Культ тела в изобразительном искусстве

Культ тела в изобразительном искусстве.

Как говорил в своём стихотворении  Осип Мандельштам «Дано мне тело – что мне делать с ним?..»  В самом деле, у каждого человека есть тело, но у каждого оно различно и вариантов масса. И, что самое  главное, о чём также упомянул в своем стихотворении Мандельштам, человек так и не понял толком, как ему к своему телу относиться. Может быть, поэтому с давних пор  к изображению человеческого  тела было особое отношение, особый интерес?.. 

Века сменяли друг друга, приходили  новые поколения и взгляды  менялись, но нельзя не заметить одну общую  тенденцию: что было важным в предшествующий век, единым разом отметалось в новом  веке, а прямо противоположное  возносилось до необыкновенной высоты. Это легко заметить, если обратиться к истории мировых культур  и проследить изменения в тематике искусства, а конкретно, в изображении  обнажённого человеческого тела, по чему, конечно, можно будет судить об отношении разных поколений к  материальному и духовному, к  человеческому и божественному.

В далёкие первобытные времена  изобразительное искусство было неотъемлемой, если даже не сказать, необходимой  частью повседневной жизни. Оно было своего рода магическим ритуалом. Самые  первые изображения – отпечатки  человеческих ладоней – служили  своеобразным знаком, подобно тем, что  оставляют животные: эта территория моя. Человек был неразрывно связан с природой, был единым с ним  организмом, неотделимой от неё частью. Именно поэтому всё, что относилось к миру природы, человек относил  и к себе. Почему, например, в первобытные  времена почти не было изображений  человека? До нас дошли целые пещеры – Ласко, Монтеспан, Ориньяк, Альтамира, Капова пещера – с изображениями  животных, выполненных по всем законам  анатомии, но изображения людей в  них редки и весьма схематичны. Ответ довольно прост: изображая  животное раненым, человек считал, что  ранил его буквально (как в  магии Вуду), как же при таком  раскладе он мог не бояться, что если его изображение поцарапает когтями  или рогом животное, это не отразится  на нём самом?..

В следующей затем яркой цивилизации  – Древнем Египте – изображение  людей, напротив, очень поощрялось. Можно сказать, что это было реалистическое искусство – человек изображался таким, какой он был в жизни, в какой одежде ходил, каким делом занимался. Эти изображения были вовсе не для получения эстетического удовольствия, не для любования ими – они имели строго функциональный характер: душе умершего человека было необходимо некое новое «тело», чтобы вернуться в него после смерти. Соответственно, это новое тело должно было быть идеальным – для этого существовал ряд канонов. Впрочем, «идеалом» в следующей реинкарнации мог стать, опять-таки только фараон или вельможа. Их статичные и почти одинаковые изображения считались прекрасными, в отличие от изображений обычных людей. Хотя, фигурки занятых делом ремесленников в наше время выглядят куда более симпатичными именно своей живостью, динамикой и непохожестью.

Всем известный мир Древней  Греции отказался от мрачных, ориентированных  на загробный мир взглядов Древнего Египта. Актуальным стало жить одним  днём, радоваться окружающему миру и более всего – самому себе. Греки считали себя избранным, прекрасным народом, красота тела стала объектом любования, восхищения, а стремление к красоте тела – одной из главных  целей в жизни. Существовал повсеместный принцип «калокагатии» – совместной красоты тела и внутреннего мира. Считалось, что красивый внешне человек  не может быть плохим по своим личным качествам, так же как урод никогда  не будет прекраснодушным. Даже после  смерти главным наказанием в Тартаре  – аде – были не душевные мучения, а муки плоти: голод, жажда, тяжелый  и бессмысленный физический труд, а также связанная с этим утрата красоты. Но, заметим, к индивидуальности человека внимание было куда меньшее: выше ценились изображения «идеальных людей», нежели конкретное портретное сходство с кем-либо. Существует легенда, по которой Фидий, древнегреческий  скульптор, устроил своего рода кастинг, чтобы вылепить скульптуру мифологической Елены Прекрасной. Причем в качестве натурщицы он выбрал не одну девушку, а несколько: у одной ему понравились  уши, у другой – шея… Благодаря  этому до нас дошли многочисленные скульптуры, рисунки на вазах, литературные произведения, побуждающие восхищаться  человеческим идеальным телом и  совершенством пропорций.

Подобные традиции изображения  человека продолжил и Древний  Рим с одним лишь отличием: в  «моду» вошло портретное сходство, бюсты предков были обязательной составляющей интерьера дома каждого  уважающего себя и свою семью человека. Так же при помощи лёгких свободных  одежд смягчилось откровенное обнажение  греков: римляне были менее легкомысленны  и более сдержаны в обычной  жизни, так как полностью обнажённое тело всегда считалось признаком свободы от каких-либо правил и обязательств. Красота тела становится своеобразным признаком власти, силы и непобедимости.

