Свобода слова и печати

 

 Россия – не  исключение, а новичок[10]

 

Теперь нелишне перечислить  реально существующие практически во всех демократических странах (в более или менее жесткой юридической форме) многочисленные легальные изъятия из принципа свободы печати.

 

1) Как правило, в  конституциях или законах, специально  посвященных СМИ, запрещены (то  есть цензурированы):

 

– призывы к свержению  существующего строя;

 

– призывы к войне (между тем войны ведутся и  с чего же, как не с призыва  соответствующего государственного деятеля, они начинаются?);

 

– призывы к разжиганию межнациональной, расовой и религиозной розни.

 

2) Кроме того, всюду  в законодательстве существует  понятие государственной и/или  военной тайны, под соусом чего  цензурируются целые пласты информации;

 

3) Деятельность некоторых спецслужб  во всех крупных демократических  государствах фактически (в некоторых своих аспектах) вообще законодательно выведена из-под контроля СМИ;

 

4) Почти повсеместно наказуема  в судебном порядке клевета,  под определение которой часто  попадает просто документально  не доказанная правда;

 

5) Во многих странах судебно  наказуемы также разного вида публичные оскорбления физических лиц;

 

6) Охраняется законом корпоративная  тайна;

 

7) Охраняется законом тайна личной  жизни.

 

Какой объем важной для общества информации выводится, таким образом  из-под контроля свободы печати (контроля СМИ)? Никто точно не может это сказать. Но ясно, что это не 1–2 процента.

 

Наконец, в последнее время особенное  распространение получили не закрепленные законодательно, но реальные ограничения  свободы печати, по принципу так  называемой политкорректности – ограничения, часто вполне абсурдные. В России это, например, проявилось в бессмысленных рассуждениях, что де постыдно употреблять выражение «лицо кавказской национальности». Причем никто из борцов против этого выражения не пояснил, как, например, обозначать в тех же милицейских сводках основные приметы задержанных, если при них нет документов, и своих имен они не называют? Да и сами борцы за «политкорректность» вряд ли всегда сходу определят, кто из пяти представленных им людей разной национальности является азербайджанцем, армянином, грузином, чеченцем или аварцем.

 

Не слишком корректное с научной (этнографической) точки зрения выражение  «лицо кавказской национальности»  объявили, фактически пытаясь цензурировать  печать, некорректным политически. На Западе возник еще более обширный круг тем, проблем, коллизий и слов, которые фактически являются запретными, то есть подцензурными, по соображениям политкорректности.

 

Более всего уязвимость некоторых  как цензурных ограничений, так  и борьбы с ними показывает, на мой взгляд, такой пример. Призывы к насильственному свержению существующей власти почти повсеместно находятся под запретом в демократических странах. Само по себе это похвально, но не стоит все-таки забывать, что большая часть истории всех этих стран есть история революций и государственных переворотов. Россия – не исключение. Только в последние годы мы видели, как минимум, три таких события: август 1991 года, декабрь 1991 года, сентябрь-октябрь 1993 года.

 

Остановить историю нельзя ни цензурным  запретом, ни табуированием отдельных слов и понятий. И журналисты и политики не должны забывать об этом не только тогда, когда они борются против цензуры, но и тогда, когда, победив в этой борьбе, начинают сами цензурировать или табуировать – и не только прессу, но и самою жизнь.

 

Свобода печати есть один из краеугольных камней свободного и демократического общества, который, однако, очень часто  используется и в качестве камня  за пазухой и булыжника как  оружия, причем пролетариатом гораздо  реже, чем другими, гораздо более обеспеченными социальными классами, а проще говоря – правящим классом.

 

3.Перспектива развития

 

Теперь опишем конкретную ситуацию в российских СМИ с точки зрения того, что ограничивает свободу их самовыражения (если предполагается, что  максимум этого самовыражения дает максимум свободы слова и свободы печати).

 

Центральная (федеральная) пресса. В настоящий момент является наиболее свободным сегментом российских СМИ (именно здесь живет наша свобода печати и ограничений здесь почти нет). В основном центральные печатные СМИ являются частными, хотя присутствие государственных газет и журналов гораздо больше, чем в любой другой демократической стране. Более того, несмотря на то, что олигархи-изгои были лишены политического ядерного оружия, Березовский продолжает владеть всеми своими печатными СМИ, а Гусинский, хоть и косвенно, контролирует часть ранее принадлежащих ему бумажных изданий. Вообще оппозиционная бумажная пресса существует в России и справа, и слева – Кремль не нарушил здесь тот баланс сил, который был при Ельцине.

