Предреволюционный Петроград в романе А.Н. Толстого «Хождение по мукам»

Предреволюционный Петроград в романе А.Н. Толстого «Хождение по мукам» (книга 1 «Сестры»);

Сестры (1919-1921год).

Начало 1914 г. Петербург, «замученный бессонными ночами, оглушающий тоску свою вином, золотом, безлюбой любовью, надрывающими и бессильно-чувственными звуками танго — предсмертного гимна жил словно в ожидании рокового и страшного дня».

«Петербург  жил  бурливо-холодной,   пресыщенной,   полуночной   жизнью. Фосфорические летние ночи, сумасшедшие и сладострастные, и бессонные  ночи зимой, зеленые столы и шорох золота, музыка, крутящиеся  пары  за  окнами, бешеные тройки, цыгане, дуэли на  рассвете,  в  свисте  ледяного  ветра  и пронзительном  завывании  флейт  -  парад  войскам  перед  наводящим  ужас взглядом византийских глаз императора. - Так жил город». В начале произведения Петербург живет ночной буржуазной жизнью. Даша Булавина и ее сестра Катя Смоковникова богато живут в огромном особняке, часто посещают театры, собрания, салоны, рестораны. Все это является неотъемлемой частью их жизни. Каждый вечер сестры, как по графику, надевают на себя шикарные платья, мажут лицо белилами и выходят в свет. Старшая сестра Катя, кроме балов и интриг, больше ничем не занята. Даша бывает на собраниях, где высказываются революционные идеи («Вы правы так же, как права лавина, когда обрушивается с гор. Мы давно ждем пришествия страшного века, предугадываем торжество вашей правды»), но даже не старается их понять.

В салонах царит атмосфера буржуазности: швейцары, официанты, мезонин. Особенно уважают поэтов, писателей, всех, кто связан с искусством. «Каждый  вторник  у  Смоковниковых,  в  столовой  из   птичьего   глаза, собиралось к ужину шумное и веселое  общество.  Здесь  были  разговорчивые адвокаты, женолюбивые и внимательно следящие за  литературными  течениями; два или три журналиста, прекрасно понимающие, как нужно вести внутреннюю и внешнюю  политику;  нервно  расстроенный  критик   Чирва,   подготовлявший очередную литературную катастрофу.  Иногда  спозаранку  приходили  молодые поэты, оставлявшие тетради со стихами в прихожей, в пальто». «Даше некогда было теперь ни думать, ни  чувствовать  помногу:  утром  -лекции, в четыре - прогулка с сестрой, вечером - театры, концерты,  ужины, люди - ни минуты побыть в тишине».

Особый символичный смысл в романе приобретает фигура поэта Бессонова. Его неразделенно любила Даша, с ним мужу изменяла Катя. Он не интересовался политикой, за это Толстой «приговорил» его к смерти от руки сумасшедшего солдата-дизертира.

В то время начинает зарождаться футуризм. Картина в доме Смоковниковых: «Нарисована была голая женщина, гнойно-красного цвета, точно с содранной кожей. Рот - сбоку, носа не было совсем, вместо него - треугольная  дырка, голова - квадратная, и к ней приклеена тряпка - настоящая  материя.  Ноги, как поленья - на шарнирах. В руке цветок. Остальные подробности ужасны.  И самое страшное было угол, в котором она  сидела  раскорякой,  -  глухой  и коричневый. Картина называлась  "Любовь".  Катя  называла  ее  современной Венерой». Особое внимание обществу «Центральная станция по борьбе с бытом», размещенная в квартире инженера Телегина. Члены общества либералы, футуристы – Это были - студент юридического факультета  Александр  Иванович  Жиров, хроникер и журналист Антошка Арнольдов, художник Валет  и  молодая  девица Елизавета  Киевна Расторгуева (ждет переворотов, но не для страны, а для себя), не нашедшая еще себе занятия по вкусу. Хотят нанести удар по буржуазии искусством: «Товарищи, настало время действовать. Нас много, но мы  распылены.  До сих пор мы выступали разрозненно и робко. Мы должны  составить  фалангу  и нанести удар буржуазному обществу».

Кажется, что о настоящей революции думает только муж Кати, Николай Иванович. «Революция, нам нужна революция!». Мораль из уст служащего номеров гостиницы: «Заладила про свою деревню. Тоже Расея.  Много  ты  понимаешь.  Походи ночью по номерам - вот тебе и Расея. Все сволочи. Сволочи и охальники».

На заводах начинаются забастовки. В редакции «Слово народа» идет обсуждение того, что «нужно подать руку царской власти, но и не отступать от оппозиции», журналисты-либералы не понимают о чем речь. «"...Мы вступаем в героическую эпоху. Довольно мы гнили заживо. Война  - наше очищение", - писал Антошка Арнольдов, брызгая пером.» Война изменила все – Даша и Катя работают в лазарете, Телегин на фронте. «Вся эта суета, роскошь, переполненные театры и гостиницы, шумные улицы, залитые электрическим светом,  были  прикрыты  от  всех  опасностей  живой стеной двенадцатимиллионной армии, сочащейся кровью».

Начинается недостаток продуктов питания, в городе нет хлеба, рабочие бастуют, весь Петербург вышел на улицы. «Хлеба, хлеба, хлеба! - дико завыли голоса...  И  толпа  двигалась  на солдат... Мимо Ивана Ильича  начали  протискиваться  люди  с  обезумевшими глазами...  -  Хлеба!..  Долой!..  Сволочи!..  -  Один  упал  и,   задирая сморщенное лицо, вскрикивал без памяти: - Ненавижу... ненавижу!». Горничная Марфуша плачет «Царя убили». «С утра, на следующий день, весь город высыпал на  улицу.  По  Тверской, сквозь гущу народа, под несмолкаемые крики  "ура"  двигались  грузовики  с солдатами, ощетиненные штыками и  саблями». Революция!