Через год после открытия Второй
выставки Крамской ответит на вопрос
Гаршину. В письме он напишет приятелю,
как заболел своей картиной. «Бывало,
вечером уйдёшь гулять, и долго
по полям бродишь, до ужаса дойдёшь,
и вот видишь эту фигуру… На утре,
усталый, измученный, исстрадавшийся,
сидит он один между камнями, печальными,
холодными камнями; руки судорожно и крепко,
крепко сжаты, ноги поранены, и голова
опущена… Крепко задумался, давно молчит,
так давно, что губы как будто запеклись,
глаза не замечают предметов… Ничего
он не чувствует, что холодно немножко,
не чувствует, что весь он уже как будто
окоченел от продолжительного и неподвижного
сиденья. А вокруг нигде и ничего не шевельнётся,
только у горизонта чёрные облака плывут
от востока… И он всё думает, думает, страшно
становится… Странное дело, я видел эту
думающую, тоскующую, плачущую фигуру,
видел как живую… Однажды, следя за нею,
я вдруг почти наткнулся на неё… Кто это
был? – Я не знаю… Но сколько раз плакал
я перед этой фигурой!? Что ж после этого?
Разве можно это написать? И Вы спрашиваете
себя, и справедливо спрашиваете: могу
ли я написать Христа? Нет, не могу, и не
мог написать, а всё-таки писал, и всё писал
до той поры, пока не вставил в раму, до
тех пор писал, пока его и другие не увидели,
- словом, совершил, быть может, профанацию,
но не мог не писать. Но вот иногда мне
кажется, что это как будто и похоже на
ту фигуру, которую я по ночам видел, то
вдруг никакого сходства…».
Крамской долго не мог приступить
к картине. Пять лет он думал, искал,
сравнивал, сделал кучу набросков. Ничего
не выходило. Наконец, он решил поехать
заграницу, чтобы посмотреть, как
«там» пишут Христа. Перед самым
отъездом он принимает заказ на иконостас
для одной церкви и просит разрешения
изобразить Спасителя… с фонарем, измученного
и усталого, стучащегося в чей-то
дом…
Иван Николаевич принимал слова
Откровения Иоанна Богослова. Где-то в
глубине души он чувствовал, что
все постигающие его искушения
идут, или, по крайней мере, должны идти
ему же на пользу. В Германии перед
«Сикстинской Мадонной» Крамской размышлял
об образе Христа. Он так долго смотрел
на эту картину, словно хотел спросить
у Рафаэля: кто Он – Христос, Сын
Этой прекраснейших из земных женщин?
Для него была совершенно очевидна историческая
подлинность евангельского повествования.
Христос был для него безусловным нравственным
идеалом, совершенным Человеком, сыгравшем
в истории вселенной огромную роль. Но
пойти за Ним не решался. Засмеют!
Из воспоминаний Ильи Репина (он был
учеником и другом Крамского до самой
смерти Ивана Николаевича): «Я вошел
в небольшую комнату и начал
смотреть по стенам. - Это я взял заказ
писать образ Христа. - Начав понемногу
о Христе по поводу образа, он уже
не переставал говорить о Нем весь
вечер. Мне очень странным показался
тон, которым он начал говорить о
Христе – он говорил о Нем, как
о близком человеке. Но потом мне
вдруг стала ясно и живо представляться
эта глубокая драма на земле, эта
действительная жизнь для других.
Я был совершенно поражен этим
живым воспроизведением душевной жизни
Христа, и казалось, в жизнь свою
я ничего интереснее не слыхал. Конечно,
все это я читал, даже учил когда-то... Но
теперь! Неужели это та самая книга? Как
все это ново и глубоко, интересно и поучительно.
Я был глубоко потрясен и внутренне давал
себе обещание начать совсем новую жизнь.
Целую неделю я оставался под впечатлением
этого вечера - он меня совсем перевернул».
