Правовое положение малолетних и совершеннолетних граждан

Практическое применение рассмотренных положений ГК покажет, насколько они целесообразны. Во всяком случае, разумно признать, что "свободное распоряжение" малолетнего  будет, как правило, осуществляться с одобрения родителей, усыновителей, опекуна. На это косвенно указывает  и норма, содержащаяся в п. 3 ст. 28 ГК, согласно которой имущественную ответственность по сделкам малолетнего, в том числе по сделкам, совершенным им самостоятельно, несут его родители, усыновители или опекуны, если не докажут, что обязательство было нарушено не по их вине. Следовательно, законные представители малолетнего осуществляют контроль за тем, как исполняются принятые им на себя обязательства, и отвечают перед контрагентом малолетнего, если этот контроль был недостаточным, т.е. при наличии их вины. Таким образом, понятие "свободное распоряжение малолетнего" не означает, что он выражает при совершении сделки и при ее исполнении только свою ничем не ограниченную волю. Его воля формируется под влиянием и при одобрении его действий родителями, усыновителями, опекуном.

3. Особенности ответственности несовершеннолетних в аспекте структуры гражданской дееспособности

Участниками гражданских  правоотношений могут быть любые  граждане, независимо от возраста и  состояния здоровья. Нести же гражданско-правовую ответственность могут лишь лица, способные руководить своими действиями и правильно оценивать их возможные  последствия. С точки зрения возрастного  критерия такая способность возникает  у граждан только с 14 лет, поскольку  малолетние (в возрасте до 14 лет) рассматриваются  законодателем как лица, неспособные  в силу недостаточной психической  зрелости разумно руководить своими действиями и правильно оценивать  их последствия. Как верно отмечает Т.И. Илларионова, в основе сделко- и деликтоспособности лежат определенные требования к уровню развития личности. Способность лица нести обязанности, служащие формой ответственности, отмечает автор, впрямую зависит от степени его волеспособности.

Из содержания же ст.ст. 26 и 28 ГК РФ, закрепляющих дееспособность несовершеннолетних, следует, что законодатель отнес к дееспособности сделкоспособность, способность к договорной ответственности и деликтоспособность. Поэтому нами поддерживается высказанное в литературе предложение о необходимости дополнения легального определения дееспособности (ст. 21 ГК РФ) способностью гражданина нести гражданско-правовую ответственность.

В целях доктринального обоснования  высказанной позиции обратимся  к исследованию проблемы определения  места деликтоспособности в структуре  гражданской правосубъектности. В  настоящее время в литературе вполне определенно сформировались два основных подхода к ее решению. Одни авторы рассматривают деликтоспособность в качестве самостоятельного элемента правосубъектности (наряду с гражданской  правоспособностью и гражданской  дееспособностью), другие же полагают, что она входит в состав гражданской  дееспособности.

Сторонницей первого подхода  является Т.И. Илларионова. По ее мнению, выделение деликтоспособности как самостоятельного элемента правосубъектности имеет определенное теоретическое и практическое значение. "Рассмотрение ее в рамках дееспособности, - подчеркивает автор, - не принесло науке какой-либо ясности в понимании данной категории, а в связи с этим не ставился и вопрос о ее функциональной роли.

Следует обратить внимание, что среди представителей второго  подхода нет единодушия относительно роли (места) деликтоспособности как  элемента гражданской дееспособности. Это обусловлено различным пониманием как структуры самой дееспособности, так и объема деликтоспособности.

Включение в состав гражданской  дееспособности способности лица к  несению гражданско-правовой ответственности  в качестве самостоятельного элемента позволяет выделить в ее структуре  однотипную группу способностей, имеющих, с одной стороны, внутривидовую  градацию, а, с другой, - принципиально  отличающихся от группы способностей к совершению правомерных действий. Главное же различие между указанными группами способностей состоит в  направленности волевых действий: при  совершении правомерных действий воля лица направлена на достижение правомерного результата, при совершении же правонарушения воля лица на возникновение ответственности не направлена. В то же время отмеченная внутривидовая градация способности лица к несению гражданско-правовой ответственности является основанием, с одной стороны, для определенной дифференциации правового регулирования договорной и деликтной ответственности, а с другой, - для решения ряда вопросов, связанных с унификацией регулирования.

Изложенное позволяет  не только провести доктринальный анализ гражданского законодательства в сфере  ответственности несовершеннолетних, но и сформулировать ряд предложений  по его совершенствованию.

Как известно, современное  гражданское законодательство исходит  из того, что лица от 14 до 18 лет (далее - несовершеннолетние) не полностью  дееспособны. Однако эта "неполнота" находит свое проявление только в  области сделкоспособности: несовершеннолетние, по общему правилу, совершают сделки с письменного согласия родителей, усыновителей или попечителя. Интересно  заметить, что по смыслу ст. 26 ГК РФ речь идет о праве несовершеннолетнего на совершение сделок, а право родителей (и иных лиц) здесь выступает не в качестве самостоятельного права, а лишь способа реализации права несовершеннолетнего.

