Жизнь и творческая деятельность Кирилла Туровского

Кирилл Туровский (ок. 1130 г. — не ранее 1182 г.) — один из самых популярных в древней Руси авторов. Его произведения копировались на протяжении семи столетий, а общее количество списков не поддается учету. Перу этого древнерусского писателя принадлежат притчи, поучения, торжественные слова и молитвы. Главными сочинениями являются «Притча о душе и теле», «Повесть о белоризце и о мнишестве», «Сказание о черноризцем чине», «О Фомине испытании ребер», «Слово на пасху». Современники и потомки называли Кирилла «Златоустом, воссиявшим паче всех на Руси», а церковь причислила Кирилла Туровского к лику святых.

 

 

Сведения о жизни древнерусского Златоуста содержит его житие, которое  наделяет Кирилла Туровского чертами  истового подвижника веры. Родился  он в 30-е гг. XII столетия в городе Турове и происходил из богатой семьи местной знати. Уже в ранние годы проявил безразличие к богатству и тленной славе мира сего. Кроме обычной богословской подготовки прошел специальное обучение мастерству красноречия. В зрелом возрасте стал монахом Борисоглебского монастыря, а затем, по преданию, был поставлен епископом Туровским. За годы пребывания на церковном поприще он зарекомендовал себя как приверженец наиболее жестких форм монашества (затворничества и столпничества). В 70-е гг. XII в. принял самое активное участие в развенчании ереси Федорца Владимирского. В полемической «Притче о слепце и хромце», известной так же под названием «Притча о душе и теле», осудил Андрея Боголюбского, поддерживавшего ересь. Здесь он ставит проблему равной ответственности души и тела за прегрешения, а соответственно и равной ответственности духовной и светской властей перед Богом. Точная дата смерти Кирилла Туровского неизвестна. 1182 г. датируется адресованное ему послание игумена Печерского Василия. В этом же году в Турове появляется новый епископ.

 

В «Повести о белоризце и мнишестве» (сюжет о беспечном царе и его  мудром советнике) и в «Слове о  премудрости», а так же фрагментарно и в других произведениях Кирилл много внимания уделяет возможностям человеческого познания, а как следствие и возможностям человеческого богообщения. Образно уподобив аллегорический «град» человеческому телу, а населяющих его людей чувствам, он провозгласил бессилие человека, впадающего через чувственность в печаль ума. С одной стороны, он выражает недоверие тому, что связано с плотским началом бытия, но одновременно он провозглашал разум орудием понимания истины.

 

В поисках конечных истин он отдает безоговорочное предпочтение откровению, противопоставляя разум избранных  Богом основанной на ненадежных ощущениях мирской мудрости. Туровский ограничивает поле деятельности разума истолкованием книжного знания, но в аллегории и иносказания привносит много личного, касаясь самых сокровенных тем Священного Писания. По его глубокому убеждению ум дан человеку не для пленения ложной чувственностью и красотой мира, не для личного возвеличивания, — он должен служить делу спасения.

 

Кирилл Туровский по праву считается  ярким продолжателем традиции раннего  русского монашества. Спасение он видел  в бегстве от мира. Но если у его предшественников практика иноческого подвига строилась на строгом исполнении монастырских правил, то воплощенное в иноческом служении деятельное начало для мыслителя из Турова было следствием свободного выбора, основанного на глубоких богословских познаниях. Осмысляя открывавшуюся мудрому человеку глубину познания, простиравшуюся вплоть до божественной сферы, он призывал взять из книг пищу духовную, «окрылиться разумными крыльями» и взлететь от грозящего погибелью грехов мира сего. На этом пути, открывавшем высоты горнего идеала, только смирение, по мысли Кирилла Туровского, было способно направить ум и сердце к добродетели, а разум к правильному пониманию мира.  За овладением истиной, какой она представала в книжных писаниях, должна последовать мудрая жизнь в истине. Другими словами, признавалось, что истина представляет собой не только отвлеченно-возвышенный закон, но она должна претворяется в конкретных делах.

