Анна Иоановна

— всероссийская Императрица, царствовавшая  с 25-го января 1730 г. по 17-е октября 1740 г. Анна Иоанновна не принадлежит  к разряду тех государей, сильная  личность которых является инициатором  в важнейших государственных  мероприятиях их царствования и направляет события, неразрывно связывая с ними свое имя. Тем не менее, десятилетнее ее царствование с внешней стороны  представлялось современникам как  бы продолжением славного царствования Петра Великого, как по внешней, так  и по внутренней политике. Действительно, среди западноевропейских держав Россия в ее царствование не только удержала положение, занятое ею при первом Императоре, но еще более закрепила  его. Решающее участие в судьбах  Польши, укрепление своего положения  на Балтийском море, победы над Турцией  — все это такие явления, которые  в глазах европейских держав тридцатых  годов XVIII в. ставили Россию на подобающую ей высоту и заставляли признавать ее силу. Во внутренних делах также  развивалась правительственная  деятельность, по-видимому, по преобразовательной программе Петра Великого. Правительство  Анны Иоанновны восстановляло его  учреждения и регламенты, поколебленные  при Екатерине І и Петре II, настаивало на исполнении их указов и стремилось развивать их дальнейшими распоряжениями в духе Петровской реформы. Но программа  реформы понималась правителями  России тридцатых годов XVIII века крайне односторонне и формально. Видно, что  дух реформы отлетел от нее  вместе с ее творцом, и проводники начинаний первого русского Императора не были в состоянии понять его  должным образом: соблюдая внешнюю, так сказать, обрядовую сторону  реформы, они отступали весьма часто  от ее сущности, в ущерб основным ее принципам. Это происходило оттого, что последователями преобразовательной программы Петра Великого были при  Анне Иоанновне его ученики из немцев, как Остерман и Миних, игравшие при нем лишь роль исполнителей, а теперь ставшие распорядителями  и господами. К ним присоединились разные случайные люди из их земляков, не имевшие ничего общего с Петром Великим и не знавшие даже его  лично, в роде Бирона, братьев Левенвольде  и др. Влиянию немцев этих двух наслоений  подпала Анна Иоанновна и они-то составили ее правительство. Русские  государственные люди эпохи Петра  Великого, перешедшие в царствование Анны Иоанновны, распадались также  на две группы: 1) людей школы Петра  Великого, полных сторонников его  реформы, представителями которых  являются Татищев, кн. Кантемир и Феофан Прокопович и 2) противников ее излишеств, желавших сближения с Западной Европой  несколько на иных началах, чем то сделал Петр Великий. Эта последняя  группа не порвала связей с Московской Русью, традиции которой были еще  живучи у нас в первой половине XVIII века, и состояла из старинной  Московской знати; типическим ее представителем был князь Д. М. Голицын. При таком  положении правительственных слоев  в царствование Анны Иоанновны во всех русских людях вообще, и в  средних и низших слоях их в  особенности, весьма естественно вызывалось тяжелое сознание зависимости от иноземцев, переходившее мало-помалу в  озлобление и ненависть к немцам-правителям. Такое настроение русских людей  замечали современники иностранцы, и  один из них, итальянец Локателли, предвидел  даже возможность восстания русских  против немецкого правительства, что  действительно и произошло с  небольшим через год по кончине  Анны Иоанновны, при возведении на престол  Елизаветы Петровны. Борьба между всеми этими направлениями среди правящих классов и отношение немцев к русскому народу в течение десятилетнего царствования Анны Иоанновны и составляет глубокий исторический интерес этого царствования. Но лично Императрица только отчасти принимала участие в исторической борьбе своего времени, и это участие отразилось лишь в некоторых явлениях ее царствования. Главнейшими из них могут быть почтены следующие: 1) правительственные мероприятия, находящиеся в связи с событиями ее воцарения; 2) придворный ее быт, отличавшийся роскошью и праздным препровождением времени; 3) династические и фамильные ее заботы: старания об укреплении на русском императорском престоле поколения ее отца, старшего сына царя Алексея Михайловича, Иоанна, в ущерб поколению младшего сына — Петра Великого, и участие в судьбе ее ближайших родственников. Что же касается до важнейших событий ее царствования, как в области внутренней и внешней политики, так и в сфере культурной жизни русского народа, то события эти, являясь результатом предшествовавшей исторической жизни русского народа, направлялись помимо личной воли Анны Иоанновны. Делами внешней политики во все ее царствование заведовал А. И. Остерман; победы ее войск определялись военными талантами Б. X. Миниха; распоряжения по внутреннему управлению зависели сначала от Остермана, а затем, главным образом, от Бирона, делами церковными руководил почти до конца царствования Феофан Прокопович, ставший самым покорным орудием немецкой правительственной партии; а прогресс образованности, весьма заметный в царствование Анны Иоанновны, — неизбежный результат развития идей, внесенных к нам реформою Петра Великого. Руководимая Остерманом, русская дипломатия поддерживала, прежде всего, наше влиятельное положение в Турции и союз с немецким императором, вследствие чего отношения России к Франции при Анне Иоанновне были весьма натянуты и улучшились лишь в самый последний год ее царствования. Причины тому кроются в противодействии тогдашней Франции руководящей роли России на Востоке и в давнишнем недружелюбии между дворами Версальским и Венским. Тогдашние польские отношения России шли также в разрез с интересами Франции, поддерживавшей по смерти Августа II (в 1733 г.) кандидатуру на польский престол тестя Людовика XV, Станислава Лещинского. Благодаря стараниям России и немецкого императора, королем польским выбран был сын умершего короля, Август III. Турецкая война (1735—1739 г.), начатая вопреки желанию Остермана и стоившая России большой потери людьми и громадных материальных издержек, имела успех, благодаря победам Миниха и Ласси, и хотя Белградский мир, окончивший ее, был заключен в интересах не России, а Венского Двора, тем не менее эта война навсегда сохранит за собой громадное значение в истории наших отношений к Турции: она смыла пятно Прутского поражения Петра Великого и послужила прологом к победоносным войнам с Турцией при Екатерине II. Царствование Анны Иоанновны имеет безусловно важное значение в истории развития русской науки и литературы. В это царствование окрепла Петербургская Академия Наук и в лице немца Миллера явился в России первый ученый русский историк; этот немец был иного "умоначертания", чем немцы-правители времени Анны Иоанновны и его с признательностью вспомнит каждый образованный русский. К тридцатым же годам ХVIII в. относятся подвиги на пользу русского просвещения русских людей: историка В. Н. Татищева и филолога В. К. Тредьяковского, а также обруселого румына, первого русского сатирика князя А. Д. Кантемира; в эти же года учился в Германии и впервые выступил на литературное поприще сын архангельского рыбака Ломоносов.

