Анализ хозяйственных и общественных отношений древних франков во времена «Салической правды»

 

Т.о., община в доклассовом  обществе прошла три стадии развития: 1) родовая или кровнородственная  община, основанная на совместном ведении  хозяйства и совместном пользовании  и владении землей кровными родственниками; 2) земледельческая, в которой собственность  общины на территорию сочеталась с  разделом пахотных участков между большими семьями; 3) соседская, или община-марка, в которой господствовала индивидуальная собственность малых семей на наделы пахотной земли при сохранении коллективной собственности общины на другие угодья. Община «Салической правды» представляла собой в V-VI вв. переходной этап от большесемейной «земледельческой» общины (где сохранялась коллективная собственность рода на всю землю, включая и пахотные наделы больших семей) к соседской общине-марке, в которой уже господствует индивидуальная собственность малых семей на надельную пахотную землю, при сохранении общинной собственности на основной фонд лесов, лугов, пустошей, пастбищ и пр. Одной из важнейших предпосылок для развития феодальных отношений явился дуализм франкской общины, которая уже стала к V-VI веку поземельной, территориальной, соседской. Это явилось причиной глубокого внутреннего противоречия, обрекавшего общину на распад, подготовлявшего торжество крепостничества.

 

 

 

2.2 Социальная структура  общества и правовое положение  основных групп населения

 

Среди варварских Правд Lex Salica в древнейшем ее тексте отражает самую раннюю стадию эволюции собственности и свободы в их взаимной связи.

 

Понятие свободы в «Салической  правде», в отличие от всех прочих Правд, еще однозначно: внутри широкой  массы свободных франков, защищенных единым вергельдом из 200 солидов, нельзя уловить никаких градаций свободы. Это было серьезное наказание, т.к. в те времена корова стоила 2 солида, вол – 3 солида, и потому убийце приходилось отдавать 70-80 коров или волов, чтобы расплатиться за свое преступление.[34] Главный субъект действующего обычного права, носитель правовых норм, обозначается как quis ingenuus. Само собой разумеющимся состоянием такого quis является «свобода», без различения ее оттенков и без разграничения «полной» или «неполной», «большей» и «меньшей» свободы в пределах самого этого понятия. Все свободные франки свободны в одинаковой мере, т.е. все они в равной степени полноправны: среди них нет более или менее полноправных свободных.[35]

 

«Салическая правда» показывает, что среди франков того времени  не существовало привилегированной  аристократии, которая противостояла  бы народу. Судебник не признавал особых привилегий родовой аристократии, существовавшей у древних германцев времен Цезаря и Тацита. Однако, это не значит, что общество этого времени стало однородным в социальном отношении; в дальнейшем эта неоднородность сыграла важную роль в процессе феодализации. Многочисленные статьи «Салической правды» отчетливо свидетельствуют об этом, противопоставляя свободным франкам различные группы неполноправного населения, а именно рабов, литов, колонов и так называемых «римлян». Обычное право франков рассматривало рабов как имущество, как вещь. Поэтому за кражу раба устанавливался такой же штраф (30 солидов), как за похищение коня или вола. Если раб убивал другого раба, то сам он передавался в распоряжение потерпевшего ущерб господина. За похищение рабыни, а также мальчика или девочки из господской челяди виновный, помимо штрафа в 35 солидов, обязан был столько же уплатить хозяину рабыни в возмещение ущерба.[36]

 

«Салическая правда» устанавливала  четкую грань между свободными и  рабами, запрещала брачные связи  рабов и свободных. Если свободная  девушка по своему желанию выходила замуж за раба, она теряла свободу, сама становилась рабыней. Такое  же наказание ожидало свободного франка. Если бы он осмелился жениться на чужой рабыне. Сожительство с  чужой рабыней каралось штрафом  в 15 солидов, причем штраф поступал в распоряжение ее господина. Избиение чужого раба почти не наказывалось: за это взимался штраф всего лишь в размере 11/3 солида, хотя речь шла о таких случаях, когда раб в результате побоев должен был слечь на 40 дней. Если раб убивал свободного франка, то штраф (половину вергельда) уплачивал господин раба, а сам убийца предавался родичам убитого в возмещение второй половины вергельда.[37]

 

Весьма показательно, что  «Салическая правда» устанавливала  за одни и те же преступления для  рабов более тяжелые наказания, чем для свободных франков. В  ряде случаев, за одно и то же преступление свободный присуждался к денежному штрафу, тогда как раб подвергался телесным наказаниям и даже смертной казни. Так, за кражу вне дома на сумму в 2 денария свободный франк платил штраф в 15 солидов, а раб получал 120 ударов плетью. Если стоимость краденного достигала 40 денариев, то вор – свободный франк платил 35 солидов штрафа, а рабу грозила кастрация или штраф (при этом его господин обязан был возместить ущерб потерпевшему). Когда же за совершенное преступление свободному угрожал штраф в 45 солидов, то раба ждала казнь. Рабы подвергались пытке во время расследования дела и, если господин не выдавал своего раба для пытки по истечении двухнедельного срока, то он сам должен был нести ответственность за совершенное рабом преступление.