 

В произведениях древнерусского писателя в художественно-выразительной, образной форме излагается целая программа поведения. Исходным пунктом этой программы является тезис о том, что гарантированным путем спасения является уход в монастырь. В «Повести о белоризце человеке и о мнишестве» монастырь аллегорически был уподоблен горе, образ которой символически знаменовал устремленность к Богу. В произведении содержится призыв отряхнуть с себя прелесть «лукавого мира», ибо в миру все препятствует спасению: и семья, и богатство, и нищета. Обрисованный мыслителем собирательный образ монаха предстает как обладающий обаятельными возвышенными чертами. Обаяние этого образа направлено на то, чтобы вызвать у читателя потребность к подражанию. С одной стороны — инок уходит от мира, «оставляя все, даже заботу о теле, и тщится, познав цену земных вещей, о душе позаботиться». Но с другой стороны — подвижнический путь нелегок — это «ярем Господень». А такой ярем могут вынести немногие.

 

Изящные притчи и аллегории в  творчестве Кирилла Туровского —  подлинные шедевры древнерусской  литературы.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава I Части третьей. "Философская культура средневековой Руси"

 

 

 

Принятие христианства имело судьбоносное значение как для древнерусской  культуры в целом, так и для  древнерусской мысли. Конечно, существовало и играло существенную роль языческое наследие. Богослов, философ и знаток византийской традиции Г. В. Флоровский писал даже о двух культурах: дневной (христианской) и ночной (языческой). Но как ни велика была роль языческих обычаев и представлений в жизни народа, в его психологии, к формированию философского сознания все это прямого отношения не имело. В своем стремлении к истине философия принадлежит именно к "дневной" сфере культурной жизни. И своеобразие древнерусской мысли определялось в первую очередь особенностями той интеллектуальной традиции, которая была воспринята вместе с принятием христианства. Усвоение духовного опыта Византии, переживавшей в X веке культурный расцвет, стало настоящей школой для древнерусской мысли.

 

Приобщение Руси к миру восточно-христианской культуры открыло для нее и философское наследие античности. Воспринимался не только опыт христианской критики "языческой" философии как "внешней мудрости", свидетельствующей, по утверждению одного из самых почитаемых в Древней Руси отцов церкви - Иоанна Златоуста, лишь о "духовной немощи" древних философов, но и постепенно достигалось понимание основополагающих принципов древнегреческого философствования. Такое понимание становилось возможным в первую очередь благодаря влиянию идей ведущих представителей каппадокийской школы в раннехристианском богословии (Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский - IV в.). Критика античной философии сочеталась у каппадокийцев с признанием ее духовного и культурного значения. Григорий Богослов (Назианзин) писал, что "всякий имеющий ум признает... благом не только ученость, которая, презирая все украшения и плодовитость речи, принимается за одно спасение и за красоту умосозерцаемую, но и ученость внешнюю, которою многие из христиан по худому разумению гнушаются как... удаляющею от Бога" [Григорий Богослов. Творения: В 6 т. М., 1849. Т. 3. С. 63.].

 

На философские взгляды каппадокийцев  существенное влияние оказал платонизм. И можно сказать, что платонизм  как определенный тип философского умозрения, не раз вполне отчетливо проявлявшийся в истории русской философии, сыграл немаловажную роль уже на самом раннем ее этапе. Достаточно рано в Древней Руси становятся известны идеи и великого древнегреческого философа Аристотеля, прежде всего благодаря знакомству с трудами крупнейшего представителя поздней патристики (творений отцов церкви) Иоанна Дамаскина (VIII век). Через христианство Русь вступает в культурное общение не только с Византией. Еще до крещения устанавливаются связи с южнославянским миром, и прежде всего с Болгарией, обладавшей в то время уже развитой культурной традицией. Духовное наследие Кирилла и Мефодия, выдающихся славянских просветителей, многое определило в стиле и содержании древнерусской мысли. В результате южнославянского влияния также происходило усвоение богословского опыта патристики, причем существенно то, что религиозно-философские взгляды Кирилла и Мефодия были во многом близки именно каппадокийской школе богословия.