Анна  Иоанновна, средняя дочь царя Иоанна Алексеевича и Прасковьи Феодоровны, урожденной Салтыковой, род. в Москве 28-го января 1693 г., ум. 17-го октября 1740 г. По отзывам всех современников, лично  ее знавших, она была одарена от природы  здравым умом, а по словам некоторых  из них сердце ее не было лишено чувствительности, но обстоятельства ее жизни сложились  столь неудачно, что эти природные  качества не только не получили должного развития, но были извращены, изуродованы. Детство и молодость Анны Иоанновны  прошли в таких условиях, при которых  нельзя было окрепнуть воле, невозможно было выработаться характеру; ее ум и  сердце не были облагорожены воспитанием  и образованием и с молодых  лет не получили должного направления.

Отец  Анны Иоанновны умер, когда ей было три года от роду, 29-го января 1696 г., оставив  после себя 32-летнюю вдову и трех дочерей, почти погодков; семья царя Иоанна была принята Петром Великим  под непосредственное покровительство, и при крутом нраве царя-преобразователя  явилась в деспотической от него зависимости. Царица Прасковья Феодоровна, возросшая в патриархальных московско-боярских порядках жизни, должна была прилаживаться  ко вкусам и требованиям своего деверя, а три ее дочери росли под двумя  противоположными влияниями: традициями московских порядков и новыми условиями  жизни, заводимыми Петром Великим. Набожная и суеверная, своеобычная и суровая  царица боярыня, мать Анны Иоанновны, принуждена была делить время между церковными службами и ассамблеями, между юродивыми  и театральными зрелищами и менять свою покойную домашнюю старомосковскую  одежду на фижмы и роброны. Любя жить с дочерьми в подмосковной царя Алексея  Михайловича, с. Измайлове, царица Прасковья, из угождения Петру Великому, должна была переселиться в чуждый ей Петербург, а дочери ее, по воле царя Петра, получили "заморское" воспитание и к  ним были приставлены иностранцы-учителя: Иоанн Христофор Дидрих Остерман, брат вице-канцлера, но отличавшийся совершенно противоположными ему качествами —  бесхарактерностью и бездарностью; барон Гюйссен, просвещенный немец, известный литературный агент Петра  Великого заграницей, и француз Рамбурх, обучавший молодых принцесс французскому языку и танцам. Рядом с учителями  влияли на Анну Иоанновну юродивые, святоши и разные приживалки, которыми был наполнен Двор царицы Прасковьи.

