Эпоха Ивана IV Грозного

Царские указы  о местничестве 1549-1550 годах предусматривали  возможность назначения в  помощники  главнокомандующему наиболее сведущих и одаренных воевод, не обладающих достаточной знатностью. Принцип назначения на высший пост не отменялся, и закон вовсе не обязывал главного воеводу следовать советам своего заместителя.

Чтобы предотвратить  саботаж во время походов, на время  военных мероприятий местничество ограничивалось. Таким образом, ни каких серьезных мер по местничествам принято не было.

Будучи одной из наиболее ранних по времени политических реформ 50-х годов, приговор о местничестве отразил в себе общий характер политики формы и пути реализации этой политики. Ни о каком серьезном законодательном ограничении местничества не было и речи, но можно заметить, что в реформе были попытки устранить серьезные недостатки данного института. Смысл приговора о местничестве заключался в установлении службы в полках «без мест» и в запрете «местничаться» во время похода.

Земельное законодательство

Центральным вопросом внутренней политики 50-х годов являлся  земельный вопрос. Характер земельной  политики 50-х годов определился  уже в первом крупном предприятии  в области земельного вопроса. Этим мероприятием было испомещение, приговором 3 октября 1550 года дворянской тысячи вокруг Москвы, на основе которых предполагалось построить новый Государев двор не по территориальному принципу, а по признакам знатности и служебного преуспевания.

По этому было решено испоместить  «избранную тысячу» - 1070 дворян. В «тысячу» были записаны дворяне, которые не имели собственной земли рядом с Москвой, что затрудняло их службу при дворе. Испомещение «лучшей тысячи» позволило правительству всегда иметь под рукой людей, которых можно было назначить воеводами в полки, головами в сотни, отправить с дипломатическими поручениями в соседние государства.

В процессе реализации приговора от 3 октября 1550 года была составлена так называемая Тысячная книга, включающая в себя списки всех детей боярских, вошедших в состав «тысячи».

В список «лучших  слуг» были внесены имена удельных князей - Бельского, Мстиславского и  Глинского, а также доброй половины Боярской думы... Тем не менее, удельные владыки превращались в государевых помещиков, которым указ предписывал при необходимости жить не в своих удельных столицах, а в подмосковном поместье,  чтобы быть готовым в посылки.

К тому же преобразование должно было вернуть единство крестьянского  сословия. Но реформа столкнулась с некоторыми трудностями. Для наделения «тысячи» землей требовалось не менее 118 тысяч четвертей пашен, а такого количества у Казны не было. И поэтому реформа осуществлялась только частично. Новгородцев должны были испоместить в последнюю очередь, но земель для них так и не нашлось. То есть из-за отдаленности Новгорода от Москвы новгородские помещики практически не могли нести службу в Москве.

В ходе реализации реформы некоторым помещикам  земли не хватило, но испомещение  тысячников представляло собой прежде всего мероприятие огромного масштаба в области земельных отношений. В результате проведения в жизнь приговора 3 октября 1550 года дворяне-помещики получили в свои руки свыше 100 тысяч четвертей пахотной земли с соответствующим количеством угодий: лугов и лесов.

Одним из важнейших актов политики правительства Ивана Грозного является приговор 11 мая 1551 года. Значение этого  приговора заключается в том, что он формулирует основные  принципы политики правительства Ивана IV в отношении двух важнейших категорий феодального землевладения: монастырского и княжеского. Приговор  устанавливал ряд мер, направленных против землевладения. Во-первых, запрещалась покупка монастырями и другими представителями церковного землевладения вотчин «без доклада» царю. Другой пункт приговора распространял обязательность доклада на земельные вклады в монастырь. Третье положение приговора устанавливало особые ограничения для вотчинников ряда местностей, для князей в первую очередь. Любое отступление от этого принципа влекло за собой отчуждение княжеской вотчины в казну.