 

Сильнейшая внутривидовая  конкуренция в этом сегменте СМИ поддерживает необходимый уровень свободы, ограничиваемый четырьмя главными факторами:

 

1) связью ведущих бизнес-структур, владеющих данными СМИ, с властными  структурами, что рождает корпоративную  цензуру;

 

2) крайне низкими тиражами  качественных изданий, что сужает поле потребления существующей в этих СМИ свободы обществом;

 

3) совокупной деятельностью  провластных и частных пиар-структур, искажающих в весьма впечатляющих  масштабах свободное творчество  журналистов данных СМИ;

 

4) относительно низкими  заработками журналистов данных СМИ, редакции которых базируются в самом богатом городе страны и одном из богатейших городов мира, что приводит к легкости подкупа как отдельных журналистов, так и целых редакций.

 

Региональная и местная  пресса и региональное телевидение и радио. Минимальный уровень свободы, обусловленный:

 

1) почти полным отсутствием  конкуренции из-за малочисленности  субъектов, владеющих данными  СМИ или контролирующих их, к  каковым относятся главным образом:

 

2) местные власти в  России, на порядок более авторитарные, чем власть центральная, и одна-две крупнейших местных бизнес-группировки, либо сросшиеся с местной властью, либо (в лучшем случае) воюющие с ней;

 

3) почти нищенскими  официальным уровнем заработной  платы провинциальных журналистов.

 

Федеральные телеканалы (и радиоканалы).

 

Эти СМИ менее свободны, чем федеральные (центральные) печатные СМИ, но гораздо более свободны, чем  СМИ региональные и местные.

 

Среди центральных метровых общеполитических телеканалов три  впрямую контролируются центральной властью (Первый, Россия, Культура), один – региональной московской властью (ТВЦ), один – крупнейшей государственной энергомонополией «Газпром» (НТВ). Из множества дециметровых каналов все, кроме Ren-ТВ, контролируемого РАО «ЕЭС», являются чисто развлекательными и в лучшем случае портят вкусы публики.

 

Тем не менее, и здесь  царит значительный (не абсолютный) плюрализм. Если Первый канал и канал  «Россия» в целом отражают официальную  линию трактовки официальных  событий (хотя и на них уровень  свободы высказываний в разных передачах весьма разнится), то НТВ, Ren-ТВ и ТВЦ являют собой примеры отклонения от генеральной линии, причем в разные стороны. НТВ – более демократический канал, Ren-ТВ – отчетливо либеральный, ТВЦ – державный.

 

Конечно, положение со свободой СМИ в совокупности центральных телеканалов и радиоканалов назвать оптимальным нельзя, хотя и считать, что свобода мнений здесь отсутствует вовсе, совершенно нет оснований.

 

Тенденции и перспективы

 

Несмотря на то, что  определенное (ограниченное) присутствие государства на рынке СМИ в России объективно необходимо, а субъективно власть никогда полностью от него не откажется, оптимальным можно считать следующий сценарий дальнейшего развития СМИ России (и этот сценарий с теми или иными отклонениями будет реализовываться):

 

1. Государству, центральной  власти, нет нужды иметь более  одного контролируемого ею телеканала (первого или второго, максимально  охватывающих территорию и население  страны).

 

2. Один или два центральных  телеканала должны быть трансформированы в общественное телевидение.

 

3. Остальные центральные  каналы должны быть реприватизированы[11].

 

4. То же самое –  в сфере радиовещания.

 

5. Категорическим императивом  является постепенный вывод всех  региональных и местных теле- радиовещателей из-под прямого или косвенного контроля региональных и местных властей путем прямого запрета, установленного законом.

 

6. Нет никакой политической  необходимости в том, чтобы  какие бы то ни было печатные  СМИ, как центральные, так и  региональные и местные (кроме  чисто служебных вестников и армейской печати) находились во владении (прямом или косвенном) любых властных органов. Запрет на такое владение должен быть установлен законодательно и одномоментно.

 

7. Все типографии страны  должны быть приватизированы  и акционированы без всякого участия государственных структур.

 

8. Министерство печати  должно быть ликвидировано и  заменено органами, регистрирующими  печатные СМИ (это мог бы  делать Минюст[12]) и выдающими  лицензии на теле- и радиовещание (Минсвязи[13]).

 

Нет никакого сомнения, что по мере дальнейшего становления современной политической системы России именно в этом направлении пойдет развитие СМИ страны. Спорить можно лишь о скорости и фазах реализации этого сценария, столь же неизбежного, сколь и целесообразного.

