Первоначальные этапы развития книговедения в России. Элементы теории книговедения в трудах В.Г. Анастасевича и В.С. Сопикова

4. В.Г. Анастасевич.

     Анастасевич Василий Григорьевич (1775 - 1845) - один из первых российских книговедов, библиограф, журналист, поэт, переводчик. Он был из семьи судебного чиновника. Образование получил в Киевской духовной академии, но не кончил ее, уехав (очевидно, вследствие нужды) домашним учителем к курскому помещику Сегунову. Затем он служил «стражником» (офицерский чин) в Полоцком полку, где серьезно занимался самообразованием, но вынужден был выйти в отставку в результате происков казнокрада – полкового командира. С 1803 по 1817г. в должности письмоводителя канцелярии попечителя Виленского учебного округа (в Петербурге) В.Г. Анастасевич был ближайшим сотрудником Адама Чарторийского – друга Александра I в его молодые годы, а впоследствии активного участника польского восстания 1830г. и одного из вождей польской эмиграции. Одновременно с работой у Чарторийского  В.Г.Анастасевич с 1809г. принимал участие в комиссии по составлению законов. Впоследствии он был секретарем известного мецената Н.П.Румянцева, с 1826г. цензором, а после увольнения с этой должности в 1830г. за разрешение поэмы Мицкевича «Конрад Валленрод» служил библиотекарем Румянцевского музея в Петербурге.

     В.Г. Анастасевич обладал обширными познаниями, особенно в области истории просвещения, письменности и печати. Он знал шесть языков и много занимался переводами на русский язык художественной и социально-экономической литературы. Ему принадлежит перевод с польского языка книги графа В. Стройновского «Об условиях помещиков с крестьянами» (1809). Издание перевода этой книги вызвало шум в крепостнических кругах.

     Прослывший  чудаком-библиографом, «педантом», возбуждавший насмешки арзамасцев, В.Г. Анастасевич был человеком большой культуры и бесспорно демократического направления. Он не скрывал своего отрицательного отношения к крепостному праву в России, симпатий к национально-освободительному движению в Польше, резко отзывался о дворянских привилегиях.

     В течение всей своей жизни В.Г. Анастасевич был неутомимым тружеником, отличаясь предельной добросовестностью и скромностью. Свои многочисленные работы он печатал большей частью анонимно. Обладая обширными познаниями в области славяно-русской и польской филологии, он, по свидетельству Сахарова, «был для всех справочной книгой», «готов был работать для каждого, и все – безвозмездно». В.Г. Анастасевич много помогал своими материалами В.С. Сопикову, Евгению Болховитинову, Востокову и другим.

     В.Г. Анастасевич издавал журнал "Улей" (1811-12), в котором и опубликовал первую в России теоретическую статью по библиографии «О библиографии» (1811). Составил каталог "Роспись российским книгам для чтения из библиотеки В. Плавилыцикова, систематическим порядком расположенная" (ч. 1-3, 1820) и несколько прибавлений к нему, где применил оригинальную схему группировки литературы, по объектам человеческого познания, причем науки о природе возглавляли схему.

     Литературные  воззрения В.Г. Анастасевича сформировались под влиянием идей Просвещения XVIII века: ему импонировала торжественная гражданская поэзия, с большим уважением относился он к памяти Тредиаковского, в насмешках над которым усматривал, все тот же ненавистный ему дух дворянского дилетантизма. Стихи В.Г. Анастасевича никогда не были собраны. Огромный его библиографический архив — труд всей жизни — в значительной степени погиб.

5. Элементы теории  книговедения в  трудах В.С. Сопикова и

В.Г. Анастасевича.

    Первая  русская работа по теории книговедения «О библиографии» была написана В.Г. Анастасевичем. Она была напечатана в 1811г. в издаваемом В.Г. Анастасевичем журнале «Улей». В этой статье он дает определение библиографии, говорит об ее значении, времени ее возникновения, о постепенном ее развитии, о состоянии ее в разных странах, особенно в России, констатируя бедность русских трудов в этой области, отмечая, что «самое слово «библиография» для многих из нас требует еще перевода», и, наконец, останавливается еще на теории библиографии. Именно в этой статье уже содержались книговедческие в сегодняшнем понимании этого слова рассуждения.

