Необходимая оборона

Таким образом, право на необходимую оборону закономерно  вытекает как из самой сущности права, так и из системы правовых норм, определяющих статус личности в российском государстве. Более того, это право  коренится в самой природе человека и соответствует базовым ценностям и отношениям современного общества. В этой связи закономерно возникает вопрос о том, можно ли считать необходимую оборону не только правом, но и обязанностью граждан. Подавляющее большинство ученых отвечает на него отрицательно, признавая вместе с тем, что для некоторых категорий граждан необходимая оборона составляет их правовую обязанность. К этим категориям относятся сотрудники органов внутренних дел, военнослужащие, для которых пресечение правонарушений входит в их служебные обязанности. С такой позицией не согласен Ю.В. Баулин, возражения которого основываются на том, что трансформация права на необходимую оборону для одной категории граждан в обязанность для другой ведет к утрате формальной юридической определенности данного института.¹¹ Защитные действия, предпринимаемые работниками полиции или военнослужащими, надо, по его мнению, квалифицировать не как необходимую оборону, а как исполнение служебного долга, что является самостоятельным декриминализующим основанием. Может ли необходимая оборона стать обязанностью граждан, для которых она не является служебным долгом? В.И. Ткаченко на этот счет пишет: «Осуществление необходимой обороны выступает для граждан обязанностью и тогда, когда посягательство оказывается опасным для жизни лица, подвергшегося нападению, и его пресечение заведомо не было сопряжено с опасностью для этих лиц».¹² Позиция В.И. Ткаченко, безусловно, была оправданной, поскольку неосуществление обороны в указанном им случае могло квалифицироваться по ст. 127 УК РСФСР как оставление в опасности. В связи с принятием УК РФ признаки данного состава изменены. Сейчас мы можем говорить об обязанности осуществления необходимой обороны только в том случае, когда жизни или здоровью лица, в отношении которого другое лицо обязано иметь заботу, угрожает опасность, вызванная посягательством, которое не может быть отражено им самостоятельно, но которое может быть отражено этим другим лицом без риска для собственной жизни.

Установив природу права  на необходимую оборону, следует  перейти к рассмотрению необходимой  обороны в качестве уголовно-правового  института. «Определение понятия необходимой обороны, – отмечает Н.Н. Паше-Озерский, – можно дать только исходя из понятия преступления и руководствуясь общим значением обстоятельств, исключающих преступность деяния».¹³

В уголовном законе отсутствует  общее понятие обстоятельств, исключающих преступность деяния, хотя такое понятие имело бы не только теоретическое, но и практическое значение. В реальной действительности правоприменитель может столкнуться с таким обстоятельством, которое еще не отражено в Кодексе, но по существу носит декриминализующий характер. Самый яркий пример – задержание преступника.

Назовем признаки обстоятельств, исключающих преступность деяния. Первое – эти обстоятельства являются сознательным и волевым поступком человека, обладающим внешними сходствами с признаками какого-либо преступления. В ст. 13 УК РСФСР 1960 года говорилось: не является преступлением действие, хотя и подпадающее под признаки деяния, предусмотренного Особенной частью настоящего Кодекса, но совершенное в состоянии необходимой обороны. Термин «подпадание» вызывал критическую реакцию со стороны многих ученых – криминалистов. Н.Ф. Кузнецова утверждала, что уголовный закон ни формально, ни по существу не может признавать под него подпадающим или содержащим его признаки общественно неопасное деяние, а Т.Г. Шавгулидзе вообще заявлял, что ни необходимая оборона, ни крайняя необходимость даже формально не соответствуют составу преступления. Вместе с тем указание на подпадание деяния под признаки какого-либо преступления существенно облегчает задачу правоприменителя, который сталкивается с проблемой именно тогда, когда имеет место совпадение рассматриваемого им дела с рядом признаков одного из деяний, предусмотренных Особенной частью УК. В любом случае следует говорить не о «подпадании» как таковом, а скорее о внешнем сходстве с составом преступления при отсутствии сходства внутреннего. К числу внешних признаков относятся субъект, объект и объективная сторона, причем с последней может иметь место как полное, так и частичное (при необходимой обороне) совпадение. Водораздел проходит по внутреннему признаку: содержание субъективной стороны декриминализующих обстоятельств полностью не совпадает с ее содержанием в преступлении.

