Иван IV Грозный

В декабре 1569 года войско опричников, которое решил возглавить сам  царь, двинулось на Новгород. Историк В. Ф. Антонов считал, что этот поход напоминал нашествие Батыя: «Опустошив земли тверские, Иван IV приказал грабить церкви и монастыри... Сея смерть и неся разорение, опричники подошли 2 января 1570 г. к Новгороду. Их передовой отряд сразу же окружил город, чтобы ни один человек из него не убежал ... Через два дня, когда царь шел в Софийский собор на обедню, все духовенство во главе с архиепископом Пименом, который, поддерживал опричнину, приготовило ему торжественную встречу. Архиепископ хотел благословить Грозного, но тот отказался и тут же при всем народе объявил «об измене» Новгорода. Хотя обедню царь и велел отслужить, но за столом в архиепископских палатах он вдруг завопил «гласом великим с яростью» и приказал схватить Пимена, других высших служителей церкви и бояр. После их казни начался грабеж монастырей. В них крушили окна, двери, разоряли постройки, жгли хлеб в житницах и в скирдах, убивали скот, уносили с собой деньги и драгоценности. Были снесены все высокие постройки, иссечено все красивое: ворота, лестницы. На посаде, где жил простой люд, опричники избивали всех, не щадя никого. В то же время мелкие отряды рыскали по новгородским землям и в целях обогащения и устрашения разоряли округу в пределах 200-250 верст»⁸. Следствием всего этого стал страшный голод, который привел к людоедству.

Сам Иван Грозный нередко  впадал в состояние депрессии  и выходил из нее, придумывая самые  изощренные пытки и мучения схваченным боярам. О каком-либо нормальном руководстве  огромным государством никто из его  окружения и не помышлял. Войско опричников превратилось в банду  разбойников и мародеров. Этим обстоятельством с большой выгодой воспользовался крымский хан Девлет-Гирей. В 1571 году он со 120-тысячным войском ворвался в русские земли. Царь должен был согласно многовековым традициям возглавить сопротивление захватчикам, но вместо этого бежал в Коломну, затем – в Александровскую слободу и далее, остановившись только в Ростове. Татары, не встречая отпора, дошли до столицы и подожгли ее. В огне погибли почти все строения, кроме Кремля, и около 100 тысяч москвичей. Враги ушли с огромной добычей. Они разгромили более 30 городов и уездов, увели в плен 60 тысяч человек.

На следующий год Девлет-Гирей  вновь решил поживиться, его войска едва не достигли столицы. От разгрома Россию спасло то обстоятельство, что  территория земщины, в отличие от опричных земель, не была разорена до последней  степени. Там еще действовала Боярская дума и царский террор осуществлялся в несколько меньших масштабах. Войска под командованием земского воеводы М. И. Воротынского в соединении с остатками опричного воинства разгромили крымские орды в сражении близ города Молоди.

Спокойно и объективно свои неудачи Иван Грозный анализировать  не умел и не хотел. Причиной позорного  поражения от крымского хана он посчитал предательство – только теперь не бояр, а опричников. Малюту Скуратова он выслал из Москвы в Ливонию. Опричнина была отменена, вспоминать о ней запрещалось под страхом смертной казни. Террор несколько ослабел. Тем не менее, опричнина, если не по форме, то по содержанию сохранялась: в 1572-1575 гг. на ее месте действовал государев двор, а затем чуть менее двух лет – особый удел.

В конце 70-80-х годов физическое и душевное здоровье царя продолжало ухудшаться. Вспышки неуправляемого гнева учащались. В 1581 году в пылу ссоры он ударил своего сына. На первых порах Иван Грозный клял себя, раскаивался, не находил себе места от горя. Но постепенно он стал освобождаться от своей тоски по убитому сыну, а с нею вместе начали проходить угрызения совести, и царь начал опять проявлять признаки обычного свирепства. Бессмысленный террор в стране продолжался, от него страдали все слои населения. Страна погрузилась в состояние экономической разрухи.