    В.Г. Анастасевич констатировал, что библиография есть "наука знать книги и по их содержанию полагать в приличных разрядах по общей, или принятой системе". «Библиографию, - говорит он далее, - можно почесть сокращенною библиотекою, систематически представляющею ученые труды какого-либо народа, или вообще всего ученого света». Библиография, указывает В.Г. Анастасевич, «содержит в себе премногие пользы и выгоды не только для посвятивших себя состоянию, для коих она необходима, но и для ищущих одного удовольствия в чтении книг как путеводительница и наставница в выборе оных». Говоря о пользе, которую приносит библиография в ориентировке в печатном материале, он замечает: «Сия наука о книгах соделалась отраслью человеческих познаний и наукою тем важнейшею, что она вещественно заключает в себе все прочие, ибо все прочие содержатся в книгах». В заключение В.Г. Анастасевич находит нужным упомянуть и о теории библиографии, или библиологии (книгословии). «Сию, - говорит он, - можно почесть философиею первой, так как есть философия ботаники, химии и проч., или вышнею библиографиею. <…> По сему понятию к ней относится сведение о словах библиографических, о истории тиснения и принадлежностях сего искусства, об архивах, рукописях, медалях, древностях и проч., о знатнейших библиотеках, о разных изданиях, о издателях, славнейших типографах и книгопродавцах, о разных книгохранилищных системах, словом, о всем, что только принадлежит к умопроизведениям. Всякий из сих предметов требует особых сведений. Весьма желательно, чтоб и у нас сия наука обратила на себя внимание. Она непременно требует соединения трудов многих по множеству заключающихся в ней предметов, кои естественно разделяются по особенным способностям каждого».

    Таким образом, под общим термином «библиография», которую он разделял на практику и  теорию, В.Г. Анастасевич понимал науку о книге (книговедение), включая в нее, наряду с различными знаниями, относящимися к книге, и археологию, и нумизматику.

    В значении книговедения как всеобъемлющей  науки о книге до середины XIX в. трактовалась библиография. Именно с этих позиций писал о библиографии В. С. Сопиков в «Предуведомлении» к своему основному труду «Опыт российской библиографии» (1813-1821). Книговедческий контекст этого труда, в первую очередь, представлен именно в «Предуведомлении» - обширной вступительной статье, которая в рогожинском издании занимает около 60 страниц. Первая ее часть – теоретическая. В ней В.С. Сопиков дает определение основных понятий и формулирует свой взгляд на библиографию. Он первым указал на общественное, пропагандистское, просветительское назначение библиографии и трактовал содержание и задачи ее так широко, что термином «библиография» обозначил те отрасли знания, совокупность которых в современной терминологии можно определить словом «книговедение».

    Широкое распространение в России в XVIII – начале XIX в. французской литературы, в том числе и книговедческой, привело к тому, что в «Предуведомлении» В.С. Сопикова (и, в первую очередь, в теоретической части) отчетливо прослеживается влияние французской книговедческой школы, а нередко и просто заимствование определенных теоретических положений.

    Так, сопоставление теста «Предуведомления»  с «Толковым словарем по библиологии» Э.Г. Пеньо, позволило выявить, что теоретическая часть его работы – это почти дословный, хотя и сокращенный перевод некоторых фрагментов статей из словаря. В.С. Сопиков заимствовал у Пеньо фрагменты статей «Библиограф», «Библиофил», «Библиотаф», «Библиоман», «Библиотекарь». Определение понятия «библиография» тоже не оригинально, это – переработанное определение «библиологии» из «Предварительного рассуждения» в «Словаре» Пеньо. Однако поскольку В.С. Сопиков перевел из словаря те фрагменты, которые соответствовали его теоретической позиции и отражали его взгляды на библиографию, - анализ теоретической части «Предуведомления» представляет несомненный интерес для отечественной теории библиографии и книговедения.

    В статье «Библиотекарь» В.С. Сопиков дает определение этого понятия и формулирует необходимые требования, которые во многом совпадают с требованиями, предъявляемыми библиографу. Он пишет: «Обязанность его бывает еще священнейшею, когда любопытное юношество, жаждущее всякого рода познаний, имеет в нем надежного и просвещенного руководителя, открывающего ему чистейшие источники». Н.В. Здобнов, принимая во внимание подобные высказывания, относил автора к представителям просветительского направления в библиографии.

    В теоретической части «Предуведомления»  В.С. Сопиков дает и определение понятий «библиофил», «библиотаф» и «библиоман», тем самым закладывая основы теории библиофильства в России. Он также сообщает и исторические сведения. Так, касаясь истории всемирной науки о книге («библиографии», по терминологии того времени), он называет имена библиографов, библиотекарей и любителей книг, внесших свой вклад в ее развитие, а также и специалистов других областей знания, входивших в «библиографический» комплекс.