Вторым признаком обстоятельств, исключающих преступность деяния, является их правомерность, выражающаяся в том, что они предусмотрены нормами законодательства. В Общей части УК РФ прямо названы шесть таких обстоятельств: необходимая оборона, причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, крайняя необходимость, физическое или психическое принуждение, обоснованный риск, исполнение приказа или распоряжения. «Конструируя эти институты, – пишет видный русский криминалист Н.Д. Сергеевский, – наука уголовного права должна двигаться путем выводов и отвлечений от положений права других областей – гражданского, государственного, – определяющих содержание прав и благ, устанавливаемых и признаваемых государством за гражданами».¹⁴ Связь необходимой обороны с институтами государственного и гражданского права была установлена выше. Вообще вопрос о правомерности этих обстоятельств может быть решен двумя способами. Первый: правомерными надлежит считать лишь те обстоятельства, которые названы в УК. Второй способ подразумевает более широкую трактовку, а именно: правомерность тех или иных обстоятельств устанавливается нормами не только уголовного, но также и других отраслей права. Более того, правомерными могут считаться и те обстоятельства, которые прямо не указаны в законе, но не запрещены им и не противоречат его принципам. Так, ст. 35 УК Японии определяет их как любое действие, совершенное в соответствии с законодательством либо в осуществление правомерного занятия. Здесь возникает вопрос о возможности применения аналогии закона и права при установлении правомерности тех или иных обстоятельств. В ч. 2 ст. 3 УК РФ сказано: применение уголовного закона по аналогии не допускается. Если толковать данную норму не буквально, а в контексте ч. 1 ст. 3 УК РФ, то можно предположить, что запрет на применение аналогии относится скорее к Особенной части, то есть если какое-либо деяние представляет общественную опасность, то преступным оно может быть признано только тогда, когда прямо запрещено законом. В обратном случае, когда формально преступное деяние характеризуется наличием декриминализующего обстоятельства, прямо не предусмотренного в Общей части, неприменение аналогии противоречило бы духу правопорядка. Прецедент применения такой аналогии встречается в деятельности высшей судебной инстанции по толкованию законодательства. В п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда СССР «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств» от 16 августа 1984 г. (далее – ПП ВС) действия по задержанию преступника приравниваются к совершенным в состоянии необходимой обороны, хотя в настоящее время эти действия составляют самостоятельный институт уголовного права. Таким образом, мы сталкиваемся не с чем иным, как с применением аналогии в уголовном праве.

Третьим признаком обстоятельств, исключающих преступность деяния, необходимо признать то, что по своему социально – психологическому заряду они не несут в себе общественной опасности. А.Н. Трайнин, а вслед за ним и В.И. Ткаченко справедливо обращают внимание на тот парадокс, что в отдельных случаях деяние может быть и правомерным, и общественно опасным одновременно. Известно, что в состоянии крайней необходимости вред причиняется третьим лицам, поэтому есть основание признать справедливость этого парадокса. Таким образом, обстоятельства, исключающие преступность деяния, – это предусмотренные уголовным законом и внешне сходные с преступлениями общественно полезные и правомерные поступки, исключающие уголовную ответственность лица за причиненный им вред.

В заключение этого вопроса  хотелось бы отметить следующее. Термин «обстоятельства, исключающие преступность деяния» представляется семантически и логически неверным. Все шесть декриминализующих обстоятельств по законодательной конструкции объективной стороны имеют материальный состав, то есть применяются только в том случае, когда причинен объектам правоохраны определенный вред. Следовательно, эти обстоятельства должны исключать преступность не самого деяния, которое является лишь элементом объективной стороны поступка, но причиненного им вреда. Далее, понятие «обстоятельство» в строгом смысле слова должно трактоваться как явление, сопутствующее определенному процессу и оказывающее влияние на его развитие. Применительно к необходимой обороне таким обстоятельством является общественно опасное посягательство, которое исключает преступность причиняемого посягателю вреда. Необходимую оборону в таком случае следует считать декриминализующим основанием точно так же, как существует основание уголовной ответственности. Поэтому представляется оправданным изъять из текста закона термин «обстоятельства, исключающие преступность деяния», заменив его следующим: «основания правомерности причинения вреда».

Предмет уголовного права  составляют три вида правоотношений. Первым видом являются охранительные уголовно-правовые отношения, возникающие в связи с совершением преступления между лицом, его совершившим, и государством в лице правоохранительных органов. Вторым видом являются общепредупредительные уголовно-правовые отношения, возникающие по поводу удержания лиц от совершения преступлений в связи с наличием уголовно-правового запрета. Наконец, к третьему виду относятся регулятивные уголовно-правовые отношения, которые складываются на базе управомочивающих норм, наделяющих граждан правом на активное противодействие грозящей им, другим лицам, обществу и государству опасности. Именно к этому виду уголовно-правовых отношений принадлежит необходимая оборона. Поэтому, указывая признаки необходимой обороны, образующие ее уголовно-правовой состав, нельзя смешивать его с понятием состава преступления. Стоит согласиться с В.В. Меркурьевым, который пишет: «Состав необходимой обороны – это то, из чего слагается защитительная деятельность обороняющегося, предпринятая в ответ на общественно опасное посягательство».¹⁵

Объектом необходимой  обороны являются личность и права  посягающего, которые в момент посягательства лишаются правовой защиты со стороны государства в той степени, в которой это необходимо для пресечения посягательства.

