Верованя древних славян

Перун – змееборец. Обладатель молнии –  молота, тесно связан с образом  магического кузнеца. Так, в русских  сказках Змеиху часто побеждают кузнецы, ухватив ее клещами за язык. Кузнечное ремесло осознавалось как волшебство (слова “кудесник”, “чудеса” и “ковать” родственны по происхождению). Имя легендарного основателя города Киева – Кий – означает “молот”.

Возвышение  культа Перуна, превращение его в  верховного языческого бога начинается с военными походами киевлян –  они побеждают хазар, воюют на равных с Византией. Подчиняют себе многие славянские племена. Перуну приносят человеческие жертвы у подножия священных  дубов. Молодой Владимир Святославич провозглашает Перуна верховным богом Руси и отправляет своего дядю Добрыню в Новгород, дабы ввести новый культ и там. Торговым новгородским людям бог-воин был чужд, они сопротивлялись киевлянам, но их возмущение было подавлено, идол Ящера изрублен, и на его месте поставлен идол Перуна.

Перуна  называли “княжьим богом”, поскольку  он был покровителем князей, символизировал их власть. Такой бог был чужд большинству общинных славян – земледельцев, и это равнодушие народа к богу, объявленному верховным, неоднократно наводило ученых на мысль, что Перун  – неславянское божество, заимствованное у варягов. Однако имя бога – исконно  славянского происхождения; скандинавские  сказания о громовержцах мало похожи на мифы о Перуне.

2.3.3 Известно немало домашних божеств – доброхотов и доброжилов, во главе которых стоял домовой, живший либо в подпечье, либо в лапте, повешенном для него на печь. В новый дом домового переносили в горшке с углями из старой печи, повторяя при этом: “Домовой, домовой, пойдем со мной!”. Домовой покровительствовал хозяйству: если хозяева были старательны, он к благу прибавлял благо, а за лень наказывал бедой. Считалось, что с особенным вниманием домовой относился к скотине: по ночам якобы расчесывал гривы и хвосты коней (а если сердился, то, наоборот, спутывал шерсть животных в колтуны); он мог “отнять” молоко у коров, а мог сделать удой обильным; он имел власть над жизнью и здоровьем новорожденных домашних животных.

Вера  в домового тесно переплеталась  с верой в то, что умершие  родичи помогают живым. В сознании людей  это подтверждается связью домового с печью. В древности многие народы верили, что именно через дымоход  в семью приходит душа новорожденного и также через дымоход уходит дух усопшего.

Изображения домовых вырезались из дерева и представляли собой бородатого человека в шапке. Такие фигурки назывались чурами (щурами) и одновременно символизировали умерших предков – прадедов, пращуров. Выражение “Чур меня!” означало просьбу: “Предок, охрани меня!”. Предки семьи – деды – были ее надежными и заботливыми защитниками.

На Руси верили, что домовой лицом сходен с хозяином дома, только руки у него покрыты шерстью. В Белоруссии и  соседних с ней областях домового почитают в образе настоящего ужа, живущего под печью; хозяйки называют такого ужа господариком и кормят молоком. Обычай держать в домах ужей с глубокой древности известен всем славянам: ужи считались охранителями посевного зерна, потому что их боятся мыши. Изображения ужей археологи встречают на многих предметах, например на сосудах с зерном.

В некоторых  северных русских селах бытовали поверья о том, что о хозяйстве  кроме домового заботятся также  дворовый, скотник и кутной бог (эти доброжилы обитали в хлеву и приглядывали за скотиной; им в жертву оставляли в углу хлева немного хлеба и творога), а также овинник – хранитель запасов зерна и сена.

Совершенно  иные божества обитали в бане, которая  в языческие времена считалась  нечистым местом. Банник был злым духом, пугавшим человека, едва не доводившим его до удушья в бане, топившейся по-черному, т.е. с открытым очагом внутри и без дымохода. Чтобы умилостивить банника, люди после мытья оставляли  ему веник, мыло, воду; в жертву баннику  приносили черную курицу.

В бане также оставляли жертвы навьям – злым душам тех, кто умер насильственной смертью. Навьи представлялись в виде огромных черных птиц без оперения, летающих по ночам, в бурю и дождь, “на злых ветрах”. Эти птицы кричали, как голодные ястребы; их крик предвещал смерть. Навьи нападали на женщин, детей, сосали их кровь. Чтобы уберечься от гнева навий, с собой всегда носили головку чеснока, иголку без ушка или серебряный амулет (эти обереги защищали от любой нечисти, в частности, от колдовства).

