Власть и общество Киевской Руси

Киевская Русь  XI–XII вв. не была единым государством, не была она и политической федерацией, ибо  княжеские съезды были явлением сравнительно редким, собирались лишь в исключительных случаях, и постановления не имели юридически обязательного характера. Киевская Русь не выработала никакого определенного порядка в распределении волостей между князьями, ибо тот очередной порядок княжеского владения, основанный на принципе родового старшинства, в действительности не вошел в политическую жизнь Киевской Руси¹⁰.

Ряд других принципов  и факторов, не зависевших от старшинства, играл роль при распределении  княжеских столов. Одним из них был принцип “отчины”, или наследственного владения. Князья часто претендуют на ту именную область, которой владел их отец и где они родились и выросли. Уже Любечский съезд князей в 1097 г., чтобы выйти из затруднений, принял постановление: ”кождо да держит отчину свою”. Весьма часто “столы” распределялись по соглашениям и по договорам между князьями. Иногда

распоряжение или завещание  достаточно сильного и авторитетного  владетельного князя передавало престол его сыну или брату.

Весьма часто население старших волостных городов на вече решало вопрос о приглашении на княжение какого-нибудь популярного князя или об изгнании князя нелюбимого народом, не обращая, конечно, никакого внимания на родовые счеты князей. Вече посылало своих послов к избранному кандидату на престол с приглашением.

Наконец, весьма часто  более сильные, смелые, предприимчивые и беззастенчивые князья занимали столы  просто силою оружия, одержав победу над князем-соперником. Эта практика “добывания” столов проходит непрерывно через всю нашу древнюю историю.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Князь и княжеское управление в Киевской Руси.

Князь в отношении других владетельных князей был независимым государем. Внутри своей волости князь был главой администрации, высшим военачальником и судьей. Княжеская власть была необходимым элементом в составе государственной власти всех русских земель. Однако государственный строй древнерусских земель-княжений нельзя назвать монархическим. Государственный строй древнерусских княжеств X–XII вв. представляет собой род “неустойчивого равновесия” между двумя элементами государственной власти: монархическим, в лице князя, и демократическим, в лице народного собрания или веча старших волостных городов. Власть князя не была абсолютной, она везде ограничена властью веча. Но власть веча и вмешательство его в дела проявлялись только в случаях чрезвычайных, тогда как власть княжеская была постоянно и повседневно действующим органом управления.

На обязанности князя прежде всего лежало поддержание внешней  безопасности и защита земли от нападений внешнего врага. Князь вел внешнюю политику, ведал сношениями с другими князьями и государствами, заключал союзы и договоры, объявлял войну и заключал мир (впрочем, в тех случаях, когда война требовала созыва народного ополчения, князь должен был заручиться согласием веча). Князь был военным организатором и вождем; он назначал начальника народного ополчения (“тысяцкого”) и во время военных действий командовал как своею дружиною, так и народным ополчением.

Князь был законодателем, администратором и высшим судьей. Он должен был “правду деяти на сем свете”. Князь часто поручал суд своим заместителям, “посадникам” и “тиунам”, но народ всегда предпочитал личный суд князя.

Князь был главой правительства  и назначал всех чиновников. Областные  управители, назначаемые князем, носили название “посадников”. В руках посадников находилась власть административная и судебная. При князе и при посадниках были мелкие чиновники, частью из свободных, частью из их рабов, для всякого рода судебных и полицейских исполнительных действий – это были “вирники”, “метальники”, “детские”, “отроки”. Местное свободное население, городское и сельское, составляло свои общины, или миры, имело своих выборных представителей, старост и “добрых людей”, которые защищали его интересы перед княжеской администрацией. При княжеском дворе состояло управление обширным княжеским хозяйством – “тиуны дворные”¹¹.

Доходы княжеские состояли из дани с населения, штрафов за преступления и торговых пошлин и доходов с  княжеских имений.

В своей правительственной деятельности князья обыкновенно пользовались советом и помощью своих старших дружинников, “княжих мужей”. В важных случаях, особенно перед началом военных экспедиций, князья собирали на совет всю дружину. Дружинники были лично свободны и связаны с князем только узами личного договора и доверия. Но дума с боярами и дружинниками не была обязательной для князя, равно как и не налагала на него никаких формальных обязательств. Так же не существовало обязательного состава княжеского совета. Иногда князь советовался со всею дружиною, иногда только с ее высшим слоем “княжими мужами”, иногда – с двумя-тремя приближенными боярами. Поэтому тот “аристократический элемент власти”, который некоторые историки усматривают в русской княжеской думе, был лишь совещательным и вспомогательным органом при князе.

