Последователи Дарвинизма в России

В России одним из первых популяризаторов  теории Дарвина был К.А.Тимирязев (1843-1920). Он подчеркивал ведущую роль изменений условий внешней среды и признавал отсутствие естественных граней, то есть прерывистости между видами. Однако в его работе "Исторический метод в биологии" встречается философское рассуждение, которое заслуживает внимания. "Палеонтология свидетельствует, как много исчезло с лица Земли органических форм". Но вопрос в том, почему этот процесс исчезновения шёл таким путем, что выхватывал не целые сплошные группы существ, оставляя нетронутыми другие, такие же сплошные группы, а вырывал из рядов, прорежая их, сохраняя только общую картину цепи или сети, но порывая везде непосредственные связи? Никто из предшественников Дарвина не только не дал ответа на этот вопрос, но даже и не пытался искать его. Ламарк, по словам Тимирязева, отводит в этом вопросе роль "счастливой случайности, благодаря которой многочисленные формы остались нам неизвестными". Но "факт этот можно было бы почесть объясненным только тогда, когда удалось бы понять его необходимость, вывести его как неизбежный результат известных нам естественных факторов, и Дарвин, как увидим, вполне успел в этом" (Тимирязев, 1949, ).

Тимирязев пытается защитить теорию последовательной эволюции, приводя  примеры переходов разных форм в  пределах родов и семейств. В частности, им приводится 17 рисунков перехода обыкновенной плоской катушки Planorbis в закрученную в виде конической башенки Palludina. После этой иллюстрации К. А. Тимирязев пишет: "Эти и подобные примеры должны раз и навсегда зажать рот … тщетно упорствующим противникам эволюционного учения" (Тимирязев,1949, с.499). По поводу превращения этих моллюсков в современном издании дарвиновского "Происхождения видов" (1987) в комментариях чл. корр. АН СССР А.В.Яблокова и д.б.н. Б.М. Медникова объективно сказано, что хотя период морфологических видоизменений Planorbis , и занимал 2 млн. лет, но, после того, как исчезли источники внешнего воздействия (температура воды, увеличение содержания карбоната кальция), форма раковины вновь вернулась к исходной катушковидной (Дарвин,1987.с. 218). Следовательно, аргумент, призванный "зажать рот" противникам эволюционного учения "зажал" рот самим эволюционистам. Это свидетельствует о том, что в отношении данного моллюска, идиоадаптации проходили в рамках одного и того же генотипа без внесения новой информации.

Академик Л.П.Татаринов (1985), проводя анализ филогенеза и, как он пишет, "видообразования" у моллюсков озера Турканы на севере Кении (работа П.Вильямсона, 1981),свидетельствует о том, что новые виды появляются либо внезапно, либо за короткие промежутки времени. Анализ палеонтологических материалов приводит Л.П.Татаринова к заключению о том, что в данном случае возможно наблюдалась модификационная изменчивость, а не настоящее видообразование. Практически во всех случаях "новые виды" появлялись после резкого изменения условий обитания - геологических катастроф (Татаринов,1985,с.10-12). Всё это, на наш взгляд, совпадает с теорией преформизма и точкой зрения Жоржа Кювье (катастрофизм) на происхождение видов.

Другой, более поздний  последователь Ч.Дарвина - А.Н.Северцов (1866 - 1936), известный своим учением о биологическом прогрессе, также пытался установить взаимосвязь случайности и необходимости происхождения видов по дарвиновской теории. В своей работе "Морфологические закономерности эволюции" он пишет: "Так, например, четырёхкамерное сердце, однажды образовавшись у рептилийных предков птиц, наследуется всеми представителями этой богатой родами и видами группы; совершенно то же мы можем сказать и относительно сердца, лёгких и мозга всех млекопитающих" (Северцов, 1939, с.293-294). Отмечая эти факты, Северцов указывает также и на причину постоянства этих признаков: "Они имеют столь большое биологическое значение, что являются полезными и при весьма разнообразных условиях жизни". В противном случае, по мнению Северцова, они редуцируются. В конечном итоге А.Н.Северцов делает следующий вывод: "Ароморфозы наследуются всеми дивергентно развивающимися потомками той формы, у которой они впервые образуются (Северцов, 1939, с.294). В рассуждениях Северцова вновь прослеживается попытка взаимосвязи категорий случайности - "однажды образовавшись" при необходимости - "наследуются всеми потомками". Однако по нашему мнению, вопрос, поставленный К.А. Тимирязевым о необходимости понимания этих " случайных возникновений" ответа не получил. Нет палеонтологических доказательств связи между классами позвоночных. Непонятно, каким образом теорию Северцова можно увязать с законами генетики. А главное, каким же образом вдруг " появились" некие признаки, "полезные при весьма разнообразных условиях жизни"!? Почему, к примеру, у млекопитающих исчезла одна из дуг аорты (чем бы она в принципе помешала?) и не появилась, к примеру, третья пара конечностей, которая могла бы быть полезной "при весьма разнообразных условиях жизни"?

