Теория морского могущества

Суть главной идеи Мэхэна, настойчиво проводимой во всех его  работах, состояла в том, что морская  сила в значительной мере определяет исторические судьбы стран и народов. Объясняя превосходство Великобритании над другими государствами в  конце XIX века ее морской силой, Мэхэн  писал: «Должное использование морей  и контроль над ними составляют лишь одно звено в цепи обмена, с помощью которого страны аккумулируют богатства… но это - центральное звено». Мэхэн выделял условия, определяющие основные параметры морской силы: географическое положение страны, ее природные ресурсы и климат, протяженность территории, численность населения, национальный характер и государственный строй. При благоприятном сочетании этих факторов, считал Мэхэн, в действие вступает формула, которая была приведена выше.

Свою мысль он резюмировал  следующим образом: «Не захват отдельных  кораблей и конвоев неприятеля, хотя бы и в большом числе, расшатывает  финансовое могущество нации, а подавляющее  превосходство на море, изгоняющее с его поверхности неприятельский флаг и дозволяющее появление  последнего лишь как беглеца; такое  превосходство позволяет установить контроль над океаном и закрыть  пути, по которым торговые суда движутся от неприятельских берегов к ним; подобное превосходство может быть достигнуто только при посредстве больших  флотов».

Ядром концепции Мэхэна стало  положение, где он рассматривает  Мировой океан как коммуникационную линию, связывающую «разобщенные водой» страны. Сформулированный им принцип - «море разъединяет и объединяет» - явился доминирующим.

Независимо от Маккиндера Мэхэн пришел к тем же выводам  относительно главной опасности  для «морской цивилизации». Эту опасность  представляют континентальные государства  Евразии - в первую очередь Россия и Китай, а во вторую - Германия. Борьба с Россией, с этой «непрерывной континентальной  массой Русской империи, протянувшейся  от западной Малой Азии до японского  меридиана на Востоке», была главной  долговременной стратегической задачей.

Обосновывая свои взгляды, Мэхэн  часто ссылался на деятельность авторитетных флотоводцев, полководцев и труды  военных теоретиков. Например, в  подтверждение своих выводов  он цитирует генерала от инфантерии Г.В. Жомини: «Когда мне случилось быть в Париже в конце 1851 г., одна выдающаяся особа сделала мне честь заданием вопроса о моем мнении относительно того, произведут ли недавние усовершенствования в огнестрельном оружии серьезные  изменения в способах ведения  войны. Я ответил, что они, вероятно, будут иметь влияние на детали тактики, но что в больших стратегических операциях и в обширных комбинациях  сражений победа, вероятно, будет и  теперь, как была прежде, результатом  целесообразного приложения тех  принципов, которые приводили к  успеху во все века великих вождей - Александра и Цезаря, также как  Фридриха и Наполеона».

Мэхэн, утверждая, что в  «области морской стратегии уроки  прошлого имеют значение, которое  отнюдь не ослабело с течением времени», писал: «Невнимательное и даже пренебрежительное  отношение к прошлому, считающемуся устарелым, не позволяет людям видеть даже тех постоянных стратегических уроков, которые лежат, так сказать, на поверхности морской истории». Он проанализировал Трафальгарское сражение и счел, что здесь проиграл не Вильнев, а Наполеон, что не Нельсон  выиграл сражение, а Англия была спасена от вторжения на Британские острова французских войск - это  стратегический вывод. С тактической  точки зрения он считал Трафальгарское сражение победой Нельсона, обусловленной  более высоким уровнем подготовки личного состава английского  флота и флотоводческим талантом самого адмирала.

Как представляется, отрицать правильность выводов Мэхэна невозможно. К сожалению, в период борьбы с  так называемым космополитизмом  в высших военных кругах советского Военно-Морского Флота считали, что  Нельсон выше тактики не поднялся и ничего нового в военно-морское  искусство не внес. Это расхожее мнение нанесло огромный вред развитию отечественной военно-морской науки. Под нажимом высшего армейского руководства из теории военно-морского искусства выбросили понятие  «теория морской стратегии», заменив  эту важнейшую категорию понятием «стратегическое применение флота». Однако очевидно, что «стратегическое применение флота» - это уже его действия в соответствии с теорией, которая «исчезла».

Мэхэн призывал творчески  подходить к решению проблем  военно-морского искусства и мыслить  стратегически. Но, поскольку он был  «буржуазным» автором, его мысли  оказались чуждыми советской  идеологии. Многие важные положения  военно-морского искусства, разработанные  Мэхэном, отвергались, хотя впоследствии они подтверждались на собственном  опыте.