Пройдет несколько лет и Илья Ефимович
услышит от своего старшего товарища уже
несколько иные речи. Раньше он говорил:
«Я хочу, чтобы мой Христос стал зеркалом,
увидев себя в котором, человек забил бы
тревогу». И вдруг странное признание:
«Какая тоска и муки охватывают мою бедную
мать, она никак не может переварить, как
это можно не почитать Бога, не ходить
в церковь, не слушаться священников, не
поститься даже в Великий пост. Тяжело
ей, сын ее в заблуждении, гибнет». Репин
не мог до конца понять, как сочеталось
в Крамском то, что он верил в Христа только
как в историческую личность, а "Отче
наш" с детьми всегда читал. Он был уверен
в том, что, на самом деле, его друг лучше,
чем хочет порой казаться окружающим.
Он отчаянно спорил с ним о вере. Но, как
это часто бывает, в этих спорах было мало
толку. Крамской иногда договаривался
до того, что начинал доказывать «атеизм»
Христа.
«Мой Бог – Христос, - писал
Крамской, - потому что Он сам справился
с дьяволом. Он черпает силу в
Себе Самом…»… Искушения овладевают
человеком постепенно, как ржавчина. Поддался
один раз, поддался другой… И наступает
третий соблазн. Соблазн самодостаточности
и самодовольства. Он так и называется
«Я сам!». Иногда в это шапкозакидательство
впадают целые народы, когда ни один человек
не находит в себе силы сказать «Не искушай
Господа!». Тогда спасти людей могут только
крестные страдания…
В начале 1873 года Крамской узнает, что
Совет Академии Художеств решил
присудить ему звание профессора
за картину «Христос в пустыне».
Он отказывается. «Пять лет неотступно
Он стоял передо мной, я должен был
написать Его, чтобы отделаться». И
в то же самое время – признание
другу: «Во время работы над Ним
много я думал, молился и страдал…
Как я боялся, что потащат моего «Христа»
на всенародный суд и все слюнявые мартышки
будут тыкать пальцами в Него и критику
свою разводить…». Критика выражала свои
мысли еще менее стройно и последовательно,
чем художник. Крамского называли нигилистом,
революционером, обвиняли в кощунстве,
в абстракционизме, в неясности идей. И
тут же превозносили. Говорили, что он
создал идеальный образ для воплощения
современных раздумий над вечной темой
служения людям, готовности к подвигу,
самоотверженности и мужества… Понемногу
Иван Николаевич к этому привык. Начал
философствовать. То вдруг сделался даже
равнодушным: «Приехал Третьяков, покупает
у меня картину, торгуется, да и есть, с
чего. Я его огорошил, можете себе представить,
за одну фигуру с него требую не более
не менее, как шесть тысяч рублей… Вот
он и завопил! А все-таки не отходит». Третьяков
записал в своем дневнике: "По-моему,
это самая лучшая картина в нашей школе
за последнее время". Павел Михайлович
догадался, что с Крамским произошел один
из тех редких случаев, которые приключаются
иногда с действительно талантливыми
художниками или поэтами. Когда в лучших
своих произведениях они оказываются
умнее самих себя и не сами не могут оценить
то, что они написали. Ключик к разгадке
тайны полотна Крамского подарил Гончаров:
«Здесь нет праздничного, геройского,
победительного величия – будущая судьба
мира и всего живущего кроются в этом убогом
маленьком существе, в нищем виде, под
рубищем – в смиренной простоте, неразлучной
с истинным величием и силой».
Сюжет и описание
Сюжет картины связан с описанным
в Новом Завете сорокадневным постом Иисуса Христа в пустыне, куда он удалился после своего крещения, и с искушением Христа дьяволом, которое произошло во время этого поста[3]. По признанию художника, он хотел запечатлеть
драматическую ситуацию нравственного
выбора, неизбежную в жизни каждого человека[4].
На картине изображён Христос,
сидящий на сером камне, расположенном
на возвышенности в такой же серой
каменистой пустыне. Крамской использует
холодные цвета, чтобы изобразить раннее
утро — заря только зачинается. Линия
горизонта находится довольно низко
и делит картину примерно пополам.