Взяв на себя обязательства  об обеспечении дворян поместными

землями, государство  должно было постоянно заботится  о пополнении фонда поместных  земель. Поэтому, регулируя вопросы  монастырского землевладения, приговор 11 мая 1551 года одновременно включал в себя ряд пунктов, направленных на ликвидацию огромного количества монастырских земель, возникших за период боярского правления. Здесь выступает основной политический мотив, который обнаруживается во всех мероприятиях 50-х годов - интересы дворянства. По этой причине в период реформ власти вернулись к проекту частичной секуляризации церковных вотчин. Приговор содержал в себе ряд пунктов, соответствовавших данному проекту:

Согласно приговору 1 мая 1551 г. епископы и монастыри должны были передать казне все земли, пожалованные им после смерти Василия III боярскими правительствами. Во-вторых, они обязаны были вернуть старым владельцам-дворянам и «христианам» - поместные и черные земли, отнятые церковниками за долги или «насильством». В-третьих, закон полностью запрещал духовенству приобретать новые земли «без доклада».

Из этих положений  видно, что эти меры должны были предотвратить  выход земель из службы, а также  привести к уничтожению монастырской земельной «экспансии», выражавшейся в приобретении поместных и черных земель за долги, их захвате, установке монастырских починков на государственной земле

Но переоценивать практические результаты земельных мер нельзя, так как система ограничений  вступала в действие лишь в том случае, если возникала угроза выхода земли из службы. «При наличии наследников и при нормальном течении службы князья из состава Государева двора имели право и на выкуп родовых земель, и на первоочередное право получение земель из поместного фонда, пополнявшегося за счет конфискованных вотчин».

Проведение  данной реформы, выражающей интересы государства  и дворянства, было необходимым для  ограничения самовластия церкви и становления контроля над землей. Целью данного законодательства была не консервация сложившихся до этого земельных отношений, а расширение фонда земельной собственности, служившей основой новой военно-служилой системы Московского государства.

Опричнина

   Падение Избранной рады послужило прологом к одному из самых мрачных периодов отечественной истории - оnричнине. События первой половины 60-х гг. стали ее предысторией. Война, где противником России выступали объединенные личной унией Великое княжество Литовское и королевство Польское, требовала чрезвычайного напряжения всех сил. Росли налоги, а с ними и эксплуатация крестьян. Становилось неустойчивым и хозяйство феодалов - его благосостояние основывалось на платежеспособности крестьян. Россия с 1547-1548 гг., с первого похода на Казань, непрерывно вела военные действия, служилые люди начали уставать. Победы сменяются неудачами. Осложнились отношения со старицким князем Владимиром Андреевичем. Часть удела, расположенную вблизи от литовской границы, царь взял себе, а Владимиру Андреевичу «пожаловал» в компенсацию уезд на Волге.

Но все эти разрозненные мероприятия были лишь подготовкой  к тому решительному повороту в политике, который позволил бы царю проводить  в стране беспощадный террор.

 В декабре 1564 г. Иван IV в сопровождении заранее подобранных бояр и дворян отправился из Москвы на богомолье. Но из Троице-Сергиева монастыря он поехал в свое охотничье село Александровскую слободу. В начале января 1565 г. гонец привез в Москву два послания царя, оглашенные на Красной площади. В первом царь сообщал, что он «положил гнев и опалу» на высшее духовенство и всех феодалов (он тщательно перечислил все категории класса феодалов): на бояр и детей боярских - за их нежелание воевать против недругов и насилия над народом, на духовенство - поскольку оно заступается за «изменников». Царь отрекся от престола. В грамоте, обращенной к посадским людям Москвы, Иван IV заверял их, что они не виноваты в его уходе. Это был рассчитанный демагогический жест: царь ловко противопоставил феодалов и посадских людей, выдавая себя за защитника простых людей от насилий феодалов. Московские черные люди потребовали, чтобы бояре и духовенство уговорили царя вернуться на престол, угрожая расправой.