 Но в этой дружинной  или боярской думе сидели и  "старцы градские", т. е. выборные  военные власти города Киева,  может быть, и других городов,  “тысяцкие” и “сотские”. Так  самый вопрос о принятии христианства  был решен князем по совету с боярами и "старцами градскими". Эти старцы, или старейшины городские, являются об руку с князем, вместе с боярами, в делах управления, как и при всех придворных торжествах, образуя как бы земскую аристократию рядом с княжеской служилой. На княжий пир по случаю освящения церкви в Василеве в 996 г. званы были вместе с боярами и посадниками и "старейшины по всем градом". Точно так же по распоряжению Владимира на его воскресные пиры в Киеве положено было приходить боярам, “гриди”, “сотским”, “десятским” и всем “нарочитым мужам”. Но составляя военно-правительственный класс, княжеская дружина в то же время оставалась еще во главе русского купечества, из которого выделилась, принимая деятельное участие в заморской торговле.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4. Организация военных сил в Киевской Руси

Главными составными частями вооруженных сил княжеств в X–XII вв. были, во-первых, княжеская дружина, и во-вторых, народное ополчение.

Княжеская дружина не была многочисленной; даже у старших князей она составляла отряд в 700–800 человек. Но зато это были сильные, храбрые, обученные профессиональные воины. Дружина разделялась на младшую (низшую, “молодь”), которая называлась “гридями” или “гридьбою” (скандинавское grid - дворовая прислуга), “отроками”, “детскими”, и старшую (высшую), которая называлась княжими мужами или боярами. Древнейшее собирательное название младшей дружины “гридь” заменилось потом словом двор или слуги. Эта дружина вместе со своим князем вышла из среды вооруженного купечества больших городов. В XI в. она еще не отличалась от этого купечества резкими чертами ни политическими, ни экономическими. Дружина княжества составляла, собственно, военный класс¹².

Первоначально дружина  содержалась и кормилась на княжеском  дворе и в качестве добавочного  вознаграждения получала свою долю из дани, собираемой с населения, и из военной добычи после удачного похода. Впоследствии дружинники, особенно их высший слой, бояре, стали приобретать землю и обзаводиться хозяйством, а на войну тогда они выходили уже со своими “отроками” – слугами.

Дружина княжеская составляла наиболее сильное ядро и главный  стержень войска. В случае предстоящих обширных военных операций призывалось к оружию народное ополчение, составлявшееся из свободного городского населения, а в случаях чрезвычайных призывались на военную службу и сельские жители – “смерды”.

Большие торговые города были устроены по-военному, образовали каждый цельный организованный полк, называвшийся тысячей, которая подразделялась на сотни и десятки (батальоны и роты). Тысячей (народным ополчением) командовал выбиравшийся городом, а потом назначаемый князем “тысяцкий”, сотнями и десятками также выборные “сотские” и “десятские”. Эти выборные командиры составляли военное управление города и принадлежавшей ему области, военно-правительственную старшину, которая называется в летописи "старцами градскими". Городовые полки, точнее говоря, вооруженные города принимали постоянное участие в походах князя наравне с его дружиной. Но призвать народное ополчение князь мог только с согласия веча.

Кроме княжеской дружины  и народного ополчения, в войнах принимали участие вспомогательные отряды из иноземцев. Первоначально это были главным образом варяжские дружины, которые русские князья нанимали на свою службу, а с конца XI века это были конные отряды “своих поганых” или “черных клобуков” (торков, берендеев, печенегов), которых русские князья поселили на южных окраинах Киевской земли¹³.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

5. Вече

Известия летописей  о вечевой жизни на Руси многочисленны  и разнообразны, хотя подробные описания вечевых собраний мы находим весьма редко. Конечно, во всех случаях, когда  население города выступало самостоятельно и независимо от князя, мы должны предполагать предварительное совещание или совет, т. е. вече.