Культ “малых” божеств, будь то домашние духи или духи природы, не исчез с  приходом христианства. Поверья сохранились  по двум причинам. Во-первых, почитание  “малых” божеств было менее явным, чем культ богов неба, земли, грозы. “Малым” божествам не строили  святилищ, обряды в их честь совершались  дома, в кругу семьи, а то и одним  человеком. Во-вторых, люди считали, что  “малые” божества живут рядом  и человек общается с ними ежедневно, поэтому, несмотря на церковные запреты, продолжали почитать добрых и злых духов, тем самым обеспечивая  себе благополучие и безопасность.

В сознании древнего язычника жили одновременно два мира – реальный, человеческий мир и иной мир, населенный божествами (добрыми и злыми) и душами предков. Поскольку древнейшими родичами считались божества – животные, то они мыслились как хозяева  иного мира.

Иной  мир воспринимался, с одной стороны, как очень далекий и труднодостижимый (находящийся под землей или на небе). Могущественный колдун, сумевший проникнуть в него, возвращался обратно  умудренным, обучившимся магическим приемам и приносил с собой  различные чудесные предметы. А с  другой стороны, иной мир мыслился как  близкий, часто посещаемый человеком, как будто это знакомый лес, болото или горы. Хозяева леса – Медведь  и Волк – одновременно представлялись и хозяевами иного мира. Но самым  грозным из хозяев считался владыка  подземного и подводного мира –  Змей.

Змей  – могучее враждебное чудовище –  встречается в мифологии практически  любого народа.

Северные  славяне (новгородцы и др.) поклонялись  Змею – владыке подземных вод  – и называли его Ящер. Святилища  Ящера располагались на болотах, берегах озер и рек; наиболее известное  из них находилось в Перыни, недалеко от Новгорода, в том месте, где из озера Ильмень вытекает река Волхов. Название “Перынь” древнее святилище получило, когда по приказу еще молодого Владимира Святославича идол Ящера был повержен и заменен Перуном. Береговые святилища Ящера имели идеально круглую форму – круг как символ совершенства, порядка противопоставлялся разрушительной силе этого бога. В качестве жертв Ящеру кидали в болото черных кур, а также молодых девушек, что отразилось во многих поверьях (будто бы водяные уносят к себе под воду женщин или женятся на утопленницах). Отзвук тех же мифов сохранился и в детской игре в “Яшу”, т.е. в Ящера, ждущего свою невесту – жертву.

Все славянские племена, поклонявшиеся Ящеру, считали  его поглотителем солнца: ежедневно  вечернее светило опускается за пределы  мира и подземной рекой плывет на восток. Река эта течет внутри двуглавого Ящера, проглатывающего  солнце своей западной пастью и изрыгающего  из восточной. О древности мифа говорит  то, что Ящер не враждебен солнцу: он возвращает светило добровольно.

Обычай  приносить в жертву подводному богу человека очень долго существовал  на севере в преобразованном виде: так, на Онеге еще в начале ХХ в. старики делали чучело и в дырявой  лодке отправляли в озеро, где  оно и тонуло. Другой жертвой, приносимой Ящеру, был конь, которого сначала  выкармливали всей деревней, а потом  топили.

С переходом  к земледелию многие мифы и религиозные  представления охотничьей эпохи  видоизменялись или забывались, жестокость древних обрядов смягчалась: жертвоприношение человека сменялось жертвоприношением  коня, а позже – чучела. Славянские боги земледельческой поры более  светлы и добры к человеку. 

III.

Языческие жрецы – волхвы – совершали  обряды в святилищах, изготавливали  идолов и священные предметы; используя  магические заклинания, они просили  богов об обильном урожае. Славяне  долго хранили веру в волхвов-облакогонителей, которые превращались в волков, в таком облике поднимались на небо и призывали дождь или разгоняли тучи. Другим магическим воздействием на погоду было чародейство – заклинательные действия с чарой (чашей), наполненной водой. Археологами обнаружено несколько таких сосудов, покрытых символическими изображениями календаря (годового цикла или только времени созревания урожая). Водой из этих сосудов окропляли посевы, чтобы увеличить урожай.

