Римское право Приобретение наследства и его последствия. Иски о наследстве

 

1.2. Наследование по закону.

 

Наследование по закону наступает в тех случаях, когда после умершего лица не осталось завещания, признаваемого действительным, или когда наследник по завещанию по той или иной причине не вступил в наследство.

  Древнейшая известная римская система наследования по закону, относившаяся к эпохе законов XII таблиц, исходила из семейной общности имущества и агнатского родства. В соответствии с этим законы XII таблиц признавали первоочередными наследниками «ab intestate» непосредственно подвластных наследодателя (детей, внуков от ранее умерших детей и т. п., но при условии, если эти лица к моменту открытия наследства не вышли из-под власти домовладыки). Эти наследники назывались «heredes sui» (своими), и вместе с тем, «necessarii» (необходимыми), в том смысле, что они признавались наследниками независимо от выражения их воли на то. Если после наследодателя не оставалось «своих наследников», к наследству призывался ближайший по степени агнатский родственник «agnatus proximus». Если ближайший агнат не принимал наследства, то оно не переходило ни к следующему по степени родства, ни к кому другому, а становилось «выморочным», что реализовывало принцип однократности призвания к наследству.

По мере развития экономики, а на ее базе - и всех вообще сторон общественной жизни, как это уже неоднократно повторялось, патриархальная семья стала разлагаться, и стала складываться индивидуальная частная собственность. В связи с этим, система наследования, построенная на принципе агнатского родства, утратила свое основание. Преторский эдикт стал реагировать на новые требования жизни, и, не производя радикальной реформы, придал все-таки известное значение родству по крови (когнатскому), которое в новых условиях стало важнее агнатского.

Именно претор давал «bonorum possessio» соблюдая следующую очередность:

На первом месте он поставил детей «liberi»; эта категория отличалась от древних sui heredes тем, что в состав liberi входили также эмансипированные дети. Претор учитывал при этом, что эмансипированные дети со времени эмансипации работали, так сказать, на себя: в их пользу шли и всякие приобретения по сделкам. Напротив, дети, оставшиеся под властью домовладыки, приобретали все для него,  так что известная доля наследства представляла собой результат их деятельности. Поэтому претор, давая «bonorum possessio» одинаково всем детям, как подвластным, так и эмансипированным, установил требование, чтобы эмансипированные дети при разделе наследства присоединяли к нему и то имущество, которое они приобрели после эмансипации, так называемое «collatio bonorum».

Вторую (по очереди) группу наследников составляли в преторском эдикте «legitimi», т. е. лица, которые имели право наследования по законам XII таблиц, другими словами, агнатские родственники.

В третью очередь преторский эдикт призывал «cognate», кровных родственников (до 6-й степени включительно), в порядке близости по степени.

Наконец, на четвертом  месте претор давал наследство по закону пережившему супругу, «vir aut uxor» (мужу или жене).

Помимо включения в  круг законных наследников кровных родственников и пережившего супруга, претор провел еще одно новшество: он установил «successio ordinum et graduum», т.е. преемство между наследниками разных классов и степеней. Т.о., если призываемое к наследству лицо не принимало наследства, наследство не становилось выморочным, а открывалось следующему по очереди кандидату.

Императорское законодательство обеспечило окончательную победу за преторскими принципами наследования, как более отвечавшими потребностям жизни.

  Коренным образом порядок наследования «ab intestate» был реформирован в новеллах Юстиниана 118 и 127. По этим новеллам первый класс наследников «ab Intestato» составляли нисходящие (сыновья, дочери, внуки, внучки и т. д.). Если в момент смерти наследодателя оказывались в живых из числа его нисходящих дети и внуки от ранее умершего сына или дочери, то в этом случае они имели право получить ту долю, которая досталась бы их умершему отцу или матери, если бы те пережили наследодателя. Такое участие  в   наследовании и в наше время  называется   наследованием по праву.

  Наследование по праву представления не следует смешивать с так называемой наследственной трансмиссией. Наследники по праву представления являются наследниками не своего отца или матери  (не переживших открытия наследства), а деда, бабки.

В случае наследственной трансмиссии   наследник переживает смерть наследодателя, так что наследство открывается. Однако наследник умирает, не успев приобрести наследства, и возникшее в его лице право приобрести наследство уже само переходит по наследству к его наследникам.