Анна  Иоанновна еще в молодости  отличалась набожностью и, вместе с  тем, строптивостью нрава, а впоследствии у нее стали развиваться наследственные черты ее деда, царя Алексея Михайловича, и матери Прасковьи Феодоровны. Она так же, как и "тишайший" царь и ее мать, любила церемониалы и торжественные выходы, парчу, золото и драгоценные украшения и отличалась внешним обрядовым благочестием; также, как и они, она любила слушать душеспасительные беседы монахов и благочестивых людей и, вместе с тем, подобно своему деду, до страсти увлекалась охотой, псарнями и зверинцами. Но склонность к забавам у Анны Иоанновны выражалась сильнее и оригинальнее, чем у царя Алексея, приближаясь по характеру своему к потехам и затеям Петра Великого: ирония и юмор, хотя в грубой, необделанной форме, часто с большим оттенком цинизма, проявлялись у Анны Иоанновны в ее шутках и шутовских процессиях. Она питала страсть к разным курьезам: ученым скворцам, белым павам и обезьянам, карликам и великанам, а в особенности к сказочницам, шутихам, приживалкам, которые ей рассказывали на ночь сказки. При Дворе ее были официальные шуты, составлявшие особый разряд придворных чинов, и русские, и иностранцы, и иногда Анна Иоанновна придумывала с ними необыкновенные потехи. "Курьезные" свадьбы играли в этих потехах видную роль; самой замечательной из таких свадеб является пресловутая свадьба шута князя Голицына с шутихой, калмычкой Бужениновой в знаменитом Ледяном Доме.

По  воцарении Анны Иоанновны ее Двор отличался небывалою до того роскошью и весельем, поражавшими даже привычный  глаз англичан и французов. Балы, маскарады  куртаги, рауты, итальянская опера, парадные обеды, торжественные приемы послов, военные парады, свадьбы "высоких  персон", иллюминации и фейерверки пестрым калейдоскопом сменяли  друг друга. Во всей этой роскоши не было изящества, вкуса, а было много  старомосковского на европейский лад, напоминавшего переходный обиход жизни  матери Анны Иоанновны, царицы Прасковьи  Феодоровны.

От  матери Анна Иоанновна наследовала  строптивость характера, и проявлением  этого качества еще в молодости  поражала окружающих ее: один из юродивых, бывавших запросто в доме ее матери, называл ее, шутя, царем Иваном Грозным. Это свойство проявила она, ставши Императрицей, и суровость ее правительства  должна быть объяснена как жестокостью  русских нравов первой половины ХVIII в. вообще, так и личными свойствами Императрицы и только до некоторой  степени влиянием на нее Бирона. Один из ее современников, близко знакомый с ее личным характером (Эрнест Миних, сын фельдмаршала), утверждает в  своих записках, что "ничто не помрачило бы сияния сей Императрицы  кроме, что она больше собственному прогневлению, нежели законам и справедливости последовала". Воля Анны Иоанновны, особенно в последние годы ее жизни, была всецело подчинена Эрнесту  Иоганну Бирону. Тот же Миних говорит: "Государыня сия была умна, судила о вещах здраво и сообразно  с тем поступала во всех случаях, когда предубеждение и пагубная страсть к наперснику не препятствовала действиям ее". "Невозможно более  участия принимать в радости  и скорби друга, — продолжает Миних, — сколько Императрица принимала  в Бироне. На лице ее можно было видеть, в каком расположении духа находился наперсник. Являлся ли герцог с пасмурным видом — мгновенно и чело государыни покрывалось печалью; когда первый казался довольным, веселье блистало во взоре; не угодивший же любимцу тотчас примечал явное неудовольствие монархини". Это-то нравственное подчинение Бирону заставляло невольно современников все суровое и несправедливое, совершенное Анной Иоанновной, приписывать ее фавориту и дало повод русскому народу большую часть царствования Анны Иоанновны назвать Бироновщиной.

