному устранению возможного претендента. Во всяком случае отрицать известное политическое значение победы на колесницах в Олимпии для VI—V вв. до н. э. едва ли возможно.

                           7. Изучение Древней Олимпии.

      Изменения в религиозных и культурных воззрениях людей, политические перемены, природные катаклизмы — все это привело к тому, что Олимпия — самое великолепное и популярное святилище Эллады — погибло. Дошедшие до нас античные письменные источники и образцы искусства красочно рассказывали о знаменитом всегреческом святилище. Знали о нем и в Средневековье, и в эпоху Возрождения. Однако точное местонахождение Олимпии определено не было. Высказывалось даже мнение, что располагалась она не около холма Кронос, а близ горы Олимп. В XVIII веке европейские ученые и общественные деятели заговорили о необходимости разыскать Олимпию и начать изучение столь ценного античного памятника. В 1766 году английский путешественник Ричард Чандлер посетил Грецию. На Пелопоннесе у горы Кронос он обнаружил руины каких-то античных сооружений, дальнейшему разрушению которых активно содействовали местные жители, используя камень для своих строительных целей. Находка части стен огромного храма и обломков капителей колонн вызвала у ученых живейший интерес. Французский ученый и путешественник Фавель в 1787 году посетил Олимпию и описал руины храма Зевса еще до раскопок. В 1788 году в «Описании античной Греции» Бартелеми был издан первый план Олимпии. А в 1813 году уже был составлен и первый подробный план святилища до раскопок. Росту интереса к эллинским древностям способствовала греко-турецкая освободительная война. Начались серьезные планомерные исследования Олимпии. В 1828 году специально созданная экспедиция обследовала Пелопоннес, а уже в мае 1829 французские археологи под руководством Дюбуа приступили к раскопкам на территории святилища. Были обнаружены метопы, располагавшиеся с западной стороны храма Зевса, над входом в опистодом, и изображавшие подвиги Геракла — победы над критским быком, немейским львом и стимфалийскими птицами. А следом и у восточного фасада храма Зевса археологи нашли мраморные фрагменты метоп, украшавших вход в пронаос, также представлявшие подвиги любимого героя Эллады — коней Диомеда и быков Гериона. Находки были погружены на корабль и по Алфею отправлены в морской порт, а оттуда — в Париж, в Лувр, где они экспонируются до сих пор. Когда греческое правительство было информировано о неразрешенном вывозе артефактов, раскопки были остановлены и возобновлены только спустя 40 с лишним лет немецкими археологами. В 1875 году к исследованиям в Олимпии приступают ученые из Германии под руководством Э.Курциуса. Среди участников экспедиции был молодой тогда археолог В. Дёрпфельд, издавший в 1935 году книгу «Древняя Олимпия». Отныне все находки должны были оставаться в Греции. Поскольку в Олимпии не было музея, первое время все найденные артефакты отправляли в Афины. А в 1887 году древнее святилище обзавелось собственным музеем, экспозиция которого стала быстро пополняться. Раскопки затруднялись тем, что в результате неоднократных разливов рек Алфея и Кладея, с юга и с запада окружавших Олимпию, территория комплекса была покрыта шестиметровым слоем песка. Прежде всего археологи начали с расчистки центра святилища. Нанесенные реками песок и земля на лошадях вывозились за пределы Олимпии. К 1881 году общая топография и расположение основных сооружений всегреческой святыни были известны. Кроме того, в период раскопок ежегодно публиковались археологические отчеты. За все шесть лет исследований немецкие археологи издали пять томов текста, четыре тома таблиц, множество планов и карт. В 1884 году в раскопках приняли участие и сами греки — Греческое археологическое общество исследовало северо-западный угол палестры. Олимпийские игры 1896 года подогрели интерес к колыбели олимпийского движения. Работы по раскрытию археологической зоны Олимпии активно велись до 1942 года — Вторая мировая война прервала раскопки. К этому времени была исследована священная роща — Альтис, раскрыты здания вокруг нее, частично открыт стадион и др. Работа в Олимпии вновь была продолжена лишь в 1952 году немецким археологом Е. Кунце. Позднее здесь работал А. Мальвитц. Был доследован стадион, раскопаны портик Эхо, Леонидайон, мастерская Фидия, районы на юге и западе священной рощи, восточные термы. Несмотря на то, что многолетние археологические исследования Олимпии принесли великолепные плоды, от дальнейших раскопок, продолжающихся и по сей день, следует ожидать много интересного и важного для науки и искусства.