  Следует отметить так же, что между нисходящими одной и той же степени родства наследство делилось поровну.

Поскольку в праве  Юстиниана подвластные дети по общему правилу приобретали имущество  для себя, установленная претором «collatio bonorum»  утратила смысл. На смену ей была введена колляция в другом значении: нисходящие, получившие от наследодателя приданое или предбрачный дар, должны были присчитывать это имущество к наследству (в целях уравнения долей).

  Второй класс наследников по новеллам Юстиниана составляли восходящие родственники (отец, мать, дед, бабка и т. д.), а также полнородные братья и сестры (и дети ранее умерших братьев и сестер). При наличии восходящих ближайшей степени более отдаленный восходящий родственник не призывался к наследству.

Третью очередь законных наследников составляли неполнородные братья и сестры.                               

  В четвертой очереди призывались все остальным боковые кровные родственники (без ограничения степеней). При этом, ближайшая степень исключала дальнейшую.     

  Установленное преторским эдиктом преемство между разрядами наследников «successio ordinum» и степенями «successio graduum» в указанном выше  смысле сохранено и в праве Юстиниана. Наряду с этим существовало так называемое право приращения долей «ius accrescendi». Если было призвано к наследству несколько лиц одной и той же степени родства и один из призванных не приобретал своей доли в наследстве, она прирастала к долям других одновременно призванных наследников.

1.3.  Выморочное наследство.

 

  Если наследство не было принято ни одним наследником, как по завещанию, так и по закону, оно признавалось «выморочным». В древнейшем праве такое имущество считалось ничьим и могло быть захвачено каждым желающим. Начиная с эпохи принципата, выморочное имущество передавалось государству. В период абсолютной монархии городская курия, церковь, монастырь и т. д. получили преимущественное право на получение выморочного наследства после лиц, принадлежавших к этим организациям.

1.4. Приобретение наследства и его последствия.

 

В момент смерти наследодателя  происходит открытие наследства. Этим моментом определяются, те лица, которые призываются к наследству. Но эти призываемые лица еще не приобретают права на само наследственное имущество, пока не вступят в наследство. За время между открытием наследства и его принятием, наследственное имущество не принадлежит никакому определенному лицу: это т.н. «hereditas iacens», «лежачее наследство», как бы ожидающее своего владельца.

  В древнем римском праве отношение понималось в данном случае очень примитивно: поскольку никакого хозяина у этого имущества не было, оно считалось бесхозяйным «res nullius», т.е. ничьим. И, хотя к этому имуществу не применялось правило о захвате бесхозяйных вещей, но все же любое лицо, захватив вещи из «лежачего наследства» и владев ими год, становилось собственником, несмотря на то, что условий для приобретения права собственности по давности здесь не было.

В более развитом праве  «лежачее наследство» стало охраняться.

  Вступление в наследство могло быть совершено или прямым выражением воли, или же поведением лица, как наследника. Вступая в наследство, наследник не только приобретает соответствующие права, но и становится ответственным по обязательствам наследодателя. Даже если наследство состоит почти из одних долгов наследодателя, универсальный характер наследственного преемства приводит к ответственности наследника по этим долгам. Избежать такой неограниченной ответственности наследник мог только путем такой радикальной меры как непринятия наследства, если его пассив превышал актив.

  В праве Юстиниана было установлено, что если наследник произведет (с участием нотариуса, оценщика, кредиторов наследства, легатариев) опись и оценку наследственного имущества, то его ответственность по долгам наследства ограничивается размерами актива наследства. Эта льгота называлась «beneficium inventarii». Такой инвентарь должен быть составлен не позднее трех месяцев после того, как наследник узнал об открытии наследства (приступить к составлению инвентаря нужно было в течение первого месяца).

 «Beneficium inventarii» имел практическое значение в тех случаях, когда в наследственном имуществе много долгов, и для наследника возникала опасность, что его собственное имущество в значительной мере пойдет на удовлетворение кредиторов наследодателя. Но положение могло быть и иное: в наследстве актив превышал пассив, но у наследника было много своих долгов. Принятие наследства приводило к слиянию двух имущественных масс, т.е. наследника и наследодателя. Как кредиторы наследника, так и кредиторы наследодателя  (а также легатарии) могли искать  удовлетворения из всего этого объединенного имущества. При большой задолженности наследника кредиторы наследодателя рисковали не получить удовлетворения из-за конкуренции между собой.

