Прецедентное право: Плюсы и минусы

Прецедентное право: Плюсы и минусы

Прочитав дискуссию о прецедентном праве, начатую Алексеем Курбатовым, решил я в отдельном посте показать преимущества и недостатки прецедента. Причина, по которой я выделил данный пост, заключается в том, что в данном посте, я буду обсуждать прецедент в контексте английского, а не российского права.

Я хочу показать плюсы и минусы прецедентного права, основываясь на конкретном примере, чтобы читатели сами смогли сделать выводы. В качестве примера, я выбрал тему применения принципа наивысшей добросовестности в судах.  

Кодификация прецедента

В 1906 году, британский парламент принял новый закон – Закон о Морском Страховании. Этот закон  кодифицировал судебную практику по морскому страхованию. Особенно в нем выделялась глава 17, которая гласила: «Договор морского страхования является договором основанным на наивысшей добросовестности, и, если наивысшая добросовестность не соблюдается одной из сторон, то договор, может быть расторгнут другой стороной». Считается, что поводом для включения этого положения стало судебное исследование Лорда Мансфилда сделанное в деле Carter v. Boehm в Палате Лордов в 1766 году, которое гласило:

«(Договор) страхования является договором, основанным на спекуляции. Особые факты, на которых случайная вероятность должна быть измерена, лежит в основном в знании страхователя; страховщик доверяет представлению фактов с его стороны и действует с уверенностью, что страхователь не скрыл никакого обстоятельства для того, чтобы ввести в заблуждение страховщика и убедить в том, что обстоятельства не существует и понудить его измерить риск, как будто его не существовало.

Сокрытие такого обстоятельства является мошенничеством, и поэтому полис ничтожен.  Даже если сокрытие происходит из-за ошибки без мошеннического умысла, страховщик по-прежнему является обманутым и полис является ничтожным, потому что действительный риск отличается от понимаемого риска во время заключения договора.

Полис будет одинаково ничтожен, если страховщик скроет что судно, которое он застраховал, уже прибыло и пытается получить страховую премию за это» (Carter v. Boehm (1766) 3 Burr. 1905, p. 1909).

Данное исследование стало краеугольным не только для права морского страхования, но и страхового права вообще. И оно стало блестящим примером, когда суд установил новое правило, которое не имело место в законе, и не было введено, а было установлено исходя из практических целей. И это, то, что Алексей Курбатов назвал следствием «отсутствия необходимых законов в определенные периоды исторического развития».

Первый вывод: Прецедент восполняет пробелы в законодательстве и не просто, а исходя из практической необходимости.

Толкование нормы закона

Далее, после закрепления данного принципа в вышеуказанной главе, а также его детализации в главе 18, возникла проблема толкования некоторых положений. Камнем преткновения стал пункт 2 Главы 18 настоящего Закона, который гласил: «Каждое обстоятельство является существенным, если повлияет на решение предусмотрительного страховщика  в установлении размера премии или определении того, возьмет ли он на себя риск».

В 1982 году, когда суд рассматривал дело Container Transport International Inc. v. Oceanus Mutual Underwriting Association (Bermuda) (1982) 2 Lloyd’s Rep. 178, судья Ллойд постановил, что вышеуказанный пункт необходимо толковать следующим образом; обстоятельство является существенным, если его сокрытие понудило бы предусмотрительного страховщика или не принимать риск или же повысить страховую премию. Такое влияние было обозначено как «решающее влияние» (decisive influence).

В апелляционной инстанции же судья Керр отверг довод судьи Ллойда о решающем влиянии и постановил, что в данном пункте имеется в виду влияние на процесс принятия решения страховщика, а не на окончательное решение.  

Второй вывод: прецедент в большинстве случае вводит путаницу, особенно когда в нем толкуется закон, а не создается новое правило, что видно из судебного толкования пункта данного Закона.

Полезность прецедента

Недавно Ю.Э. Монастырский выступил с докладом «Особенности юридических услуг на основе прецедентного права» на Юридическом форуме России. В нем он четко обозначил проблемы связанные с применением прецедентным правом  в сфере оказания юридических услуг. В частности, он отметил: «Ввиду отсутствия центральной роли закона, который устанавливает основы дозволенного поведения, консультанты прецедентного права обладают в принципе меньшей способностью юридического прогнозирования» (доклад можно прочитать здесь).

