Император Адриан-человек и политик

    Всех лучших людей из сената он привлек в общество собеседников императорского величества. От цирковых игр, кроме назначенных в его честь в день его рождения, он отказался. И на сходках, и в сенате он часто говорил, что будет вести государственные дела, не забывая о том, что это -дела народа, а не его собственные.  Очень многих он назначал консулами в третий раз, так как и сам он был консулом три раза, бесчисленное множество людей он удостоил чести вторичного консульства.  В третий раз должность консула он выполнял только четыре месяца и в это время часто занимался судебными делами.  Когда он был в Риме или в его окрестностях, то неизменно участвовал в ординарных заседаниях сената.  Редко назначая новых сенаторов, он поднял значение сената на такую высоту, что назначив сенатором Аттиана, бывшего префекта претория, получившего впоследствии знаки консульского достоинства, он этим показал, что большей награды он ему дать не может. Римским всадникам он ни в свое отсутствие, ни при себе не позволял судить сенаторов. Ведь тогда был обычай, чтобы государь, когда ему приходилось разбирать судебное дело, приглашал к себе на совещание и сенаторов, и всадников и выносил свое решение после совместного обсуждения. Он резко порицал тех императоров, которые не оказывали уважения сенаторам.  Отправившись после этого в Галлию, он облегчил положение всех общин, даровав им разные льготы. (7)

   Оттуда он перешел в Германию. Посетив города Кампании, дав им подарки и другие милости, Адриан отправился в Галлию, потом к легионам Верхней и Нижней Германии (119–120 гг.). Кажется, что эти войска, во время продолжительного мира, привыкли к роскоши и слишком спокойному образу жизни. Император старался восстановить в них старинную дисциплину и суровый образ жизни. Он уничтожил в их станах столовые залы, большие, прохладные беседки, сады, сам подавал им пример простоты и отречения от всех лишних удобств. Биограф Адриана, Спартиан, говорит, что он довольствовался пищей простых воинов: салом, сыром и водою с подмесью уксуса, ходил пешком в простой военной одежде без золота и дорогих камней. Адриан пробудил в легионах воинственность, а наградами и заботой о хорошем продовольствии войска приобрел любовь и преданность военачальников и воинов. С тем вместе он заботился об устройстве пограничных укреплений и о благосостоянии колоний; в особенности много сделал он для колонии Augusta Vindelicorum (нынешнего Аугсбурга); этот город был назван по его имени Элиею. Из Германии Адриан отправился в Британию. Там для защиты от хищных каледонцев он построил Адрианову стену, которая шла от залива Солуэй до устья Тайна; это был вал, имевший в длину 80 римских миль, укрепленный стеною и построенными на каждой миле фортами. Между Карлейлем и Ньюкестлем видны остатки «Пиктской стены», построенной Адрианом и впоследствии укрепленной новыми фортами по распоряжению Септимия Севера. Адриан заботился не о расширении границ государства; гораздо важнее казалось ему упрочить их. Так действовал он и в Британии. (7)

    Северная часть Шотландии, которую Агрикола оставил каледонцам, была тесна для них; потому они делали набеги на соседнюю часть римской провинции, прорываясь через линию пограничных укреплений; это принуждало римлян держать много войска в той суровой и бедной местности. Адриан уступил пиктам и скоттам всю землю от Фортского залива (Firth of Forth) до реки Тайна (до южной границы Нортумберленда) и провел для охраны этой границы вал, называемый Пиктской стеной. При Антонине Пии Лоллий Урбик снова присоединил к империи Южную Шотландию, восстановил границу, какая была при Агриколе, и поправил возведенную им линию укреплений; но Септимий Север снова отказался от этого завоевания и установил ту границу, какую провел Адриан.

Из Британии Адриан воротился в Галлию и провел потом зиму в Испании. Там он созвал (121 г. по Р. Х.) в Тарраконе съезд депутатов от всех испанских областей; предметом совещаний было, вероятно, установление общих правил для набора войска.

  Любя больше мир, чем войну, он тем не менее упражнял воинов, как будто война была неминуемой, действуя на них примерами собственной выносливости. Сам среди их манипулов он исполнял обязанности военного начальника, с удовольствием питаясь на глазах у всех обычной лагерной пищей, то есть салом, творогом и покой по примеру Сципиона Эмилиана, Метелла и своего приемного отца Траяна. Многих он наградил, некоторым дал почетные звания для того, чтобы они могли легче переносить его суровые требования.  И действительно, он сумел восстановить поколебленную после Цезаря Октавиана — вследствие небрежности прежних государей — дисциплину, точно определив служебные обязанности и расходы и никогда никому не позволяя уходить из лагеря без уважительной причины; военных же трибунов должно было выдвигать не расположение воинов, а их заслуги.  На всех прочих он оказывал влияние примером своей доблести, проходя вместе с ними в полном вооружении по двадцати миль. В лагерях он велел разрушить помещения для пиров, портики, закрытые галереи и художественные сады. (5) Кроме того, он старался иметь точные сведения о запасах для войска, умело учитывая поступления из провинций с тем, чтобы пополнять обнаруживающиеся в том или ином месте недостатки. Но больше, чем кто-либо другой, он старался никогда не покупать и не держать чего-либо бесполезного.  И вот, когда воины, глядя на поведение государя, изменили свой образ жизни, он направился в Британию, где он произвел много улучшений и первый провел стену на протяжении восьмидесяти миль, чтобы она отделяла римлян от варваров. (7)

  Он сменил префекта претория  Септиция Клара и государственного секретаря Светония Транквилла, а также многих других за то, что они тогда держали себя на половине его жены Сабины более свободно, чем это было совместимо с уважением к императорскому двору. И со своей женой, как он говорил, он развелся бы из-за ее угрюмости и сварливости, если бы был частным человеком. Он внимательно следил не только за своим домом, но и за домами своих друзей, так что через своих тайных агентов узнавал все их тайны; его друзья даже не думали, что их жизнь так хорошо известна императору, пока сам император не открывал им этого.