Пришедшие на смену Средние века с ожесточением попрали предшествующие идеалы. Христианство обернуло человечество внутрь себя, на первое место была поставлена душа, и именно красота души стала  центром внимания. Красота обнажённого  тела презиралась и считалась  «дьявольским искушением», способным  погубить душу, поэтому в искусстве  изображение обнажённого тела использовали либо чтобы показать бедность, либо чтобы подчеркнуть страдания  и муки, и это было отнюдь не красивым с общепринятой точки зрения. В  России этого времени на иконах вообще отсутствовало даже понятие «обнажённое  тело».

Эпоха же Возрождения сразу провозгласила  возвращение принципов Древней  Греции относительно красоты тела. Привлекательными теперь считались  не изможденные постом и трудом тела и лица, а люди с пышными формами  и здоровым цветом лица. Художники  выбирали моделями для своих картин пухленьких младенцев, полных «мадонн» и представительных мужчин; идеалом  стало тело, свободное от печати первородного греха. Последовавшие  за эпохой Возрождения классицизм и  барокко поддерживали этот идеал, сообразно  своему времени видоизменяя его. Картины с «обнаженкой» раскупались  в миг, а их авторы пользовались огромным успехом в обществе. Известна история  художника Караваджо, когда он принёс продавать свою картину одному богатому горожанину, но тот ответил, что она  недостаточно «эротична». Тогда художник несколько подкорректировал изображение, придав лицам героев «любовное томление»  и пририсовав Амура. Картина была тут же куплена, а художник обрёл  известность в кругах высшего  общества, заказы поступали один за другим.

Эпоха Просвещения обратила свой взор вновь на внутренний мир человека, а точнее – на его мысли, разум, переживания. Она, а также следующие  вместе с ней и за ней романтизм, декаданс, модерн, неоклассицизм оставили изображения обнажённого тела исключительно  для мифологических сюжетов Древней  Греции и Рима и всякого рода аллегорий. На первом месте было нравственное воспитание, а не распущенность, сдержанность, а не откровенность. Эти традиции в некоторой степени нарушил  Дега во второй половине XIX века своей серией картин, выполненных пастелью и изображающих обнажённых женщин за будничными занятиями: купанием, туалетом, однако его бытовые сценки не вызывают ничего, кроме восхищения мастерством художника использовать возможности материала. Тело в искусстве перестает быть объектом необыкновенного восхищения как таковое, оно становится частью искусства.

Грозный XX век вновь переосмыслил все ценности. Вторая Мировая война разделила век на «до» и «после». На Западе огромный отпечаток на формирование искусства наложил всё больше развивающийся капитализм, Россия скрылась за «железным занавесом»… Всё более развивающееся искусство фотографии стало теснить привычные живопись и графику. Изображение обнажённого тела практически ушло на это время из искусства, главенствующее положение занял бытовой жанр, реализм, наравне с различными «пробами» нового: супрематизмом, конструктивизмом, сюрреализмом…

Прочитайте отчет о поездке в Каир к египетским пирамидам в блоге о путешествиях.

Чем же является «ню» в современном  мире? Очевидно, что сейчас отношение  к обнажённому человеческому  телу неоднозначно. Идеи свободы слова, мысли и выбора дали развитие множеству  направлений «ню» в современном  искусстве, а сексуальная революция 70-х, пришедшая в нашей стране на смену «в Советском Союзе секса  не было», стала катализатором этого  процесса. Нельзя сказать точно, какое  из направлений превалирует –  характерно ли для нашего времени  здоровое, спортивное тело или тело типа Твигги, эфемерное и невесомое, тело формата «унисекс» или напротив, тело с явно выраженными характерными признаками пола – ясно одно: в современном  мире искусство изображения обнажённого  тела разделилось на две ветви: Эротика  и Порнография. Первое является своего рода искусством на грани – на той  самой грани, что отделяет вечное от пошлого. Порнография – ода  животному инстинкту, воплощение в  жизнь гормональных брожений человеческого  сознания. На её счёт нет единого  мнения. Является ли порнография искусством или нет до сих пор не решено, так что пока она носит примерный  «статус» субискусства. Что будет  дальше – сказать сложно. Мнения, взгляды и пристрастия меняются с такой быстротой и кардинальностью, что о том, какие же будут и  будут ли вообще обнажённые тела в  почёте через несколько лет, нам  остаётся только догадываться.

Наталья Семенова