К началу 80-х годов в стране «наблюдался сильный упадок сельского хозяйства. Пашни паханой осталось в центральной области всего 31,6%, в Новгородской области – только 6,9%. Происходило обезлюдение деревни. Число «пустошей», т.е. заброшенных деревень, было в центральной области в первую половину XVI века всего 5,2%, а к концу века – уже 49,2%; в Новгородской области за те же периоды – 3,2 и 82,2%»⁹. Разорение, увеличение налогов, ужас перед опричниками побуждали крестьян искать спасения в бегстве на «вольные» земли (за Урал, на Дон).

В боярских вотчинах и помещичьих землях выявился явный дефицит рабочей  силы. Землевладельцы без конца обращались к Ивану Грозному с просьбами  остановить процесс обезлюдения, поскольку  они разорялись из-за массового ухода  крестьян. Дворяне жаловались на то, что не могут нести службы в  ополчении, что им трудно наскрести  средства на коней и одежду. Чтобы  предотвратить разброд населения  и бегство крестьян, царь издал  в 1581 году специальный указ. В нем  говорилось, что на время проведения описи населения и земельного фонда запрещаются уходы крестьян со своих участков, а вотчинники и помещики не могут без особого  разрешения их перевозить. Отмена Юрьева дня провозглашалась временной  мерой и устанавливалась до нового государева указа. Однако напрасно ждали  крестьяне каких-либо послаблений. Тогда и родилась грустная поговорка  «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!». Так что можно считать 1581 «заповедный год» третьим этапом закрепощения крестьян.

3. Внешняя политика  России

К началу 60-х гг. XVI в. уже  ясно определились три державы, которые и в последующем столетии останутся ведущими в борьбе за господство на Балтике – Швеция, Польша и Русское государство. Как утверждал известный специалист в области международных отношений России XVI в. Г. В. Фор- стен, вся история северных государств – России, Польши, Швеции, как государств европейских, совпадает с историей балтийского вопроса. Внешняя политика всех этих государств – это их балтийская политика. В рассматриваемый период решение балтийского вопроса напрямую зависело от хода Ливонской войны, в которой Московское государство участвовало с 1558 года.

Правительство Ивана IV, поддерживавшее оживленную торговлю с англичанами, неоднократно предлагало им вступить в союз в надежде на помощь, прежде всего получение военного снаряжения, для продолжения борьбы за выход на Балтику. Цели же британского правительства в отношениях с Россией, на взгляд Я. С. Лурье, являлись далеко не столь определенными. Англичане ради укрепления связей с Россией (хотя установление прямых торговых контактов через Нарву их явно устраивало) не собирались идти на разрыв с Польшей или Швецией, не желали «втягиваться в серьезный конфликт на востоке Европы, имея опасных соперников на западе. Поэтому переговоры о заключении союза, которые велись в XVI в., неизменно срывались, причем, по вине английской стороны. Безрезультативность таких переговоров историк Я. С. Лурье отказывался считать свидетельством того, что у Англии не было в России каких-то политических интересов либо последние являлись чисто колонизаторскими. То, что английский двор признавал «излишне рискованным прямой военный союз с Россией», в глазах Я. С. Лурье объясняется «общей позицией британского королевства в системе международных отношений второй половины XVI в.»¹⁰.

Если с первых месяцев Ливонской войны Габсбурги заняли относительно России враждебную позицию, в английской политике относительно России такого изменения не произошло, поскольку в том же году, когда началась война в Прибалтике, со смертью Марии Тюдор и вступлением на трон ее сестры Елизаветы личная уния между Англией и Испанией прервалась, и отношения между этими странами стали обостряться. К тому же англичане развернули активную торговлю, в том числе стратегическими материалами, с «московитами». ¹¹

После того как в конце 1561 г. Ливонский орден прекратил свое существование, территория бывшей Ливонии стала «яблоком раздора» между рядом стран. В руках Ивана Грозного оказалось около 20 городов, в т. ч. Нарва и Дерпт (Юрьев), польский король и великий князь литовский Сигизмунд II Август (1548-1572 гг.) утвердился в Риге, под контролем датского принца Магнуса оказались Аренсбург, Пернов, а также о. Эзель.¹² Немецкое дворянство и бюргерство Северной Эстляндии (Эстонии), боясь попасть под власть Русского государства и лишиться своих прав и привилегий, передало под власть шведского короля Эрика XIV (1560-1568 гг.) свою область с ее центром Ревель (Таллин).