В нижней части находится холодная
каменистая пустыня, а в верхней
части — предрассветное небо, символ
света, надежды и будущего преображения[5]. В результате фигура Христа, одетого
в тёмный плащ и красную тунику, господствует над пространством картины,
но при этом находится в гармонии с окружающим
его суровым ландшафтом[6].
Изображая евангельский сюжет, художник
воплотил в картине свои раздумья
о выборе истинно человеческого
жизненного пути в безнравственном
обществе, о тяжести, но и необходимости
следования велениям совести и любви
к людям.
"Я могу сказать, что писал
его слезами и кровью" - так,
по признанию художника, создавался
"Христос в пустыне". Искушение
Христа истолковано Крамским
как проблема, встающая перед
каждым человеком в форме нравственной
альтернативы: уступить злу или
победить его, жертвуя собой,
ибо третьего не дано. Образ
Христа - это образ чисто человеческого
сомнения и страдания, и все
художественные средства употреблены
для того, чтобы психологическая
достоверность достигла степени
самовыражения. Композиция аскетически
проста: линия низкого горизонта
и одинокая фигура образуют
на плоскости форму креста. Христоc
воспринимается как живое изваяние среди
мертвых скал; тем самым изображение реализует
словесную метафору: "окаменел в раздумье".
Выразителен весь силуэт, и лицо с глубоко
запавшими глазницами, и накрепко сплетенные
кисти рук. Надо отдать должное трезвости
авторской самооценки: "Большой нужно
иметь риск, чтобы браться за такие задачи,
я знаю это. Мировой человек требует и
мировой картины. <...> Я написал своего
собственного Христа, только мне принадлежащего,
и насколько я, единица, представляю из
себя тип человека, настолько, стало быть,
там и есть - ни больше, ни меньше". На полотне – панорамное изображение
бескрайней каменистой пустыни. Кажется,
здесь никто не ходил раньше. Видимо, Христос
всю ночь брел по пустыне и только под
утро, совсем усталый и измученный, опустился
на камень.
Первые лучи утреннего солнца уже осветили
землю, но Христос остается безучастным
к красоте просыпающейся природы. Голова
его опущена, и он ничего не видит перед
собой – следы глубоких раздумий и переживаний
видны во всем его облике.
Полотно «Христос в пустыне» написано
в холодных тонах, точно передающих атмосферу
рассвета, когда ночная мгла постепенно
разбавляется утренними красками. Картина
поделена линией горизонта пополам, и
одинокая фигура человека, сидящего на
голом камне, словно господствует на ней.
Ноги Христа изранены, руки мучительно
сжаты, фигура сгорблена. Одежда Христа
написана сдержанно, скупо, и это позволяет
художнику сделать образ убедительнее,
выделив лицо и руки героя. В них – не только
страдание, но и невероятная сила воли,
а также решимость идти по пути, ведущему
к Голгофе. В возвышенном образе Христа
глубоко верующий Крамской выразил свои
сокровенные мысли, а многие даже видели
в облике Христа черты самого художника.
В основе картины «Христос в пустыне»
- мучительные размышления автора на тему
служения людям, готовности к подвигу.
Возможно, Крамской хотел сказать, что
вся сила мира находится в этом существе,
под рубищем – и она в смиренной простоте
и самоотверженности.
художественная концепция образа
Христа у Крамского оказалась
созвучна тем теориям, которые содержались
в книгах Д. Штрауса и Э. Ренана.
У Крамского сакральное начало отодвинуто
далеко вглубь, а на передний план выдвинулось
начало сугубо антропологическое. Зритель
видит не Сына Божьего, а как бы
обычного человека, погруженного в
нелегкие размышления. Про Иисуса Крамского
невозможно сказать, что с ним
пребывает Истина, поскольку Его
лицо не освещено внутренним светом откровения,
а, напротив, затенено. Не только естественная
тень, но и тень тяжелых раздумий
как бы утяжеляет Его лик, пригибает
Его голову к земле. Согбенные
плечи еще больше усиливают впечатление
земной природы этого одинокого
человеческого существа.