Данное замечание особо применимо к проблеме толкования вышеуказанного пункта, так как отсутствие императива в отношении данного законоположения делает позицию юриста двоякой. Далее, Монастырский указывал на тот факт, что «(п)равоприменители руководствуются писаными нормами, но обосновывают свое решение ссылками на прецеденты, которые извлекают из колоссальной по объему судебной практики». К вышесказанному необходимо добавить, что правоприменители обосновывают свои решения не только ссылками на прецеденты, но и посредством логических обоснований. В подтверждение вышесказанному можно привести следующий пример судебного исследования:

«Что означает глава 18 (2) Закона о Морском Страховании от 1906 г.? В частности, что означают слова «повлияло бы на решение предусмотрительного страховщика?» Если я спрошу себя, что означает эта фраза вообще, я бы ответил, что она указывает на что-то более чем то, что предусмотрительный страховщик хотел бы узнать или бы принять во внимание. По крайней мере, это указывает на то, что предусмотрительный страховщик воспринял бы как увеличивающийся или имеющий к тенденции увеличения, риск….

…Обычным значением слова «влиять» является – изменить или повлиять. «Решение» это слово, которое имеет несколько значений, поэтому невозможно обозначить обычное значение в абстракте. В правовом или квази-правовом контексте оно обычно используется в значении решения или установления как в решении Соломона или решения Париса, или же формальное решение суда.

Судья Керр в C.T.I. v. Oceanus (1984) 1 Lloyd’s Rep. p. 492 считал, что это означает не само решение, но, то что он называет процессом принятием решения. Согласен, что это слово может иметь такое значение. Но это не первичное значение, данное в Оксфордском Словаре английского языка, как можно предположить из решения судьи Керра, и я не вижу никаких причин, чтобы придать это значение в данном контексте.

В коммерческом контексте «решение» обычно используется в значении оценки. Рыночная оценка означает суждение о том, что в рынке собираются сделать, но не процесс посредством которого брокер приходит к этому решению. Это, по моему, значение в котором слово используется в главе 18 (2) Закона от 1906 г. Паркер в C.T.I. v. Oceanus (1984) 1 Lloyd’s Rep. p. 510 придавал особое значение словам «установление премии и обозначение будет ли риск принят. Но я не рассматриваю эти словам как указывающие на процесс принятия решения, а как на слова, указывающие на само решение.

Последнее, это слово «бы» (would). Судья Керр в C.T.I. v. Oceanus (1984) 1 Lloyd’s Rep. p. 492 уже ссылается на вещи, которые страховщик мог бы сделать, если бы ему сообщили о нераскрытом факте. В моем суждении недостаточно показать, что предусмотрительный страховщик мог бы отклонить риск или повысить страховую премию. Необходимо показать, что он бы сделал» (Pan Atlantic v. Pine Top Insurance Co. Ltd. (1992) 1 Lloyd’s Rep. 101).

Как видно из данного исследования, судья в равней мере ссылается как на прецедент, так и на логический анализ. Но дело в том, что выводы, которые делает судья, наталкивают на мысль, что данный пункт может толковаться двояко.

Допустим, что страхователь скрыл обстоятельство и для того, чтобы доказать что скрытое обстоятельство было существенным, страховщику нужно доказать, что данное обстоятельство повлияло бы на процесс принятия решения, как постановила Палата Лордов в деле Pan Atlantic v. Pine Top Insurance. И страховщику это будет трудно доказать, что обстоятельство повлияло бы на процесс принятия решения, тогда как будет более разумно требовать доказать повлиял ли на его решение отказаться от принятия такого риска. С другой стороны, оба подхода являются разумными, и было бы дальновидным оставить оба толкования в силе.

Третий вывод: прецедент иногда не дает возможности правильно оценить ситуацию и юрист оказывается в затруднительном положении, когда консультирует клиента. Но с другой стороны, прецедент дает возможность сущность нормы закона посредством логического обоснования.

В заключение хочу добавить: данное исследование, хотя и кратко, показало основные проблемы, с которым могут столкнуться российские юристы, если прецедентное право будет в полную силу легализовано в России. Вместе с этим, также показаны и преимущества, которые будут способствовать развитию юридической науки и мысли в России.