    Дальнейший  анализ «Предуведомления» представляет не меньший интерес. В.С. Сопиков говорит о значении библиографии (теперь уже не науки о книге, а собственно библиографии) и тех задачах, которые она выполняет в обществе:

    - помощь науке (и особенно ученым  – специалистам в области «словесных  наук»);

    - подытоживание достижений книжной культуры (библиография делает обозримыми все произведения «ума человеческого», составляя из них «библиотеку, открытую для каждого»);

    - определение степени развития  наук и их распространение  в обществе (т.е. библиография  является показателем его культурного  уровня);

    - просветительское, воспитательное  воздействие на читателей («образует  вкус читателей к хорошим сочинениям»);

    - благотворное влияние на книжную  торговлю.

    При создании «Опыта российской библиографии»  В.С. Сопиков, который понимал, что его фундаментальная работа «требует общих соединенных сил», охотно пользовался помощью и советами своих современников – митрополита Евгения и К.Ф. Калайдовича. Они советовали ему использовать те или иные источники при создании «Опыта».  Как отмечает сам В.С. Сопиков, источниками создания его труда послужили более 100 книготорговых каталогов и «письменные» каталоги нескольких российских библиотек, перечень которых он привел в «Преуведомлении».

    Последующие части «Предуведомления» - собственно книговедческие. В.С. Сопиков дает обстоятельный очерк истории книгопечатания вначале на Западе, затем, кратко коснувшись истории письменности у славян, он переходит к истории книгопечатания сначала в южных и западных славянских землях, а потом в Москве. Также пишет о том, как развивалось книгопечатание в Московском государстве и в России в XVI – начале XVIII века. В качестве приложения он приводит хронологическую роспись первопечатных славянских книг с 1489 по 1700г. и перечень древних славянских типографий с указанием, в каких городах они находились и с какого времени (по напечатанным ими книгам) известна их деятельность, а также дает перечень существовавших в то время в России типографий – государственных и частных.

    В конце «Предуведомления» В.С. Сопиков приводит «Новую библиографическую систему», состоящую из трех основных разделов: «Науки», «Искусства», «Филология, или Словесность». Этот вспомогательный указатель он обозначил как «Роспись книгам, находящимся в первой части Опыта Российской Библиографии, расположенная по Наукам, с показанием номеров, под коими оные означены». Указатель был подготовлен к первой части «Опыта» - в нее вошли книги церковно-славянской печати. В дальнейшем он предполагал подготовить такой же указатель и к последующим частям, но осуществить свой замысле не успел.

    В самом указателе В.С. Сопиков снабжал библиографические записи книговедческими и историко-литературными примечаниями: раскрывал псевдонимы, находил и указывал авторов анонимных книг, уточнял выходные данные, отмечал редкость книги, особенности того или иного издания, судьбы некоторых из них. Также он попытался составить небольшую избранную библиотеку, выделив курсивом рекомендуемые им книги. Эта библиотека предназначалась для тех читателей, которые сами, без руководства опытных и знающих людей, затруднялись сделать правильный выбор. Просветительская позиция заключалась и в том, что некоторые В.С.Сопиков сопровождал обстоятельными выписками. Несомненно, подбор этих книг отражал интересы и пристрастия автора.

    Таким образом, «Предуведомление» к «Опыту российской библиографии», хотя и заимствованный, но достаточно обстоятельный очерк науки о книге. Во всяком случае, многие исторические сведения, сообщенные В.С. Сопиковым, в дальнейшем вошли в научный оборот с дополнениями и соответствующей критикой. Основные «разделы» в «Предуведомлении» в известной степени определяли состав науки о книге так же, как и обозначенная в нем проблематика. По сути дела, это была первая попытка создания системы науки о книге, хотя, конечно, глубоких разработок ее у В.С. Сопикова не было, как и не встречается у него и само слово «книговедение».

    В терминологический книговедческий обиход его ввел В.Г. Анастасевич в 1820г. Правда, в статье, которая называлась «О необходимости в содействии русскому книговедению», оно использовалось применительно к библиографии журнальных статей.

    В.Г. Анастасевич писал, что «у нас очень мало обращают внимания на многие превосходные статьи, напечатанные в журналах, которые читают по большей части наравне с газетами и имеют одинакую почти с ними участь» и «желательно, чтоб по крайней мере лучшие статьи, помещенные во всех наших повременных изданиях, <…>, извлечены были…».  Он также подчеркивал, что они, приведенные в систематический порядок, могли бы составить целые полезные книги. И выделил последствия этого труда: «…во первых, что гораздо известнее сделалось не только бы иностранцам настоящее состояние всей нашей собственной и от них заимствованной словесности, <…>, но даже и нам самим <…>. Во вторых, время употребляемое ныне часто понапрасну <…> сбережено было бы для перевода еще неизвестных нам на российском языке предметов. В третьих, при недостатке у нас исключительного критического обозрения российских книг, оно составилось бы из многих сего рода статей, помещенных в разных наших журналах».