Через несколько дней царь принял в Александровской слободе делегацию духовенства и бояр и согласился вернуться на престол, но лишь за тем, чтобы казнить «изменников» по своему усмотрению и учредить опричнину.          Опричниной издавна назывался удел, который выделялся вдове князя, «опричь» (т. е. кроме) всей земли. Теперь опять же «опричь» всей Русской земли выделялась государева опричнина, своеобразный личный удел государя всея Руси. Остальная часть государства именовалась земщиной. Земли, которые были взяты в опричнину, можно разделить на три группы. Во-первых, это были уезды с давно развитым феодальным землевладением, служилые люди которые были исконной опорой великокняжеской власти (Суздальский, Ростовский, часть Переславль-Залесского, возможно, Костромской); во-вторых, уезды, пограничные с Великим княжеством Литовским, где земли были отданы в значительной степени верным слугам московских государей (Вяземский, Козельский, Белевский, Медынский, Малоярославецкий, Можайский); в-третьих, черносошные земли в Поморье, дававшие большой доход: поступавшие оттуда налоги стали финансовой базой опричнины. Опричную часть Иван IV выделил и в Москве. Указ предусматривал, чтобы феодалы, не принятые в опричнину, лишались поместий и вотчин в опричных уездах и получали возмещение в земских. Однако значение этой меры нельзя преувеличивать: многие местные феодалы вошли в опричнину, а выселение остальных было проведено лишь частично; пострадали в основном родственники опальных, которым туго пришлось бы и в земщине.

В опричнину была взята  тысяча служилых людей (к концу опричнины  число опричников выросло примерно до 6 тыс.). Они составили отдельные от земских полки, возглавлявшиеся опричными воеводами. В опричнине действовала и своя Боярская дума. Приказы остались в земщине, но часть дьяков Иван IV взял в опричнину.

Опричное руководство  по своему социальному составу почти не отличалось от старого Государева двора. Там было много князей, отпрысков старых боярских родов, существовало и местничество. Роль опричнины определял не ее состав, а тот факт, что опричники были личными слугами царя и пользовались полной безнаказанностью. Тем самым усиливались и самодержавие, и его деспотические черты. Свою слабость, обусловленную неразвитостью государственного аппарата, власть пыталась компенсировать жестокостью.

Опричнина не изменила структуру  феодальной собственности на землю. В результате опал и казней изменился персональный, но не социальный состав феодалов-землевладельцев. Крупное феодальное, в том числе княжеское землевладение пережило опричнину. Тем не менее, опричнина серьезно подорвала пережитки удельной старины в стране, хотя вряд ли царь ставил перед co6oй именно эту задачу: его целью было усилению  личной власти. Первой из этих пережитков была относительная самостоятельность церкви, которая выступала еще как союзница, а не простой придаток царской власти. В 1566 г. оказался вакантным митрополичий престол: митрополит Афанасий не хотел быть «опричным» митрополитом. Иван Грозный призвал на митрополию игумена Соловецкого монастыря Филиппа Колычева. Отпрыск боярского рода, он  постригся в монахи из-за участия в мятеже Андрея Старицкого. С самого начала он потребовал отменить опричнину, но затем дал обещание в нее «не вступаться». Однако многочисленные казни, часто невинных людей, к тому же и близкой Филиппу среды, заставили его смело выступить с обличением царя. Митрополита по клеветническим обвинениям низложили и заточили в монастырь. Свержение Филиппа подорвало самостоятельность церкви.

Главным политическим соперником Иван IV считал Владимира Андреевича Старицкого. В 1566 г. царь отобрал у  удельного князя отцовский удел с преданными ему служилыми людьми и заменил новыми землями. Вскоре он решил расправиться с ним окончательно. Повар царя донес, что Владимир подговаривал его отравить царя. Ложный донос был, вероятно, инспирирован самим Иваном: ведь и повара вскоре казнили. Осенью 1569 г. царь приказал Владимиру Андреевичу, его жене и младшей дочери принять яд, а мать князя казнили в Горицком монастыре.