Говоря о принципе субституции (замены) функций, А.Н. Северцов рассматривает схематично переход ящериц от ходьбы к ползанию. Если интерпретировать данный процесс как случайность (укорочение конечностей и удлинение туловища), то вновь возникает вопрос о необходимости подобного процесса - редукции органов. Ведь его нельзя объяснить даже сменой среды обитания (она как была, так и осталась наземной).

Сам А.Н. Северцов, критикуя автогенетические взгляды некоторых учёных (Бэра, Копа), писал: "Поскольку все организмы, вплоть до мельчайших деталей, приспособлены к окружающей среде, то мы должны будем предположить, что каждому изменению среды (а они бесчисленны) соответствует заранее предустановленное изменение организации животного". А.Н. Северцов попросту отбросил автогенетические взгляды своих предшественников и внёс свой "вклад в теорию эволюции", который, с нашей точки зрения, способен внести ещё больше неясностей в проблему видообразования.

Следующий весомый вклад  в дарвиновскую теорию внес И.И. Шмальгаузен (1864-1961). Он предложил теорию стабилизирующего отбора, представленную ныне во всех школьных учебниках "Общей биологии". Стабилизирующий  отбор по Шмальгаузену способствует сохранению признаков вида в относительно постоянных условиях среды. Он поддерживает средние значения, выбраковывая мутационные  отклонения от ранее сформировавшейся нормы. Е.И.Лукин, около 50 лет занимавшийся изучением и развитием трудов Шмальгаузена в работе "Критика Ламаркизма в трудах Шмальгаузена", писал, что, благодаря трудам этого учёного, "стал более понятным процесс возникновения новых форм и получены новые, весьма убедительные соображения, демонстрирующие ложность основных положений антидарвиновских концепций". Мы же считаем, что теория Шмальгаузена способна не столько подтвердить, сколько опровергнуть классическую теорию Дарвина. Ведь стабилизирующий отбор препятствует эволюции, оставляя все признаки вида в среднем состоянии. Например, у той же ящерицы-веретеницы, на которую так уповал А.Н. Северцов, среда обитания никогда не менялась, оставаясь наземной. Но ноги у этого вида, вопреки стабилизирующему отбору, почему-то исчезли, а у преобладающего большинства, то есть у 3300 видов других ныне живущих ящериц, ноги, подтверждая стабилизирующий отбор, почему-то сохранились. К тому же, ящерицы, с точки зрения теории эволюции, считаются предками змей. Как же стабилизирующий отбор допустил исчезновение у змей подвижных век и барабанной перепонки? Неужели это всё помешало в наземной среде? Не объясняют эти нелепости и другие виды отбора - направленный и разрывающий (дизруптивный). В случае с ящерицами и змеями, как и других ситуациях, эволюционисты занимаются субъективной интерпретацией фактов, зачастую даже не задумываясь, как они укладываются в ими же самими придуманные схемы. С их точки зрения, если есть неизменные признаки, придуман стабилизирующий отбор. Признаки меняются - наготове, выкопанные из скрытых миллионами лет изменения условий среды, и, к этим, никому не ведомым конкретным изменениям, эволюционисты присовокупляют движущий (направленный) отбор. Не найдены промежуточные формы (они, честно говоря, не находятся практически никогда) - тут же прибегают к так называемому разрывающему или дизруптивному отбору. Последний якобы благоприятствует двум или нескольким крайним вариантам изменчивости. Всё это хорошо выглядит в теории, но, при рассмотрении эволюционных ветвей любых филогенетических схем, в каждой из них есть пробелы.

С нашей точки зрения, Е.И.Лукин совершенно правильно отозвался о теории стабилизирующего отбора Шмальгаузена не как о бесспорных доказательствах, а как о соображениях, тем самым верно отразив её сущность. Но если это всего лишь соображения, то они никак не могут продемонстрировать ложность или достоверность чего-либо. Как известно, термин "соображения" соответствует философскому понятию "представления". Этот термин обозначает образ ранее воспринятого или созданного воображением явления (Канке, 2000).