Семнадцати  с небольшим лет (31-го октября 1710 года) Анна Иоанновна была обвенчана  с весьма юным, одних лет с нею, герцогом курляндским Фридрихом-Вильгельмом. Брак этот был устроен Петром Великим  помимо ее воли, из политических соображений: Курляндия, находившаяся в то время  в ленной зависимости от Польши, была театром военных действий между  Россией и Швецией, и Петру  Великому было весьма сподручно вступить в союз с этим маленьким государством. Брак, совершенный в Петербурге, сопровождался двухмесячными пирами и торжествами, которые, по обычаю Петра  Великого, не обходились без неумеренной  еды и еще более неумеренного употребления крепких напитков. Новобрачный  курляндский герцог не вынес этого, и вдобавок еще простудился. 3-го января 1711 г. он занемог; 9-го, больной, он все-таки отправился с Анной Иоанновной в Митаву, но едва отъехав 40 верст  от Петербурга, умер в Дудергофе. Молоденькая  вдова, после двухмесячного супружества, вернулась в Петербург и снова  стала жить с матерью и сестрами в Измайлове и в Петербурге. Но Петр Великий потребовал, чтобы  она жила в Курляндии, имея для  того свои политические расчеты: он надеялся образовать вокруг своей племянницы партию среди курляндцев для противодействия  польскому влиянию, представителем которого являлся дядя умершего мужа Анны Иоанновны, герцог Фердинанд. Разлад Фердинанда с курляндским рыцарством заставил его покинуть Митаву и жить в Данциге. В 1717 году Анна Иоанновна  переехала в Митаву, где прожила  тринадцать лет, изредка лишь наезжая  в Петербург и Москву. До некоторой  степени Петр Великий достиг своей  цели: Анна Иоанновна сумела привлечь к себе часть курляндского рыцарства. В первое время ее жизни в Митаве ее расположением пользовался гофмейстер ее Двора Петр Мих. Бестужев-Рюмин, которого вскоре стал оттеснять камер-юнкер  И. Э. Бирон. Материальные средства Анны Иоанновны были невелики и для  улажения своих дел она должна была постоянно заискивать в расположении не только своего дяди царя Петра, его  жены Екатерины Алексеевны и цесаревны  Елизаветы Петровны, но и сильных  царедворцев, в особенности князя  Меншикова и вице-канцлера Остермана. Этими заискиваниями и жалобами на свою судьбу наполнены письма Анны Иоанновны из Курляндии за все  время ее пребывания там, как при  жизни Петра Великого, так и  в последующие царствования Екатерины  І и Петра II. В 1726 году курляндские  чины решили выбрать в герцоги  Морица, графа Саксонского, сына польского  короля Августа II и известного в  то время храброго полководца и блестящего светского волокиту, женив его  на Анне Иоанновне. Таким компромиссом удовлетворялись обе стороны: и  польская, и русская. Анна Иоанновна, по-видимому, действительно влюбилась  в Морица, но мечтам ее не суждено было исполниться: их разрушило честолюбие князя Меншикова, который сам желал сделаться герцогом курляндским; хотя он и не достиг своей цели, но и избрание Морица также не состоялось. Молодость Анны Иоанновны уходила (ей шел уже 34-й год), и после этой неудачи она еще более стала сближаться с Бироном, который приобретал на нее все более и более влияния.

В ночь с 18-го на 19-е января 1730 г. скончался  Петр II и с ним пресеклось мужское  потомство Михаила Феодоровича  Романова. По первой статье секретных  артикулов брачного договора голштинского герцога Фридриха-Карла со старшей  дочерью Петра Великого Анной  Петровной и по "тестаменту" Екатерины I, наследниками отрока-Императора могли явиться двухлетний сын  голштинской герцогини Анны Петровны († в 1728 г.) Петр-Ульрих и вторая дочь Петра Великого, цесаревна Елизавета  Петровна. Но Верховный Тайный Совет, ставший во главе управления Российскою Империею, рассудил иначе. Против обеих  этих кандидатур были влиятельные члены  Верховного Тайного Совета — князья Голицыны и Долгорукие, опасавшиеся  вмешательства в дела России голштинского герцога Фридриха-Карла и не сочувствовавшие  легкомысленному образу жизни цесаревны  Елизаветы. Тех же воззрений, вследствие давнишней распри между Данией и  Голштинией из-за Шлезвига, был и  датский посланник при русском  дворе Вестфален, поддерживавший князей Голицыных и Долгоруких. При обсуждении вопроса о наследовании русского престола, в Верховном Тайном Совете было заявление даже в пользу несчастной бабки Петра II, первой супруги Петра  Великого, Евдокии Феодоровны Лопухиной, — но это предложение не имело  успеха. Из трех дочерей царя Иоанна Алексеевича выбор пал именно на Анну Иоанновну, потому что она  была вдовой. Муж старшей ее сестры, Екатерины Иоанновны, герцог мекленбургскй  Карл-Леопольд, отличался грубостью  нрава и взбалмошным характером, и вмешательство его во внутренние дела России могло представить в  будущем немалые затруднения; меньшая  сестра, Прасковья Иоанновна, находилась в морганатическом браке с  сенатором И. И. Дмитриевым Мамоновым, и это обстоятельство окончательно устраняло ее кандидатуру.