 

С XI века основным идейным центром православия на Руси становится Киево-Печерский монастырь. Во взглядах и деятельности подвижников Печерского монастыря, и прежде всего самого известного среди них - Феодосия Печерского (ок. 1036-1074), можно обнаружить черты, характерные для русской религиозности на протяжении последующих столетий. Феодосий был поборником мистико-аскетической традиции греческого богословия, суровым критиком неправославных вероучений. В защите православия, в следовании его заветам состоит долг княжеской власти, считал Феодосий, одним из первых на Руси сформулировавший концепцию "богоугодного властелина". Позднее, в сочинениях инока Печерского монастыря Нестора Летописца (XI - нач. XII века), в первую очередь в его редакции "Повести временных лет", эта концепция, уходящая своими корнями в византийскую традицию, обосновывается уже на историческом материале, раскрывается в оценках фактов русской и мировой истории. Присутствует в "Повести" и идея единства Руси на основе религиозной правды.

 

Одним из наиболее ранних памятников отечественной богословской мысли  является "Слово о законе и благодати" первого русского митрополита Илариона (становится митрополитом в 1051 году). Критикуя религиозный национализм, киевский митрополит обосновывал универсальное, вселенское значение божественной благодати как духовного дара, обретение которого возможно для человека независимо от его национальной принадлежности. Благодать для Илариона предполагает духовную свободу личности, принимающей этот дар и стремящейся к истине. Благодать "живит" ум, а ум познает истину, писал религиозный мыслитель. Согласно его христианской историософии, центральным событием мировой истории является смена эпохи закона, установленного Богом, эрой благодати (Новый Завет). Но и духовная свобода, связанная с христианством, и истина, обретенная через благодать, требуют немалых усилий для их утверждения и защиты. Для этого, по Илариону, необходимы как нравственно-интеллектуальные усилия, предполагающие "благие помыслы и остроумие", так и государственно-политические: надо, чтобы "благочестие" "сопряжено было с властью". В сочинении митрополита Илариона уже вполне ясно выражен идеал Святой Руси, имевший огромное значение для русского религиозного сознания.

 

В XII веке к теме власти, ее религиозного смысла обращается один из крупнейших русских политических деятелей - князь Владимир Мономах (1053-1125). Центральную роль в знаменитом "Поучении" киевского князя играет идея правды. Правда, по Мономаху, - это то, что составляет основу законности власти и в этом смысле есть закон, правосудие. Но нравственный смысл этого понятия в "Поучении" гораздо шире: правда требует от властителя стать на защиту слабых ("не вдавайте сильным погубити человека") и даже не допускать смертной казни. Власть не выводит того, кто ею наделен, из моральной сферы, а, напротив, лишь усиливает его нравственную ответственность, необходимость жить по правде. Автор "Поучения", опираясь на авторитет отцов церкви и, в частности, цитируя Василия Великого, писал о соблазне гордыни, уводящем человека от правды: "Более всего не имейте гордости в сердце и уме" [Златоструй. Древняя Русь X-XIII веков. М., 1990. С. 166.]. Высоко оценивал русский князь знания, интеллектуальный труд: "Не забывайте того хорошего, что вы умеете, а чего не умеете, тому учитесь, - как отец мой, дома сидя, научился пяти языкам, отсюда ведь честь от других стран" [Там же. С. 167.]. То, что Мономах явно не был сторонником обожествления земной власти, связано с его пониманием человека как уникальной, неповторимой личности ("Если весь мир собрать вместе, никто не окажется в один образ, но каждый со своим образом, по мудрости Божьей"). Оценивая концепцию власти Владимира Мономаха, его нравственные и религиозно-антропологические идеи, можно сделать вывод, что уже на раннем этапе русской мысли мы встречаемся с вполне последовательным неприятием того типа идеологии, которая санкционирует высшее право одних манипулировать судьбами других людей и народов.