 

4. Цель создания средств массовой информации

 

Теперь поговорим о  целях и средствах массовой информации. Причем если в науке под названием  этика соотношение между целями и средствами их достижения рассматривается  с точки зрения нравственности (все  ли средства хороши?), то в нашем случае, когда речь идет не просто о средствах, а о средствах массовой информации, мы заходим в иную область, гораздо более рискованную в сегодняшнем мире и в сегодняшней России, - в область политики.

 

Чуть ли не единственным критерием свободы слова мы почему-то считаем форму собственности того или иного СМИ: государственная - это плохо, это беспрекословное подчинение власти, а частная - это хорошо, это гораздо меньшая степень зависимости - только от акционера[14], интересы которого далеко не всегда совпадают с интересами власти.

 

В связи с этим - небольшое  напоминание нашего недавнего прошлого. Появление на свет, еще в советские  времена, российских (именно российских) средств массовой информации стало  результатом политического противостояния центральной власти, не освободившейся от атрибутов тоталитаризма, и "демократических" сил, сумевших через своего лидера Бориса Ельцина овладеть властными институтами тогдашней РСФСР[15]. Кавычки вокруг слова "демократические" отнюдь не означают пренебрежительного или уничижительного отношения к людям, вырвавшим страну из тоталитаризма. Просто сам термин был приложен к весьма разнородным по своим идеологическим установкам деятелям. Как показали дальнейшие события, в этом конгломерате временными соратниками оказались представители практически всего политического спектра - от крайне правых и либералов до левого фланга, исключая разве что ортодоксальных коммунистов, и демократами они называли себя (а потом - их обзывали) только в силу их оппозиционности тоталитарному правлению. Сформированное в ту пору республиканское правительство соответственно было столь же эклектичным по своему составу.

 

Но ведь именно оно  сформировало свои СМИ - телеканал РТР, "Радио России", информационное агентство РИА "Новости", "Российскую газету". При этом государственная принадлежность (все они учреждены тогдашним правительством РСФСР) не ставила ни у кого под сомнение их демократическую (вернее сказать, антикоммунистическую) направленность этих электронных и печатных изданий. Таким образом, еще до августа 1991 года нарождавшийся плюрализм мнений, политическая борьба обеспечивались исключительно государственными СМИ, служившими интересам разных центров власти внутри одного государства. Сопоставлялись, сравнивались не формы собственности (частных СМИ в ту пору практически и не существовало), а политические и идеологические ориентиры, под которые подбирались как главные редакторы, так и журналистские команды.

 

Вы хотите противоположный  пример? Пожалуйста. Сегодня действительно  процентная доля государственных СМИ ниже доли частных. Стало ли от этого журналистское слово более свободным? И может ли оно быть более свободным, если в отношениях бизнеса и власти (как федеральной, так и региональной) первый занесен в категорию "обслуживающего персонала". Медийный же бизнес пребывает в еще худшем состоянии, поскольку просто не может выжить за счет собственных усилий и нуждается в "подкормке сверху". Достаточно вспомнить свежую коррупционную историю с волгоградским мэром, в расходной книге которого фигурировала графа "подкуп СМИ". На федеральном уровне средствам массовой информации приходится отдаваться крупному бизнесу (будь то государственный или частный), который таким образом демонстрирует свою лояльность власти. И от того, что крупный и авторитетный издательский дом, находившийся в руках беглого олигарха, а сейчас в собственности его грузинского коллеги, перейдет, по имеющейся информации, к другому олигарху - Роману Абрамовичу, не попавшему еще в разряд опальных, вряд ли выиграет пресловутая свобода слова[16].

 

Так что сама по себе форма  собственности не предопределяет ангажированности средств массовой информации. Проблема не в том, кому принадлежит то или  иное СМИ, а в политическом, экономическом, общественном и культурном контексте, в котором оно существует.

 

Поговорим в этой связи  и о зарубежном опыте, на который  у нас любят ссылаться при  каждом удобном (вернее, неудобном) случае. В Соединенных Штатах государство  вообще предпочитает не присутствовать на рынке СМИ. В Западной Европе оно  в основном ограничивает свое участие лишь электронными СМИ (телевидение, радио, информ-агентства). Почему так происходит - тема другого разговора. Можно сказать, что к этому побуждает политическая система западных демократий, предполагающая чередование у власти различных политических сил, которые не могут позволить себе "зачистку" медийного поля, где каждая из них по истечении мандата, выданного избирателями, может сама оказаться в роли оппозиции. Как следствие, практически исчезли издания в форме "партийного органа".