 

Эти нормы о рабах, к  которым относятся: разница в  сумме штрафа за раба, бесправие  рабов, лишение их имущества, приравнивание  к животному и мертвому инвентарю, запрещение браков между рабами и  свободными, битье плетьми рабов  в растяжку и другие и тяжелые  наказания – по римской традиции закреплялись в законах, именуемых  «варварскими». Суровость и жестокость пунктов салического закона, где  речь идет о рабах, объясняется влиянием римской рабовладельческой традиции, которая вместе с латинским языком и монетной системой проникла в «варварские» законы.[38]

 

Судя по тем пунктам  законов «Салической правды», которые  касаются рабов, в корне меняется принцип использования рабской  силы в обществе. Пункты о рабах  констатируют их использование главным  образом в большом землевладельческом хозяйстве у отдельных землевладельцев, что характерно было для римского мира, а не для «варварского». Тацит  же, говоря о рабах у «варваров», отмечал совсем другое. Он подчеркивал, что они не используются в домашнем хозяйстве, а посажены на землю, т.е. платят хозяину ренту продуктами.

 

 

В «Салической правде»  упоминаются такие специальности  рабов: виноградарь, кузнец, тележник, конюх (I «семья» списков); свиной пастух, мельник, охотник и уже указанные  специальности (II «семья»). Отметим, что среди специальностей, которые перечисляет Правда, ничего не сказано о рабе-пахаре, косце, жнеце и т.д. Раб занят в сельском хозяйстве, но роль его в этом хозяйстве не основная. Коренными земледельцами являются те, кого «Салическая правда» называет свободными.[39]

 

Рабы не были основной производящей силой, т.к. основная производящая сила в этом новом, феодализирующемся обществе – непосредственные производители материальных благ – были земледельцы-общинники. Рабы, обслуживающие растущее хозяйство земледельца-собственника, не представляли собой класса – ни по месту своему в производстве, ни по численности.[40]

 

В дальнейшем, по мере укрепления феодальных отношений во франкском  обществе, рабы наделялись землей и, в  результате этого, все более сближались с закрепощаемыми крестьянами

 

Все это говорит о том, что общество «Салической правды»  знало рабство, которое частично было унаследовано от Римской империи, частично же выросло из тех форм рабовладения, которые имелись уже  у древних германцев в эпоху  Тацита. В дальнейшем эта формы  несвободы являлась важной предпосылкой феодализации франкского королевства, содействовала закрепощению свободных крестьян.

 

Кроме рабов «Салическая  правда» противопоставляет свободному населению (франкам) также зависимых  крестьян – литов, крепостных, занимавших промежуточное положение между свободными и рабами. Полусвобода франкского лита, в том ее виде, в каком она выступает в документе, - с трудом поддается конкретному определению. Единственным способом приближения к таковому является по возможности точное разграничение признаков несвободы и свободы в социальном статусе лита.

 

Перед нами два ряда свидетельств: с одной стороны, «Салическая  правда» прямо приравнивает лита к рабу, устанавливая за убийство свободного человека, совершенное чужим рабом или литом, одинаковую кару: передачу убийцы родственникам убитого вместо половины виры и уплату его господином другой половины виры.[41]

 

Лит может быть отпущен  на волю, что указывает на его  несвободу, – тем более, что при этом указывается господин лита. Однако для установления характера несвободы лита до его отпуска на волю весьма существенно то обстоятельство, что имущество лита, освобожденного через денарий посторонним лицом, поступает господину бывшего лита, хотя последний, по мнению исследователей, и остается совершенно свободным, т.к. данная процедура отпуска на волю (перед лицом короля) необратима. Ибо это обстоятельство указывает на материальную зависимость лита от его господина.[42]

 

Однако, дальнейшее исследование источника позволяет предположить, что весьма возможно, в одних случаях (т.е. по некоторым имущественным сделкам) лит должен был испрашивать у господина разрешение, а в других нет, т.е. он обладал частичным правом самостоятельного распоряжения своим имуществом. Однако «Салическая правда» не содержит никаких конкретных указаний на характер и пределы этой частичной имущественной правоспособности франкского лита.

 

Изучая документ, мы можем  наметить такие данные о социальном статусе лита, признаки его несвободы и свободы.

 

А. Признаки несвободы.

 

1. лит находился в личной и (частично) материальной зависимости от свободного, который обозначается как его господин (dominus), причем к литу прилагается эпитет «чужой».

 

2. Лит может быть отпущен на волю.

 

3. В некоторых случаях  (в случае убийства литом свободного) лит подвергается той же каре, что и раб, при этом характер кары – передача преступного лита в распоряжение родственников убитого – подчеркивает материальную и личную зависимость лита.

 

4. Браки между свободными  и литами караются штрафом в 30 солидов, а похищение литом свободной женщине карается смертной казнью.