Для ограждения интересов  кредиторов преторским эдиктом была введена льгота отделения, «beneficium separationis». Эта льгота состояла в том, что кредиторам наследства было предоставлено право потребовать отделения наследственного имущества от собственного имущества наследника, с тем, чтобы наследственное имущества пошло, в первую очередь, на удовлетворение кредиторов наследства, затем - на выплату легатов, и лишь возможный остаток можно было использовать на удовлетворение кредиторов наследника.

Приобретение наследства имело своим последствием также  погашение взаимных обязательств, существовавших между наследником и наследодателем.

Легатом  (или завещательным  отказом) называлось распоряжение, которое делалось в завещании наследодателем и состояло в предоставлении определенному лицу какого-то права или иной выгоды за счет наследственного имущества. Различалось несколько видов легатов. Наиболее существенным было различие легатов «per vindicationem» и легатов «per damnationem». С помощью легата «per vindicationem» устанавливалось непосредственно право собственности легатария на известную вещь завещателя (отсюда и название этого вида легатов: легатарий получал право на виндикационный иск). Легат «per damnationem» назывался так потому, что он назначался в форме «heres damnas esto dare», т. е. «наследник пусть будет обязан передать то-то такому-то». В этом случае легатарию предоставлялось только обязательственное право требовать от наследника исполнения воли завещателя.

В жизненной практике были нередки случаи, когда легаты оставлялись без соблюдения форм цивильного завещания, а, например, распоряжением на случай смерти, не содержавшим в себе назначения наследника. В некоторых случаях раз распоряжение о предоставлении известного предмета из наследства определенному лицу было обращено к наследнику по закону. В республиканский период такие распоряжения не пользовались юридической защитой. Исполнять их или нет, было делом совести наследника: отсюда произошло название этих распоряжений: «фидеикомисс», т. е. порученное совести. В эпоху принципата фидеикомиссы получили исковую защиту и стали подобны легатам.

 

 

 

 

 

 

2. Иски в римском праве.    

 

2.1. Общие понятия. Исковая давность.

 

Судебные магистраты (главным образом преторы) имели  в силу своего «imperium» право отказать в судебной защите отношения, хотя бы оно и подходило под нормы цивильного права, и наоборот, дать судебную защиту в случае, не предусмотренном нормами цивильного права. Поэтому практически первостепенное значение имел вопрос, давал ли претор в данном случае иск «actio». Ответ на этот вопрос можно было найти в преторском эдикте. Смысл термина «actio» в эпоху легисакционного процесса сводился к определенной деятельности лица, выражавшейся в выполнении установленного ритуала. В классическом римском праве «actio» было предусмотренное эдиктом судебного магистрата средство добиться путем судебного процесса решения, соответствующего интересам данного лица.

Постепенно формулы  исков в практике претора типизировались, т.е. вырабатывались типические формулы для отдельных категорий исков.

Среди многочисленных различных исков, представляется необходимым выделить в рамках данной работы  только две важнейшие группы исков: вещный иск, «actio in rem», и личный иск, «actio in personam». Термин «actio in rem» показывал, что отвечает по иску тот, у кого находится вещь, или вообще тот, кто посягнул на данную вещь.

В противоположность «actio in rem» иск, именуемый «actio in personam», давался для защиты правоотношений личного характера между двумя или несколькими определенными лицами.

Римским правом признавалось, что лицо, частное право которого нарушено, имело в своем распоряжении исковую защиту. Воспользоваться ею или нет, т.е. предъявить иск или не предъявлять, всецело зависило от его воли. Однако государство не могло предоставить управомоченному на предъявление иска лицу решать вопрос, предъявлять иск или нет, без всякого ограничения во времени. Состояние неопределенности, которое создавалось ввиду непредъявления иска в течение продолжительного времени после того, как возник повод для его предъявления, создавало вредную с хозяйственной точки зрения неуверенность, неустойчивость отношений. Для предупреждения таких неблагоприятных последствий устанавливался известный максимальный срок (давностный срок), в течение которого управомоченное лицо могло требовать рассмотрения его иска. Такой срок называется в наши дни исковой давностью.