Важнейшим элементом инфраструктуры Мэхэн признавал развитую систему  базирования: ее следовало распространить по возможности во всех важнейших  районах Мирового океана. Эта точка  зрения, называвшаяся в советской  литературе «реакционной и лженаучной», подверглась резкой критике военно-морскими теоретиками. В то же время опыт Второй Мировой войны явился убедительным подтверждением выдвинутой Мэхэном  концепции. Крейсерские действия крупных  надводных кораблей германского  флота в Атлантическом океане оказывались малоуспешными прежде всего в связи с отсутствием  развитой системы базирования. Эффективность  действий германских подводных лодок  в Атлантическом океане объясняется  наличием отлаженной системы базирования. Военные действия на Тихом океане характеризовались ожесточенной борьбой  за острова, т.е. за расширение системы  базирования сил флота. В период стратегического наступления японских вооруженных сил их действия не выходили за пределы тактического радиуса  действий авиации берегового базирования. Захватывая одну позицию за другой, они успешно продвигались в так  называемые страны южных морей. Американцы придерживались такой же стратегии, названной «лягушачьими прыжками». Захватывая поочередно острова и архипелаги, они продвигались по направлению к Японии. Действия и японских, и американских вооруженных сил основывались на концепции Мэхэна.

Итак, Мэхэн строит свою геополитическую  теорию исходя исключительно из «морской силы» и ее интересов. Понятие  «морская сила» основывается для  него на свободе «морской торговли», а военно-морской флот служит лишь гарантом обеспечения этой торговли. Мэхэн идет еще дальше, считая «морскую силу» особым типом цивилизации - наилучшим и наиболее эффективным, а потому предназначенным к мировому господству.

3 Влияние морской силы на ход истории и рост благосостояния

   нации

Рубеж ХIХ-ХХ вв. традиционно  считается пиком империалистического  соперничества среди ведущих  мировых держав. Это было время  многочисленных вооруженных конфликтов по всему миру и подготовки к мировой войне. По опыту войн конца ХIХ - начала XX вв. становилось ясно, что море станет одним из главных театров военных действий будущего конфликта. Кроме того, флот в то время был наиболее технически совершенным видом вооруженных сил, своеобразным символом военной мощи государства. Исходя из основных постулатов своей теории, Мэхэн обосновывал мысль о необходимости превращения США в могущественную военно-морскую державу, способную соперничать наравне с самыми крупными и сильными государствами того периода.

Мэхэн был активным сторонником  доктрины американского президента Монро (1758-1831), который в 1823 г. декларировал принцип взаимного невмешательства  стран Америки и Европы, а также  поставил рост могущества США в зависимость  от территориальной экспансии на близлежащие территории. Мэхэн считал, что у Америки «морская судьба»  и что эта «Manifest Destiny» («проявленная судьба») заключается на первом этапе  в стратегической интеграции всего  американского континента, а потом  и в установлении мирового господства. Тогда США еще не вышли в разряд передовых мировых держав, не был очевиден и их «морской цивилизационный тип». Мэхэн видел судьбу США в том, чтобы занять ведущую позицию в мире в экономическом, стратегическом и мессианском плане. Мэхэн пришел к выводу, что главную опасность для морских государств, в том числе США, представляют континентальные государства Евразии - Россия, Китай, и, прежде всего, Германия.

Считая США мировой  державой будущего, он постоянно и  активно призывал к укреплению военно-морской  мощи США, которая соответствовала  бы американскому имперскому предназначению. Исходя из этого, в работе «Заинтересованность  Америки в морской мощи» Мэхэн  так определил направления внешней  политики США:

- стратегическое сотрудничество с Великобританией;

- создание препятствий германским морским претензиям;

- не допущение экспансии Японии в Тихом Океане;

- координация действий США и Западной Европы в Азии.

«Мэхэн видел судьбу США  в том, чтобы не пассивно соучаствовать  в общем контексте периферийных государств «внешнего полумесяца», но в том, чтобы занять ведущую  позицию в экономическом, стратегическом и даже идеологическом отношениях». В целом же Мэхэн рассматривал Соединенные Штаты как «продвинутый далеко на запад аванпост европейской цивилизации и силы». Флот, способный к наступательным действиям, заявлял Мэхэн, обеспечит США неоспоримые преимущества в Карибском бассейне и Тихом океане. Мэхэн перенес на планетарный уровень принцип «анаконды», примененный американским генералом Мак-Клелланом в североамериканской гражданской войне 1861-1865 гг. Этот принцип заключается в блокировании вражеских территорий с моря и по береговым линиям, что приводит постепенно к стратегическому истощению противника. Так как Мэхэн считал, что мощь государства определяется его потенциями становления «морской силой», то в случае противостояния стратегической задачей номер один является недопущение этого становления в лагере противника. Значит, задачей исторического противостояния Америки является усиление своих позиций по шести основным пунктам (перечисленным выше) и ослабление противника по тем же пунктам. Свои береговые просторы должны быть под контролем, а соответствующие зоны противника нужно стараться любыми способами оторвать от континентальной массы. Если рассматривать американскую военную стратегию на всем протяжении XX в., то мы видим, что она строится в прямом соответствии с идеями Мэхэна. Причем, если в Первой мировой войне эта стратегия не принесла США ощутимого успеха, то во Второй мировой войне эффект был значительным, а победа в холодной войне с СССР окончательно закрепила успех стратегии «Морской силы».