Применительно же к такому структурному элементу дееспособности, как способность к несению  гражданско-правовой ответственности, позиция законодателя иная: несовершеннолетний признается полностью дееспособным. Причем легальный режим ответственности  несовершеннолетнего имеет определенные различия в зависимости от того, о какой ответственности (договорной и внедоговорной) идет речь.

По современному гражданскому законодательству ответственность  в случае причинения несовершеннолетними  внедоговорного вреда представляет собой сложную систему с точки  зрения структуры возникающих при  этом обязательств. В указанных обязательствах выделяются непосредственные причинители  вреда и лица, ответственные за вред.

Законодатель в зависимости  от возраста несовершеннолетнего определил  две основные структуры исследуемых  обязательств. Лица в возрасте до 14 лет не обладают деликтоспособностью, поэтому ответственность за причиненный ими вред несут родители (или иные указанные в законе лица). Несовершеннолетние от 14 до 18 лет отвечают самостоятельно, но имеют "страховку" в виде субсидиарной ответственности названных выше лиц.

В первом случае действия причинителей не имеют силы самостоятельного основания  ответственности. "Подобные действия, - верно подчеркивает Т.И. Илларионова, - играют квалифицирующую роль при возложении обязанности возместить вред на ответственных лиц...". Привлечение родителей к имущественной ответственности в этом случае зависит как от противоправности их действий с точки зрения семейного права, так и от противоправности действий ребенка. При этом здесь не происходит восполнения дееспособности причинителей, поскольку они вообще не могут быть субъектами ответственности.

Во втором случае дополнительная ответственность родителей (иных лиц) возникает на основе иного правонарушения, нежели то, которое послужило основанием ответственности несовершеннолетнего. Как справедливо отмечает Т.И. Илларионова, действия несовершеннолетних при отсутствии у них достаточных средств лишь квалифицируют семейно-правовые правонарушения родителей с точки зрения гражданского права. Таким образом, возможность привлечения родителей к дополнительной ответственности основывается на семейно-правовой связи их со своими детьми. Несовершеннолетние лица полностью деликтоспособны. Ответственность же родителей и иных лиц установлена по соображениям максимального учета интересов потерпевшего.

При причинении вреда несовершеннолетним он сам становится субъектом ответственности. Однако, учитывая, что подростки  в возрасте от 14 до 18 лет, как правило, не имеют доходов и имущества, за счет которого они могли бы возмещать  причиненный вред, законодатель предусмотрел возможность привлечения к субсидиарной ответственности родителей, усыновителей или попечителя (п. 2 ст. 1074 ГК РФ). В литературе общепринятой является позиция, согласно которой ответственность несовершеннолетнего и ответственность родителей - это ответственность по двум обязательствам, возникающим из различных оснований. Несовершеннолетний отвечает за свою вину в причинении вреда, родители - за виновное неисполнение обязанностей по воспитанию ребенка и осуществлению надзора за ним. Обосновывая ответственность родителей и иных лиц в этом случае, О.С. Иоффе в свое время писал: "... дееспособность родителей, опекунов или попечителей служит не только приобретению прав и обязанностей для подопечных, но и обеспечению соответствия требованиям гражданского закона всякого иного их поведения... Поэтому перечисленные лица несут либо полную, либо субсидиарную ответственность за вред, причиненный их подопечными".

Иначе обстоит дело с договорной ответственностью несовершеннолетних. Пункт 3 ст. 26 ГК РФ содержит правило, согласно которому лица в этом возрасте несут самостоятельную имущественную ответственность по всем сделкам, совершенным ими как самостоятельно, так и с согласия своих родителей, усыновителей или попечителя.

Таким образом, ответственность  несовершеннолетних по заключенным  ими сделкам является самостоятельной, и дополнительная ответственность  их родителей, усыновителей и попечителей  в п. 3 ст. 26 ГК РФ не предусмотрена. В юридической литературе вопрос о возможности установления такой ответственности названных лиц является дискуссионным. Одни авторы считают, что для ответственности родителей (лиц, их заменяющих) нет оснований, другие же исходят из того, что в этом случае их ответственность выглядит вполне логичной. Так, по утверждению Г.Ш. Черновой, при неисполнении или ненадлежащем исполнении обязательства несовершеннолетними вины законных представителей нет, поскольку "любая ответственность лица может вытекать только из таких действий, которые зависят от него". Н.М. Савельева, являющаяся сторонницей второй позиции, усматривает вину родителей (лиц, их заменяющих) "в допущении неосмотрительности при изъявлении согласия на совершение сделки", поэтому, по ее мнению, "вопрос о привлечении к ответственности законных представителей должен ставиться не только при наличии заключенного договора поручительства". Если обратиться к законодательству других стран, можно увидеть случаи привлечения к субсидиарной ответственности родителей по совершенным несовершеннолетними сделкам, на которые было получено согласие родителей.