Одеяние Христа написано И. Крамским сдержанно,
вполсилы, чтобы еще больше выделить лицо
и руки, более нужные для психологической
убедительности образа.
Картина "Христос в пустыне"
появилась на Второй выставке передвижников
и сразу же вызвала бурные споры.
Прогрессивные люди того времени
встретили произведение И. Крамского
восторженно. Например, писатель И. Гончаров
отмечал, что "вся фигура как будто
немного уменьшилась против натуральной
величины, сжалась - не от голода, жажды
и непогоды, а от внутренней, нечеловеческой
работы над своей мыслью и волей
в борьбе сил духа и плоти - и, наконец,
в добытом и готовом одолении".
Противники картины говорили, что
Христос у И. Крамского совершенно
лишен каких бы то ни было черт святости,
возмущались нерусским типом
лица Христа.И. Крамской отдали этому образу
все самое лучшее, что роднило их с возвышенным
образом Христа. Недаром зрители узнавали
на картине типичные черты-разночинца,
подмечали сходство и с самим художником:
то же худое, угловатое, с резко обозначившимися
скулами лицо, глубоко посаженные глаза,
прекрасно вылепленный лоб, слегка растрепанная
борода
Холодная каменистая местность, в
которой нет и не может быть жизни. Горизонт
затеплился солнцем, природа готовится
встречать восход.Плечи и голова его опущены,
руки крепко сжаты, ноги изранены об острые
камни, на губах запеклась кровь. В лице,
взгляде Христа чувствуется отрешенность.
Он изображен спиной к розовеющему горизонту:
восход солнца не радует его. Следы мучительных
и глубоких переживаний видны на его усталом,
помрачневшем лице. Кто знает, о чем он
думает? Может, в этот момент в душе Иисуса
идет мучительная внутренняя борьба выбора
в предчувствии трагической судьбы.
Картина разделена на 2-части:
верхняя(небо Божье,), нижняя(земля человеческая,
грешная) Мысли Христа начинаются с Его
уст ,на фоне Божьего света -переходя
в скрещенные руки на фоне соединения
земли с небом, что говорит о Жертвенности
Иисуса сошедшего с небес ради Любви людям
– спускаясь к утяжелившим ,ногам ,как
символ скопления всех земных грехов.
Вывод
Начиная свой анализ с эпохи
19 века , вникая в биографию И.
Крамского, ты одеваешь его одежды,
обувь и проходишь трудный
и долгий путь к созданию шедевра
, пропитанный красками неотразимых
и глубоких чувств, которые отразились
в картине – “Христос в пустыне ” И. Крамской
выбрал самого нелегкого образа всего
человечества , описания и разгадки Которого
нет конца. Где всегда будет присущая
критика и негодование в то же время
признание и уважение.
И лишь единицы смогут понять
эту картину, почему? Потому что Христа
умом никогда не достичь, лишь только
СЕРДЦЕМ и Верой в НЕГО.
спасибо!
Литература
· В. И. Порудоминский.
«Крамской»
· Собко Н. Иллюстрированный каталог
картин, рисунков и гравюр покойного И. Н. Крамского
(1837—1887). СПб., 1887.
· Тр-в. С. И. Н. Крамской в его взглядах на искусство
// Исторический вестник, 1888. — Т. 33. — № 7. —
С. 129—140.
· Давыдова А. С.
Крамской. — М.: Искусство, 1962. — 72, [40] с. —
20 000 экз. (обл.)
· Долгополов И. В. Мастера и шедевры:
В 3-х томах. — М.: Изобразительное
искусство, 1987. —
Т. 2.
http://www.artrussia.ru/russian/artists/bio.php?rarity=1&about_p=1&pic_id=8&foa=f&list=1