В конструкцию объективной  стороны необходимой обороны  В.В. Меркурьев ошибочно пытается включить общественно опасное посягательство. На мой взгляд, это неоправданно потому, что посягательство обладает самостоятельным составом, который может:

а) полностью совпадать  с составом какого-либо преступления;

б) не образовывать состава  преступления ввиду отсутствия необходимых  признаков субъекта;

в) не образовывать состава  преступления ввиду отсутствия вины (ошибка или крайняя необходимость).

Объективная сторона необходимой  обороны включает в себя:

1) общественно полезное  действие, связанное с защитой  правоохраняемых объектов (оборона в форме бездействия умозрительно допустима, но на практике не распространена);

2) последствие в виде  вреда здоровью, имуществу и другим  благам посягающего лица;

3) причинная связь между  1) и 2);

4) обстановка, которая характеризуется  наличием общественно опасного  посягательства;

5) время – момент посягательства.

Орудия, средства и способы  необходимой обороны не являются ее обязательными признаками. Однако следует отметить, что использование оружия и специальных средств при отражении посягательства регулируется самостоятельными нормативно – правовыми актами. Согласно ст. 24 Федерального закона РФ «Об оружии»¹⁶ граждане РФ могут применять имеющееся у них на законных основаниях оружие для защиты жизни, здоровья и собственности в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости. Применению оружия должно предшествовать четко выраженное предупреждение об этом лица, против которого применяется оружие, за исключением случаев, когда промедление в применении оружия создает непосредственную опасность для жизни людей или может повлечь иные тяжкие последствия. При этом применение оружия в состоянии необходимой обороны не должно причинить вред третьим лицам. Запрещается применять огнестрельное оружие в отношении женщин, лиц с явными признаками инвалидности, несовершеннолетних, когда их возраст очевиден или известен, за исключением случаев совершения указанными лицами вооруженного либо группового нападения. О каждом случае применения оружия, повлекшем причинение вреда здоровью человека, владелец оружия обязан незамедлительно, но не позднее суток, сообщить в орган внутренних дел по месту применения оружия. Нормы, детализирующие положения данной статьи, содержатся в Законах РФ «О полиции»¹⁷ и «О частной детективной и охранной деятельности».¹⁸ Проиллюстрируем их двумя примерами из практики.

Начальник линейного отдела полиции Б. и помощник прокурора района Л. вечером, после работы, ужинали в одном из московских кафе, обсуждали служебные вопросы, спиртных напитков не употребляли. В это же время в кафе находилась компания, состоящая из двух мужчин – А. и Ц. и одной девушки, которые вместе выпивали, танцевали. А. без приглашения сел за столик к Б. и Л., попытался завести с ними разговор, заявил, что Л. ему не нравится. Б. и Л. ответили, что они являются сотрудниками правоохранительных органов, обсуждают служебные вопросы и попросили А. не мешать им, на что А. поднял со стола свою пивную кружку, наполненную пивом, и разбил ее о голову Л. После этого А., Ц. и их знакомая девушка стали кидать в Б. и Л. стульями и посудой, повалили Л. на пол, подвергли его избиению ногами и руками, в результате чего здоровью Л. и Б. был причинен легкий вред. Чтобы прекратить нападение, Б. из имеющегося у него табельного оружия – пистолета ПМ произвел два предупредительных выстрела в потолок, сказав, что далее будет стрелять на поражение. На это девушка заявила, что пистолет у него газовый и что они его сейчас отнимут, и стали приближаться к Б. Тот, в свою очередь, с целью устрашения компании, произвел еще четыре выстрела в потолок, в результате одного из этих выстрелов пуля отрикошетила и причинила сквозное огнестрельное ранение нижней конечности Ц., повлекшее легкий вред здоровью последнего. А. и девушке удалось с места происшествия скрыться, Ц. был арестован, и ему было предъявлено обвинение в хулиганстве. Органами предварительного следствия факт применения Б. огнестрельного оружия обоснованно признан правомерным, и в отношении его вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по факту причинения здоровью Ц. легкого вреда.¹⁹ Второй пример иллюстрирует скорее ошибку правоприменительных органов.

«Вор в законе» П., страдающий полной слепотой, проживал в квартире своей сожительницы С. и незаконно хранил при себе пистолет неустановленного образца. Бывший сожитель С., узнав об этом, предупредил П. по телефону, чтобы тот немедленно уехал, однако П. не согласился. Тогда он сказал П., что приедет со своим приятелем, чтобы «разобраться» с П. Когда они приехали к С. и попытались применить силу к П., тот произвел из своего пистолета два выстрела, убив одного и ранив другого, после чего с места происшествия скрылся и был арестован только два года спустя. П. было предъявлено обвинение в покушении на убийство двух лиц и в незаконном хранении оружия. Однако органы предварительного следствия не учли, что П., после угроз со стороны бывшего сожителя С., в силу своего физического недостатка избрал такой способ отражения возможного посягательства со стороны двух лиц, который уравнял бы его возможности самозащиты с возможностями посягавших, то есть применил огнестрельное оружие. Таким образом, он действовал в состоянии необходимой обороны. Однако это не исключает его ответственности за незаконное хранение оружия.²⁰