Такое легальное решение  следует признать обоснованным, поскольку  с нашей точки зрения нет причин освобождать от ответственности  лиц, которые дали согласие на совершение сделки и тем самым сделали  возможным само участие несовершеннолетнего  в гражданском обороте. Согласие на совершение сделки - это важное юридическое  действие, которое должно даваться на основе оценки способности несовершеннолетнего  не только быть субъектом сделки, но самостоятельно и ответственно ее исполнять. Совершать сделку имеет смысл  только с целью ее последующего исполнения. Поэтому при даче согласия со стороны  родителей (лиц, их заменяющих) на совершение сделки они, прежде всего, должны оценить  правоосуществительную способность (способность самостоятельно осуществлять гражданские права) и правоисполнительную  способность (способность своими действиями исполнять гражданские обязанности) несовершеннолетнего.

Предлагаем в качестве самостоятельного основания субсидиарной ответственности родителей (лиц, их заменяющих) в договорных отношениях считать их собственное виновное поведение: с одной стороны, они  халатно подошли к реализации права несовершеннолетнего на совершение сделки, поскольку неверно оценили  способности ребенка ее исполнять, а с другой стороны, сам факт виновного  неисполнения или ненадлежащего  исполнения договорного обязательства  несовершеннолетним свидетельствует  о просчетах в его воспитании со стороны указанных лиц. Последнее  обстоятельство определенным образом  сближает основания субсидиарной внедоговорной  и договорной ответственности родителей (лиц, их заменяющих). Важно также  иметь в виду, что на момент дачи согласия на совершение сделки родители (лица, их заменяющие) вполне могут оценить возможность ее исполнения не только с точки зрения умения и старания со стороны несовершеннолетнего, но и с позиции имущественных возможностей этого лица исполнить свою договорную обязанность. Кроме того, на практике нередко не сами несовершеннолетние непосредственно исполняют договорные имущественные обязанности, а их родители (например, вносят свои собственные денежные средства при покупке квартиры). Поэтому неисполнение и ненадлежащее исполнение сделки часто связано с фактическим поведением родителей. И это обстоятельство также должно быть учтено при правовом регулировании ответственности родителей (лиц, их заменяющих) по заключаемым несовершеннолетними договорам.

К сожалению, в Концепции  развития гражданского законодательства Российской Федерации и в проекте  изменений ГК РФ не уделяется должного внимания вопросам гражданско-правовой ответственности несовершеннолетних. Между тем изложенное выше свидетельствует о настоятельной необходимости легальных нововведений в указанной сфере.

4. Правоспособность несовершеннолетнего в сфере предпринимательской деятельности

Некоторая неопределенность присутствует в современном гражданском  законодательстве относительно наличия  правоспособности в сфере предпринимательской  деятельности у несовершеннолетних. Гражданско-правовое положение юных граждан как лиц частично дееспособных позволяет усомниться в допустимости их участия в гражданском обороте  в качестве индивидуальных предпринимателей.

Попробуем определить, в  каком возрасте у физических лиц  возникает способность заниматься предпринимательской деятельностью. Предположим, что интересующий нас  элемент правоспособности возникает  с момента рождения. Тогда придется признать, что дети либо вправе осуществлять свою предпринимательскую деятельность через законных представителей, либо, обладая соответствующим элементом содержания правоспособности, они лишены возможности его реализовать. Ребенок, не достигший возраста 14 лет, может иметь имущество на праве собственности, следовательно, весьма вероятно формирование у него воли, направленной на извлечение прибыли путем использования этого имущества. Дееспособностью же для совершения юридических действий он еще не обладает. А законный представитель практически не может восполнить недостающую дееспособность, так как значительно ограничен в своих действиях законом. В соответствии со ст.37 ГК РФ опекун не вправе без предварительного разрешения органа опеки и попечительства совершать сделки по отчуждению, в том числе обмен или дарение имущества подопечного, сдачу его внаем (в аренду), в безвозмездное пользование или в залог, сделки, влекущие отказ от принадлежащих подопечному прав, раздел его имущества или выдел из него долей, а также любые другие сделки, следствием которых является уменьшение имущества подопечного.

Теоретически существует возможность того, что законный представитель  будет исполнять волю малолетнего, совершая от его имени сделки, связанные  с использованием имущества подопечного, в целях извлечения прибыли и  при этом всякий раз испрашивать  разрешение органа опеки и попечительства на совершение таких сделок. Тогда  можно было бы говорить, по крайней  мере, об ограниченной способности  малолетнего к осуществлению  предпринимательской деятельности, если бы не тот факт, что в соответствии с ч.3. ст.28 ГК РФ риск ее осуществления в указанном случае несет законный представитель ребенка. Следовательно, деятельность несовершеннолетнего, направленная на извлечение прибыли и осуществляемая им через законного представителя, не может быть признана предпринимательской: субъектом такой деятельности является законный представитель малолетнего. Отсутствие одной лишь дееспособности означало бы невозможность осуществлять предпринимательскую деятельность самостоятельно.