В эпоху племенного быта. До образования и усиления великого княжества Киевского, отдельные  племена, поляне, древляне и др., собираются, в случае надобности, на свои племенные собрания и совещаются со своими племенными князьками об общих делах. В X и в начале XI в. с усилением центральной власти в лице великого князя Киевского (Владимира Святого и Ярослава Мудрого) эти племенные сходки теряют свое политическое значение, а с середины XI века им на смену является активное и влиятельное вече старших областных городов.

Однако в исключительных случаях (особенно в отсутствие князя) городское население проявляет  свою активность и самодеятельность и в ранний период Киевского государства.

После смерти Ярослава (в 1054 г.), когда Русская земля разделилась  на несколько княжеств, вече главных  волостных городов выступает  в качестве носителя верховной власти в государстве. Когда князь был  достаточно сильным и популярным, вече бездействовало и предоставляло князю ведение правительственных дел. Зато чрезвычайные случаи, как перемена на престоле или решение вопросов о войне и мире, вызывали властное вмешательство веча, и голос народного собрания в этих делах был решающим.

Власть веча, его состав и компетенция не определялись никакими юридическими нормами. Вече было открытым собранием, всенародной сходкой, и  все свободные могли принимать  в нем участие. Требовалось только, чтобы участвующие не стояли под  отеческой властью (отцы вече решали за детей) или в какой-либо частной зависимости. Фактически вече было собранием горожан главного города; жители малых городов или “пригородов” имели право присутствовать на вече, но редко имели к тому фактическую возможность. Решение вечевого собрания старшего города считалось обязательным для жителей пригородов и для всей волости. Никакой закон не определял и не ограничивал компетенции веча. Вече могло обсуждать и решать любой вопрос, его интересовавший.

Самым главным и обыкновенным предметом компетенции вечевых собраний было призвание, или принятие, князей и изгнание князей, не угодных народу. Призвание и перемена князей были не только политическими фактами, проистекавшими от реального соотношения сил, но были общепризнанным правом населения. Право это признавали и сами князья и их дружины.

Вторым – чрезвычайно  важным – кругом вопросов, подлежавших  решению вече, были вопросы о войне  и мире вообще, а также о продолжении  или прекращении военных действий. Для войны собственными средствами, с помощью своей дружины и охотников из народа, князь не нуждался в согласии веча, но для войны средствами волости, когда требовался созыв народного ополчения, нужно было согласие веча¹⁴.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

6. Суд и судебный процесс в Киевской Руси

Среди судебных органов Киевской Руси необходимо выделить прежде всего суд общины, как наиболее древний судебный орган. Община судила в соответствии с обычным правом. Высшей мерой наказания при этом было изгнание из общины.

Но с укреплением  государственности все большее количество дел подлежало княжеской юрисдикции. Изгнание из общины, как самое тяжкое наказание, было включено в «Русскую Правду», но теперь имущество приговоренных переходило не к общине, а шло князю¹⁵.

Судебный процесс носил  состязательный характер. Он начинался с заклича — публичного обращения потерпевшего «на торгу» к населению о пропаже и ее приметах. Предполагалось, что заявление потерпевшего не позднее чем через три дня станет известно всем жителям общины или города.

Если лицо, у которого была найдена чужая вещь, объявляло себя добросовестным приобретателем, начинался «свод». Приобретатель указывал на того, у кого он приобрел вещь, тот в свою очередь мог указать на третьего и т.д. В границах общины или города истец вел дело до конца, до выявления преступника. Если же «свод» переходил на территорию другой общины или города, то истец вел его только до третьего лица и взыскивал с него стоимость украденной вещи, предоставляя ему право вести «свод» до конца. 
Тот, на ком «свод» останавливался, когда ответчик не мог объяснить, откуда у него чужая вещь, возмещал убытки и оплачивал уголовный штраф.

Поиски преступника  могли проводиться и по оставленным  им следам 
(«гонение следа»). Если след приводил к общине, она или выдавала преступника, или платила штраф — дикую виру. Поиски преступника прекращались, если след терялся на большой дороге или приводил к границам государства.

Основными судебными  доказательствами в Киевской Руси были: собственное признание, показания  свидетелей «послухов и видоков», суды Божий, присяга, жребий, внешние приметы.

Ни Русская Правда, ни иные памятники права не указывают  на собственное признание как  судебное доказательство, но логика подсказывает, что это доказательство стояло на первом месте. Не случайно на последующих  этапах развития государственности оно будет признано «царицей доказательств».