Сравнивая географическое положение  Великобритании и Франции, Мэхэн  отмечал, что в географическом и  стратегическом плане кажется, что  Франция расположена гораздо  выгоднее. Но Франция вынуждена была содержать большую сухопутную армию  для решения континентальных  проблем, и это не позволяло ей создать по-настоящему мощный флот. Схожесть географического положения  диктовала и схожесть действий. Помимо создания мощного флота следовало  получить контроль над морскими торговыми  путями, а также вести активную политику в Азии.

Мэхэн подробно исследовал соотношение сил в азиатском  регионе в книге «Проблема  Азии». Проблема Азии существовала для  США потому, что США расположены  между двумя великими океанами (Тихим  и Атлантическим) и имеют прямой выход к азиатскому побережью. Азия для США ближе, чем Азия для  России. В плане внешнеполитических действий данные идеи проявились в  политике «открытых дверей», предложенной американцами первоначально в отношении  Китая (1899 г.). Мэхэн утверждал, что  Азия является предметом спора основных мировых сил. Он выдвинул идею о существовании  спорного пояса, расположенного между 30 и 40 параллелями (Турция, Сирия, Палестина, Иран, Ирак, Китай, Афганистан, Туркменистан, Таджикистан, Монголия и российский Дальний Восток)

4 Оценка Мэхэном геополитического положения России

Мэхэн считал, что Северное полушарие является ключевым в мировой  политике. Внутри Евразии в качестве наиболее важного компонента северной полусферы он признавал позицию России - этой доминантной азиатской континентальной державы. Зону между 30-й и 40-й параллелями в Азии он рассматривал как зону конфликта между сухопутной мощью России и морской мощью Англии. Доминирование в этом регионе, по его мнению, могло бы удерживаться с помощью цепи ключевых баз на суше вдоль периферии Евразии. Мэхэн выдвинул предположение, что однажды Соединенные Штаты, Великобритания, Германия и Япония объединятся против России и Китая.

Мэхэн определил геополитическую  цель России как движение к незамерзающим  портам на юг в сторону Индийского и Тихого океана и Средиземного моря. Однако ученый не слишком высоко оценивал шансы нашей страны. Действительно, в США, расположенных гораздо  южнее России, с морскими и торговыми  традициями, трудно было представить  необходимость освоения Севера. В  советское время северные районы осваивались от безысходности (с  одной стороны - природные ресурсы, с другой - изоляция страны от внешнего мира, попытка самообеспечения). Россия, оттесненная из Европы и подпираемая  «дикой Азией» с юга, пыталась найти  свою нишу на севере. Но это превратилось в бесконечную борьбу с собой  и окружающей природой.

Не считал Мэхэн Россию и морской державой. Как уже  упоминалось выше, морской державой глобального значения он считал Великобританию, хотя с его точки зрения британская морская мощь деградирует. Морской  державой регионального (средиземноморского значения) - Францию. К молодым морским  державам он относил США, Германию, Японию. И все эти морские державы  стремятся получить контроль над  «спорным поясом», но континентальная  Россия имеет преимущество «на грани  исключительности». Морские державы  противостоять континентальному продвижению  России не в состоянии, по крайней  мере, это затруднительно.

В стремлении к овладению  землями этого пояса «морские державы» всё время наталкивались  на континентального гиганта - Россию, которая также была устремлена в  этом направлении, ибо пыталась выбраться  к «южным морям», имея при этом «преимущества  на грани исключительности». Мэхэна, таким образом, можно считать  первым геополитиком, который определил  в качестве доминанты международных  отношений геополитическое движение России к незамерзающим портам Индийского океана. Он считал, что от успеха или  неудач блокирования подобных устремлений  зависит весь расклад мировой  геополитики. Ученый полагал, что Россия в споре с морскими странами может  быть удовлетворена уступками в  Китае, который должен быть разделён на сферы влияния.