 

Еще одним крупным церковным  и культурным деятелем Древней Руси был Климент Смолятич (ум. после 1164), ставший вторым, после Илариона, русским митрополитом Киева. Климент был знатоком сочинений не только византийских, но и античных авторов. Изучал он Платона и Аристотеля, по его словам, "славных мужей эллинского мира". Ссылаясь на авторитет святых отцов, Климент Смолятич обосновывал в своих сочинениях "полезность" философии для понимания смысла Священного Писания. В "Послании Фоме" он утверждал: "Христос сказал святым ученикам и апостолам: "Вам дано знать тайны царствия, а для прочих притчи". Не в том ли... моя философия... что описанные у евангелиста чудеса Христовы хочу разуметь иносказательно и духовно?" [Там же. С. 184.] "Уму" человеческому не дано постигнуть премудрость Божию - в этом митрополит был убежден. Но он был убежден также и в том, что философское искание истины необходимо. Русский иерарх не мог бы сказать, подобно раннему христианскому теологу Тертуллиану: "После Христа мы не нуждаемся в любознательности, после Евангелия мы не имеем нужды в исследовании". Настаивая на "полезности" символическо-философского толкования Священного Писания, Климент в своем "Послании" опирался в первую очередь на труды Григория Богослова, крупнейшего представителя каппадокийской школы.

 

Кирилл Туровский (ок. ИЗО - не позднее 1182), епископ Туровский, современник  Климента, был авторитетной фигурой  в русской церкви (уже современники называли его "вторым Златоустом"). В сочинениях Кирилла ("Притча о человеческой душе и теле", "Повесть о белоризце-человеке и о монашестве" и других) получают развитие темы, традиционные для русской религиозной мысли, начиная с митрополита Илариона и Феодосия Печерского. Как и Климент Смолятич, он допускал аллегорическое истолкование Священного Писания и пользовался этим приемом достаточно широко. В его религиозной антропологии решающим критерием в оценке всех действий человека служил критерий сотериологический (связанный со спасением). Подлинный смысл и значение может иметь только то, что способствует достижению спасения - единственно существенной цели человеческого бытия. Поэтому Кирилл отдавал вполне в духе православной традиции предпочтение "ангельскому житию", монашескому пути. Только подвиг смиренномудрия, который должен осуществить инок в своем служении, позволяет ему пройти единственно верным, "узким путем", ведущим к спасению. Смиренномудрие - важнейшая христианская добродетель и одно из центральных понятий патристики. Разъяснению духовного содержания смиренномудрия были в значительной степени посвящены "Поучения" аввы Дорофея (VI-VII века), популярнейшего на Руси патристического автора. Смиренномудрие предполагает такое духовное состояние, при котором христианский подвижник, стяжая благодать Святого Духа суровым подвигом нравственной аскезы, не только не замыкается от мира, но глубочайшим образом переживает как греховность мира, так и свою нравственную ответственность (в буквальном смысле - "за грехи мира") и собственное человеческое несовершенство. Когда религиозные мыслители Древней Руси - в данном случае Кирилл Туровский - признавали единственно верным жизненным выбором для христианина монашеское служение, то такую позицию никоим образом нельзя сводить к мироотрицанию. "Нет места чистого в нем, все скверна", - писал Кирилл о "мирском" человеке. Но ради этого грешного человека принял страдания и крестную смерть Христос, и о спасении души человеческой молит Бога каждый христианский подвижник. Как и для Климента Смолятича, человек для Кирилла Туровского - центральная фигура мироздания, "венец творения". Он наделен свободой воли и сам должен прийти к "правде", возвещенной Христом. Русский религиозный мыслитель, опираясь на традицию патристики, развивал учение о "стройном разуме" как возможном для человека духовно-нравственном состоянии, когда достигается реальная гармония между верой и разумом. Идея "стройного разума" имела своим истоком смиренномудрие как один из фундаментальных принципов православного учения о спасении.