Осенью 1569 г. в руки царя попал донос о том, что новгородцы хотят изменить: царя извести, на престол  посадить Владимира Андреевича, а самим - перейти под власть польского короля. Донос пришелся кстати: Ивану Грозному давно хотелось разделаться с Новгородом, в котором не только жила некоторая симпатия к старицким князьям, но и сохранялись пережитки времен самостоятельности и воспоминания об этом времени. В декабре 1569 г. войско опричников во главе с Иваном Грозным выступило в поход на русский город. Путь опричников к Новгороду был отмечен зверскими массовыми казнями, насилиями над женщинами. Под Тверью Малюта Скуратов, любимый царский палач, который выдвигается в ряды главных руководителей опричнины, задушил митрополита Филиппа. В самом Новгороде погром длился 6 недель. Погибли тысячи жителей, многих сбросили под лед Волхова, часто перед смертью их подвергали жестоким пыткам. Все церкви были ограблены. Город был опустошен. Опричники грабили и убивали без разбора и в Новгородской земле. Многие насильно вывозили в свои владения крестьян. Этот варварски жестокий погром привел к упадку Новгород.

Достижение, быть может  даже помимо воли самого Ивана IV, некоторых успехов в централизации в результате опричнины не дает оснований считать прогрессивной опричную политику. Борьба с пережитками удельной старины вытекала из всего хода развития страны, она шла и в годы правления Избранной рады, и даже более успешно. Эту борьбу можно было вести разными методами. Путь опричнины был не лучшим, он был разорителен для страны и мучителен для народных масс. После новгородского погрома начались казни и самих опричников. Летом 1570 г. на Красной площади в Москве изощренным казням было подвергнуто несколько десятков человек. Казнили и сам царь, и его приближенные. Опричнина превратилась в банду грабителей и убийц с высокими титулами. В Александровской слободе царь создал нечто вроде опричного монастыря, где сам был игуменом. Во время многочасовых молебнов, сопровождавшихся разгульными пьяными пирами, отдавались приказания о казнях и пытках. Опричники в черных одеяниях с мрачными символами верной службы царю  наводили ужас на страну.

Летом 1571 г. ждали набега крымского хана Девлет-Гирея. Но опричники, которым поручили держать заслон на берегу Оки, в большинстве не вышли на службу: воевать против крымского хана было опаснее, чем грабить Новгород. Один из пленных детей боярских выдал хану неизвестный путь к одному из бродов на Оке, Девлет-Гирей сумел обойти заслон из земских войск и одного опричного полка и форсировать Оку. Русские войска едва успели вернуться к Москве. Но Девлет-Гирей не стал осаждать столицу, а поджег посад. Огонь перекинулся через стены. Город сгорел весь, а те, кто укрылись в Кремле и в примыкавшей к нему крепости Китай-городе, задохнулись от дыма. Начались переговоры, на которые русские дипломаты получили тайную инструкцию соглашаться в крайнем случае на отказ от Астрахани. Девлет-Гирей же требовал и Казани. Чтобы окончательно сломить волю Ивана IV, он повторил набег на следующий год.

Иван IV понимал серьезность  положения. Он решился поставить  во главе войск опытного полководца, который часто бывал в опале,- князя Михаила Ивановича Воротынского. Его командованию были подчинены и земские, и опричники; их объединили на службе и внутри каждого полка. Это объединенное войско в битве у села Молоди (50 км южнее Москвы) наголову разбило войско Девлет-Гирея, почти в два раза его превосходившее. Крымская угроза на много лет была устранена. Победа при Молодях показала, как опасно разделять страну и войска на две части. Уже осенью того же 1572 г. опричнина была отменена. И территории и служилых людей объединили. Прежним владельцам возвратили часть конфискованных земель. Даже Новгороду была торжественно возвращена вывезенная оттуда «чудотворная икона». Тому, кто ненароком произнесет ставшее вдруг крамольным слово «опричнина», угрожало наказание кнутом. Но террор не прекратился, а только изменил направление: начались казни опричников. Впрочем, не только опричников: в 1573-1575 гг. погибли многие видные деятели, в том числе и победитель Девлет-Гирея М.И. Воротынский. Но прежнего размаха не было: ни погром, как в Новгороде, ни массовые казни, как в Москве в 1570 г., не повторялись.