Эрик XIV всегда был настроен на союз с Русским государством. По мере ухудшения внутри- и внешнеполитических позиций Эрика XIV его стремление к добрососедским отношениям с Москвой приобретало все более определенные очертания. В результате шведские послы 20 июля 1561 года прибыли в Москву, а 24 июля их принял царь. Послы от имени Эрика XIV обещали возобновить договор 1557 г. с Россией при двух условиях: – во-первых, установления прямых связей с царем и утверждения ратификации договора именем и печатью Ивана Грозного; во-вторых, исключения из договора статьи – обязательства шведского короля не помогать польскому королю и великому князю литовскому и магистру ливонскому против Русских земель. Убедившись в бесплодности дальнейших переговоров, послы согласились возобновить перемирие на прежних условиях.

Летом 1561 г. в Москве было заключено перемирие со Швецией  на 20 лет до Благовещения 1582 г. Развод пограничных земель по старым грамотам был намечен на Ильин день 1562 г. Сохранился и пункт о шведском нейтралитете, хотя реалиям времени он уже не отвечал. Швеция выступала в качестве активной силы в борьбе за Прибалтику, но еще не перешла в состояние конфликта с Россией, оставаясь, тем не менее, ее потенциальным соперником, поскольку приобрела ливонские земли.

Чуть позже под власть Эрика XIV перешли новые ливонские территории, что требовало пересмотра условий прежних русско-шведских соглашений. По прибытии в Москву 2 августа 1564 г. шведских послов была собрана Боярская дума. Царь, перегорив со своими боярами, велел ливонскому наместнику М. Морозову подписать очередное перемирие со шведским королем. Условия его были продиктованы самим Эриком XIV: все захваченные шведами ливонские города: Колывань, Пернов, Пайде и Каркус переходили под власть шведского короля. Захваченные же царскими войсками города и земли должны были быть записаны «за царем».¹³

Отказ Ивана IV от претензий на всю Ливонию можно объяснить тем, что «царю с литовским всчалося большое дело». Тем не менее, царь не терял надежды на изменение ситуации в будущем, когда с литовским королем делу «постановенье учинится», а со шведским королем «перемирные» годы выйдут, и он вновь начнет очищать ливонские земли.

Решение спорных вопросов со Швецией позволило русскому командованию усилить натиск на Великое княжество  Литовское. Успешно выдержав трехнедельную  осаду Полоцка, в сентябре 1564 г., московские воеводы перешли в наступление. Выступив в октябре 1564 г. из Великих  Лук, русское войско осадило пограничную литовскую крепость Озерище и 6 ноября 1564 г. взяла город огнем. После этого, закрепляя свое присутствие на полоцкой земле, русские власти возвели на ее западных рубежах новые крепости. В 1566-1567 гг. были построены Козьян, Красный, Ситно, Сокол, Суша, Торовля, Ула и Усвят.¹⁴

В 1567 г. начались русско-польско-литовские  переговоры о мире. Русские послы  предъявляли следующие требования: уступить Москве Вильно, Ковно и другие города Литвы. Царь соглашался вернуть Сигизмун- ду Августу Полоцк со всем его богатством и другие города, покоренные им в Лифляндии, но с условием: после смерти польского короля они отойдут к Москве. Русских послов очень долго задерживали в Польше. Как констатировал Г. В. Форстен, «главной причиной неудачных переговоров с царскими послами надо считать бесхарактерность и нерешительность польского короля; что он не имел серьезного намерения заключать мира, замечали и сами русские». ¹⁵

Одновременно с этим длительное экономически выгодное сотрудничество с Англией навело Грозного на мысль о заключении политического союза и с этой страной. Как считают историки, здесь не обошлось без влияния шведского короля Эрика XIV, который одновременно, в 1567 г., вел переговоры о совместных действиях с Елизаветой I и царем Иваном¹⁶. Связь проектов русско-шведского и русско-английского союзов кажется Я. С. Лурье тем более вероятной, что Эрик XIV находился во враждебных отношениях с Габсбургами.