 

Б. Признаки свободы.

 

1. Наличие у лита известной правоспособности, в силу которой он выступает в качестве юридического лица и которая выражается: а) в наличии у него вергельда и б) в присущем ему праве выступать в mallus’e, давать обязательства и предъявлять иски.

 

2. Участие лита в походе, которое, впрочем, может быть истолковано двояко.[43]

 

Однако перечисление и  сопоставление этих признаков само по себе не дает целостной характеристики положения лита во франкском обществе эпохи «Салической правды» и только еще рельефнее обнаруживает его двойственность и противоречивость. Разгадку этой двойственности следует искать, по-видимому, в материальной зависимости лита от господина, наличие которой позволяет рассматривать лита как лицо, сидящее на чужом участке, но не на положении зависимого держателя феодальной эпохи, а скорее на положении тацитовского серва, платящего натуральные взносы и ведущего собственное хозяйство. От держателя феодальной эпохи лита резко отличают те присущие ему элементы общеплеменной свободы, которые были отмечены выше, не говоря еже о совершенно ином характере самой зависимости и связанных с нею повинностей лита, которые вряд ли могли заключаться в чем-либо кроме натуральных взносов. Ибо франкские литы времен «Салической правды» жили в обществе, большинство членов которого состояло из «трудящихся субъектов», обрабатывающих свои участки в основном собственным трудом, лишь при очень небольшом участии подсобной рабочей силы рабов (а, может быть, иногда частично и литов, причем приложение последней выражалось не в барщине, а в натуральных платежах). Но эти «трудящиеся субъекты» и составляли основную массу свободных членов племени, самостоятельных домохозяев в вилле. Литы не играли значительной роли в процессе производства; они не входили в состав этих домохозяйств и не были полноправными обитателями виллы, ибо сидели на участках последних. Это и нашло свое выражение в их полусвободе, которая лишь подчеркивает равноправие свободных.

 

Т.о., являясь полусвободными людьми, литы по существу были предшественниками  крепостных крестьян последующих веков; наличие этой формы зависимости  во франкском обществе V-VI вв., равно  и как существование рабства, облегчило в дальнейшем процесс  закрепощения свободных франков.[44]

 

О равноправии всех свободных  франков, т.е. однородности и однозначности  их свободы, свидетельствует один любопытный факт, давно отмеченный всеми исследователями  – отсутствие упоминания родоплеменной  знати в «Салической правде». Гипотеза истребления знатных родов  во время войн и усобиц явно несостоятельна. Гораздо естественнее предположить, что тот нобилитет, который играл  такую роль в жизни древнегерманских племен, согласно известиям Тацита и Аммиана Марцеллина, и который приобрел особое положение как раз у народов, продолжавших тацитовскую линию развития (например, у саксов), у салических франков частично слился с какими-то новыми слоями. Отсутствие упоминания о нем в памятнике может объясняться как этим слиянием, так и следующем, весьма существенным обстоятельством.

 

«Салическая правда» отражает совмещение и взаимодействие в пределах одного общества двух укладов –  архаического родоплеменного и как  бы накладывающихся на него начатков варварской государственности в  лице королевской власти и ее окружения, поэтому все то, что входит в  сферу особого, специфического интереса последней, как бы изымается (полностью  или частично) из сферы действия старого обычного права и вовлекается  в сферу воздействия королевской  власти. Из этого может проистекать и изменение классификации тех или иных явлений и институтов с соответствующим изменением самой терминологии источника, приводящим к тому, что некоторые социальные группы могут фигурировать под необычными для них (с точки зрения родоплеменного уклада) терминами, могут быть отнесены к не совсем подходящей для них рубрике.

 

По свидетельству «Салической  правды», у франков интересующего  нас периода существовала сильная  королевская власть, которая опиралась  на служилую аристократию. Королевская  власть династии Меровингов была достаточно сильной, чтобы распоряжаться общинными  землями, держать в своих руках  администрацию общин (через графов) и вести завоевательные войны, опираясь на дружину. Перед лицом короля можно  было отпускать на волю рабов и  литов. Король был высшей судебной инстанцией.[45]

 

С точки зрения королевской  власти знатным являлся тот, кто  был тесными узами связан с  ее ростом и с обусловивший этот рост военной экспансией, приведший  к созданию Франкского государства  Хлодвига, по инициативе которого и была произведена запись «Салической правды». Эта запись сохранила в неприкосновенности весьма архаические черты обычного права, отражающие родоплеменной уклад, но в тех пунктах, которые входили в сферу королевской власти, она внесла в него немало нового. Не покушаясь на освященное обычаем представление о свободном соплеменнике, редакция «Салической правды» заменила прежнее понятие знатности как родовитости новой ее концепцией, исходящей из принадлежности к королевской сфере, к королевским людям, в частности – к королевским дружинникам. Такая замена оказалась тем более естественной, что в древнегерманском обществе уже издавна, со времен Тацита, начался процесс частичного слияния старой родовой знати с новой – дружиной.[46]