Волхвы  также изготавливали амулеты  – женские и мужские украшения, покрытые заклинательными символами. Умение работать с металлом, ковать, по-старославянски называлось “коварство”, это слово долгое время означало “мудрость”, “ искусность”. В парадные уборы, изготовленные волхвами-кузнецами, язычники облачались для совершения ритуалов, действие которых благодаря  этому должно было усиливаться.

ложной  системе языческих верований  славян соответствовала не менее  сложная система культов. “Малые”  божества не имели ни жрецов, ни святилищ; им молились либо поодиночке, либо семьей, либо поселком или племенем. Для  почитания “высоких” богов собиралось несколько племен, для этого создавались  храмовые комплексы, формировалось  жреческое сословие.

Издавна местом общеплеменных молений были горы, особенно “лысые”, т.е. с безлесной вершиной. Археологические раскопки дают представление о том, как выглядело древнерусское святилище на холме. На вершине холма находилось капище – место, где стоял капь – идол. Вокруг капища шел подковообразный насыпной вал. На вершине которого горели крады – священные костры. Второй вал был внешней границей святилища. Пространство между двумя валами носило название требище – там “потребляли”, т.е. ели, жертвенную пищу. На ритуальных пирах люди становились как бы сотрапезниками богов. Пир мог проходить и под открытым небом, и в особых зданиях, стоящих на том же требище, - хоромах (храмах), первоначально предназначавшихся исключительно для ритуальных пиров.

Славянских  идолов сохранилось крайне мало. Это  объясняется не столько гонениями  на язычество, сколько тем, что идолы  в большинстве своем были деревянными. Использование дерева, а не камня  для изображения богов объяснялось  не дороговизной камня, а верой в  магическую силу дерева – идол, таким  образом, соединял в себе священную  силу и дерева, и божества.

Все известные  сохранившиеся до наших дней каменные славянские идолы были найдены на побережье Черного моря и в  Приднепровье. Они изображают бородатого бога с мечом у пояса, рогом  в правой руке и гривной (ожерельем) на шее. Ученые полагают, что эти идолы были созданы в VI – V вв. до н.э. праславянами – земледельцами, которые вели обширную торговлю хлебом с греческими городами. Разумеется, невозможно назвать имя бога, которого изображали эти идолы, но можно почти наверняка утверждать, что это был земледельческий бог урожая и изобилия (рог символизирует обилие и благополучие), богатства и власти (гривны на шее носили вожди племен), наконец, это – бог-воин, возможно, бог грозы. Итак, праславянские боги совмещали в себе черты, со временем развившиеся в образах Дажьбога, Ярилы и Перуна. 

IV. Постепенное увядание  язычества началось в конце 10 века. В 980 г. Владимир Святославич пытаясь укрепить государство и власть князя, создал тщательно продуманный пантеон языческих богов. В летописи сообщается: “Начал княжить Владимир в Киеве единолично. И поставил идолы на холме вне двора теремного: Перуна деревянного, а глава его серебряна, а ус злат, и Хорса, и Дажьбога, и Стрибога, и Семаргла, и Макошь. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили сыновей своих и дочерей, и молились бесам…”.

Стоящий во главе всех богов Перун –  бог дружинников – знаменовал военную мощь молодого государства. Языческая триада Стрибог – Дажьбог – Макошь была сформирована киевскими жрецами как соответствие Богу – Отцу, Христу и Богородице. Этим сопоставлением языческого и христианского пантеонов киевские волхвы стремились показать византийцам, что исконная вера славян не уступает христианству. Очевидно, что автором этой концепции не мог быть еще молодой князь Владимир Святославич, такие взгляды могли сформироваться только в среде высшего языческого жречества. Наконец, в пантеон были включены Хорс и Семаргл.

В Киеве  стоял и идол Велеса, но не близ княжьего двора, а в слободах простого люда: культ этого полузвериного бога нижнего мира был сочтен слишком  “диким” и простонародным, чтобы  равнять его с “княжескими” богами и показывать иноземцам.

С принятием  христианства все идолы были изрублены, кроме Перуна – к нему, даже поверженному, Владимир проявил уважение: идол был  спущен в Днепр, и эскорт из двенадцати дружинников сопровождал его  до порогов в соответствии с одной  из форм славянского погребения, когда  покойника помещали в ладью и  пускали вниз по реке. Так свергнутый бог был похоронен как умерший  человек.