Верховный Тайный Совет, при самом своем  возникновении (1726 г.), явился учреждением, напоминавшим до некоторой степени  московскую Боярскую Думу начала ХVII в., и иностранцы не без основания  предполагали в нем возобновление  боярских политических стремлений. Поэтому  весьма естественно, что в безгосударное  время Верховный Тайный Совет, будучи представителем высшей правительственной  власти, почел себя в праве поступить  так, как поступила московская Боярская Дума в 1610 г., при избрании в цари польского королевича Владислава. Заметим  при этом, что при избрании Анны Иоанновны "тестамент" Екатерины  І почитался многими членами  Верховного Тайного Совета за акт  подложный, составленный князем Меншиковым. Главным и самым влиятельным  членом Верховного Тайного Совета в 1730 г. был князь Дм. Мих. Голицын, лично  не любивший Екатерину І и ее дочерей  — голштинскую герцогиню Анну Петровну и цесаревну Елизавету. Ему принадлежит инициатива предложения об избрании в российские Императрицы Анны Иоанновны, с ограничением ее самодержавной власти некоторыми кондициями. Его поддержал князь Вас. Лук. Долгорукой, лично знавший Анну Иоанновну в Курляндии и сочувствовавший политическим порядкам Польши и Швеции, в которых он живал подолгу в качестве дипломатического агента. Остальными членами Верховного Тайного Совета, приставшими к мнению князей Д. М. Голицына и В. Л. Долгорукого, были: брат первого, фельдмаршал князь Голицын, трое князей Долгоруких — фельдмаршал Василий Владимирович, его брат Михаил Владимирович, и гофмейстер Петра II Алексей Григорьевич. Невольно должны были согласиться с большинством канцлер граф Головкин и вице-канцлер А. И. Остерман.

Кондиции, предложенные Верховным Тайным Советом  Анне Иоанновне, состояли из 8-ми пунктов  и определяли ее власть в таком  виде: Императрица должна была прежде всего заботиться о сохранении и  распространении в русском государстве  православной христианской веры; затем  обещала не вступать в супружество, не назначать по своему усмотрению наследника престола и сохранить  Верховный Тайный Совет в составе 8 членов. Без согласия Верховного Тайного  Совета Императрица не имела права: объявлять войну и заключать  мир, облагать своих подданных новыми налогами, повышать в чины служащих как в военной, так и в гражданской  службе, выше полковника и 6-го класса, раздавать придворные должности  и производить государственные  расходы. Кроме того, дворяне только по суду могли быть подвергаемы за важные преступления смертной казни  и лишению чести и имущества. Эти кондиции были лишь черновым наброском  целого политического плана, над  которым работал князь Д. М. Голицын, надеявшийся осуществить его  постепенно в царствование Анны Иоанновны. Сущность плана заключалась в  установлении в России формы правления  по образцу польскому или шведскому. Параллельно с политической программой "верховников" (так назывались в то время в просторечии члены  Верховного Тайного Совета), создавался в разных кружках генералитета и  шляхетства, собравшихся в большом  числе в Москву к предстоявшему 19-го января 1730 г. бракосочетанию Императора Петра II с княжной Екатериной Алексеевной  Долгорукой, целый ряд других политических планов и проектов, которые, не затрагивая вопроса о самодержавной власти Императрицы Анны Иоанновны, были направлены против верховников. До нас дошло 12 таких проектов, из которых 8 были поданы в Верховный Тайный Совет. Все  эти проекты стремятся дать участие  в государственном управлении "шляхетству" с преобладанием старинной московской знати, введя в Верховный Тайный Совет представителей всех старейших, родовитых русских фамилий. Затем  они ходатайствуют о целом  ряде льгот для шляхетства, а в  особенности о большем распространении  образования в этом сословии, о  сокращении срока обязательной военной  службы, об уничтожении закона Петра  Великого 1714 г. о единонаследии и  об избрании кандидатов на главнейшие должности в государственных  учреждениях, центральных и областных, а также и в полках — посредством  баллотировки в шляхетских собраниях. Но не все лица из генералитетах  и шляхетства разделяли мысли  таких проектов. Некоторые стояли за безусловное самодержавие избранной Императрицы и дали ей знать в Митаву, что "кондиции" верховников составляют измышление лишь 8 лиц. В числе этих сторонников самодержавия одним из первых был человек, весьма близкий к Петру Великому, обязанный ему всей своей карьерой, П. И. Ягужинский. Высшее духовенство с Феофаном Прокоповичем во главе также высказывалось за полное самодержавие Анны Иоанновны.