В феврале 1567 г. в Москву прибыли  шведские послы с 80 сопровождающими. 16 февраля в Александровой слободе их принял царь. Тогда же был заключен союз между Россией и Швецией. Ответ на просьбу послов «учинить» их короля «себе в братстве» давали А. Плещеев, А. Вяземский, П. Зайцев, И. Висковатый, А. Васильев и Д. Владимиров. Они озвучили проект, согласно которому русской стороне выдавалась Екатерина Ягеллонка, младшая сестра Сигизмунда Августа, которая с 1562 г. была супругой финляндского герцога Юхана, брата шведского короля.

В обмен на выдачу Екатерины  русский царь, в свою очередь, признавал права Швеции на Западную Эстонию, а также впервые, изменяя традиции, сам заключил соглашение с королем. Одновременно он брал на себя и другие обязательства – оберегать Швецию от недругов и оказывать помощь «воинскими людьми» и казной. Шведскому королю были также обещаны помощь в войне с Польшей и содействие в заключении мира с Данией. Но договор мог быть выполнен лишь только тогда, когда Екатерина окажется в русских пределах, иначе договор считался незаключенным.

Посредством заключения русско-шведского договора Иван Грозный хотел достичь нескольких целей. Во-первых, добиться с Литвой мирного соглашения относительно Ливонии; во-вторых, бездетным Сигизмундом II Августом прекращалась мужская линия Ягеллонов в Литве, и сестра его могла передать будущему супругу свои права на Литву. Как объяснял русский царь супругу Екатерины, королю Юхану III (1568-1592 гг.) свою роль в ситуации, сложившейся вокруг его жены, считая ее «вдовою бездетною», он не хотел на ней жениться, а желал лишь досадить ее брату, польскому королю Сигизмунду и своему врагу, хотел через это вынудить у него выгодный для себя мир, «взятии за сестру его Катерину свою отчину Лифлянскую землю без крови».¹⁷

Заключая договор с  Эриком XIV, Грозный также мог рассчитывать, что ему удастся со шведской помощью прочно закрепить за собой не только Нарву, но и чрезвычайно важный для Прибалтики и для Москвы водный путь по Западной Двине к Риге. К тому же Грозный добился включения в договор пункта о свободном проезде иностранных мастеров в Россию. Для утверждения ратификации договора в Швецию было отправлено царское посольство.

18 мая 1567 г. посольство  И. Воронцова достигло Упсалы. 20 июля 1567 г. послов поселили в  шатрах на одном из островов  в миле от Стокгольма. 1 сентября 1567 г. послы, начавшие размышлять, не хочет ли король учинить «над ними хитрости», стали настойчиво требовать ратификации договора. Однако данная процедура постоянно оттягивалась. В июне 1568 г. Эрик XIV на встрече с русским посольством отрекся от исполнения пункта договора, касающегося его невестки, сказав при этом, что шведским послам ничего о ней не было предписано и что «у нее есть муж». Его советники также убеждали послов, что выдача супруги Юхана идет вразрез с Божьим и человеческим законом. Но, встретив упорное сопротивление русских дипломатов, требующих неукоснительного соблюдения всех статей подписанного документа, они меняют тон и утверждают, что «государь ваш тое зделки просит, а что он государю нашему против того посучил, и того не учинил», ибо царь хотел «доступити Ригу да Дюнемен, да хотел государю нашему дати». Тем не менее, руководитель шведского посольства признавался, что король, отправляя его с посольством в Москву, приказал им без мира не являться, т. к. Иван Грозный мог подписать мир с Польшей, с которой Швеция находилась в состоянии войны.¹⁸