Таким образом, теория стабилизирующего и других отборов в рамках образования  новых видов есть очередное измышление автора, базирующееся на субъективном восприятии.

Достойным, хотя и достаточно непоследовательным продолжателем  дела эволюционистов, был небезызвестный академик Т.Д.Лысенко (1898-1976). Если предыдущие учёные хотя бы пытались связать между собой категории случайности и необходимости в историческом развитии живой природы, то Лысенко считал, что "живая природа развивалась и развивается на основе строжайших, присущих ей закономерностей (каких именно, Лысенко не указал)".Он писал: "Организм и виды развиваются на основе природных, присущих им необходимостей. Изживая из нашей науки менделизм-морганизм-вейсманизм, мы тем самым изгоняем случайности из биологической науки. Нам необходимо твёрдо запомнить, что наука - враг случайностей" (цит. по Фролову,1967, с.209).

В настоящее время со взглядами Т.Д. Лысенко причудливо переплетается появившаяся 30 лет назад синергетика - наука о самоорганизации сложных систем. Главная идея синергетики - это идея о принципиальной возможности спонтанного возникновения порядка и организации из беспорядка и хаоса в результате процесса самоорганизации (Найдыш,2001,с.420-426).

Знакомство со взглядами ученых-эволюционистов конца ХХ - начала XIX веков убеждают в том, что по сей день в этом лагере нет, как и раньше, единства и согласия. По вопросу о том, какие же факторы следует считать ведущими в процессе образования новых видов, они высказывают самые разнообразные мнения.

Так, наш современник, известный  биолог-эволюционист А.С.Северцов, доктор биологических наук, профессор МГУ, оставаясь верным традициям своих предков, отводит ведущую роль окружающей среде: "Популяции любого вида существуют в сложной среде и сами они сложно сконструированы. Поэтому каждый фактор внешней среды, вызывающий гибель или устранение от размножения части особи в популяции, является причиной возникновения того или иного направления отбора" (Северцов, 2001, с.88).

М.Г.Сергеев (2001), д.б.н, профессор Новосибирского университета считает: "Эволюционистами, да и вообще биологами, в первую очередь недоучитываются сложности организации географического пространства. … Между тем понятно, что для слона, грызуна и ногохвостки пространства, в которых они существуют, a priori разные". Таким образом, М.Г.Сергеев (2001,с.118) отводит роль "эволюционного организатора региональной дифференциации биосферы".

Б.Ф.Чадов, д.б.н. из института цитологии и генетики СО РАН г. Новосибирска высказывает противоположную точку зрения: "Традиционно считается, что импульсом к видообразованию является изменение условий среды. Несмотря на широкое хождение, этот тезис не верен. Существование на данный момент иерархии видов от простейших до сложнейших говорит о том, что простейшие виды ничего не потеряли, оставшись равнодушными к имевшим место изменениям среды. Они так же существуют, и их биомасса не меньше, а больше биомассы высших. Во всяком случае, изменения среды, имевшие место на Земле, не явились императивом к изменению организмов…. Возникает вопрос, если не среда, то что толкает систему к изменению? Я полагаю, что таким толчком является событие внутри самой живой системы. Это - образование доминантной летальной мутации в регуляторном гене, ставящей организм на грань жизни и смерти и в то же время не элиминирующий сразу из популяции" (Чадов,2001,с159).

Б.Ф.Чадов, опираясь на разработки современной генетики, отказывается от представлений синтетической теории эволюции, предполагающей "создание вида по частям, каждая из которых в составе организма предварительно обкатывается отбором". В предлагаемой им модели "стимулом к видообразованию являются определённые изменения в самой живой системе, но не воздействия внешней среды, не её изменения, не приспособление организма к условиям среды, как это предписывается синтетической теорией видообразования.…На популяционном "биосферном" этапе взаимоотношения между кандидатом на новый вид и средой является определяющим: либо кандидат окажется удачливым реципиентом солнечной энергии в той или иной форме и, размножившись, станет видом, либо погибнет…. Задача генетиков - понять, какие классы генов мутируют и в какой последовательности, чтобы одно стабильное состояние регуляторной системы через фазу нестабильности могло перейти в другое стабильное состояние" (Чадов,2001,с.161-162).

Как мы видим, за истекшее столетие в дискуссиях об эволюции ее сторонники либо по-прежнему отдают предпочтение тем же факторам, что и их предшественники, либо, на основании новейших генетических взглядов, высказывают мнения, приближающиеся к мнению Ламарка и преформистов о видоизменении существующего  в организме генетического материала  под действием стремления к прогрессу.