Устроив дела в Британии, он отправился в Галлию и получил взволновавшее его известие о беспорядках в Александрии. Они произошли из-за Аписа, который был найден после многолетних поисков. Это вызвало брожение среди народа, так как все яростно спорили о том, у кого его следует поместить. В это же время он построил в Немаузе базилику удивительной работы в честь Плотины. После этого он направился в Испанию и зимовал в Тарраконе, где за свой счет восстановил храм Августа. Он созвал всех испанцев на съезд в Тарракону. Когда италики в шутливых выражениях отказались от набора (подлинные их слова приводит Марий Максим), а прочие — очень решительно, он принял благоразумное и осторожное решение. В это время он подвергся немалой опасности, но вышел из положения не без славы; когда он гулял в саду под Тарраконой, раб его хозяина с мечом в руках яростно бросился на него. Адриан задержал его и передал подбежавшим слугам; когда было установлено, что он сумасшедший, Адриан, ни на кого не сердясь, велел отдать его на лечение врачам. И в это, и в другое время в очень многих местах, где варвары отделены от римских владений не реками, а обыкновенными границами, он отмежевал варваров от римлян столбами, глубоко врытыми в землю наподобие деревенских изгородей и связанными между собой. Он поставил царя над германцами, подавил волнения мавров и удостоился назначения сенатом благодарственных молений. (7)

  В это время война со стороны  парфян только подготовлялась; благодаря  личным переговорам Адриана она  была предотвращена. После этого он поплыл вдоль берегов Азии и мимо островов в Ахайю и по примеру Геркулеса и Филиппа принял посвящение в элевсинские таинства. Он выказал большое благоволение к афинянам и был председателем на их состязаниях.  И в Ахайе, говорят, было отмечено, что во время священнодействий все бывшие с Адрианом появлялись невооруженными, тогда как вообще многие присутствовавшие имели при себе ножи.  После этого он отплыл в Сицилию, где поднимался на гору Этну, чтобы наблюдать восход солнца в виде, как говорят, разноцветной дуги. Оттуда он прибыл в Рим. Затем из Рима он переправился в Африку и оказал африканским провинциям много благодеяний.  Пожалуй, ни один император не проехал столько земель с такой быстротой. Затем, вернувшись после посещения Африки в Рим, он тотчас же снова отправился на Восток, проехал через Афины и совершил освящение тех сооружений, которые он начал у афинян, а именно — храма Юпитера Олимпийского и алтаря в свою честь; таким же образом, совершая путь по Азии, он освятил ряд храмов своего имени. Затем у каппадокийцев он взял рабов, которые могли быть полезны для войска.  Он пригласил для дружеской встречи местных правителей и царей; пригласил также парфянского царя Осдроя, вернув ему дочь, которую взял в плен Траян, и обещая возвратить трон, который также был захвачен. (9) Когда к нему прибыли некоторые цари, он обошелся с ними так, что тем, кто не пожелал прибыть, пришлось в этом раскаяться. Поступил он так, главным образом, из-за Фарасмана, который высокомерно пренебрег его приглашением.  Объезжая провинции, он наказывал прокураторов и наместников за их проступки так сурово, что, казалось, сам он подстрекал против них обвинителей. (7)

3.2.Религиозная политика и строительная  деятельность.

      Религиозная политика того времени была весьма своеобразна. Происходит становление культа императора, связь их с божествами. Это была своего рода идеология воздействия на народ, которая позволяла безраздельно править. Этому способствовало и строительство многочисленных храмов. Поддерживалось убеждение, что император наместник Бога на земле и в его честь создавался целый культ. По сведениям источников уже при Траяне (98-117гг). начались гонения на христиан. Преемник Траяна в 124-125 гг. наставлял проконсула пров. Асия Миниция Фундана о характере действий в отношении христиан. Незадолго до этого бывш. правитель той же провинции Лициний Граниан обратился к императору с письмом, в котором отмечал, что «несправедливо без всякого обвинения, только в угоду орущей толпе, без суда казнить» христиан (6). Вероятно, провинциальная власть в очередной раз столкнулась с требованиями черни преследовать без соблюдения юридических формальностей представителей чуждой ей религии, отрицавших ее богов. В ответ Адриан предписывал: «Если жители провинции могут подтвердить свое обвинение против христиан и отвечать перед судом, то пусть этим путем и действуют, но не требованиями и воплями. Весьма приличествует в случае обвинения произвести расследование. Если кто может доказать свое обвинение, а именно - что они  поступают противозаконно, тогда в соответствии с преступлением установи наказание. (8)

    Если кто сделал из доносов занятие, положи предел этому безобразию». Т. о. новый рескрипт Адриана подтверждал норму, установленную его предшественником: анонимные доносы запрещены, судебное разбирательство против христиан возбуждалось только при наличии обвинителя. В силу такого обстоятельства христиане приобрели некоторую защиту, т. к., если вина ответчика оказывалась недоказанной, обвинителя как клеветника ждала суровая участь. Кроме того, процесс в отношении христиан требовал определенных материальных затрат со стороны доносчика, поскольку обвинение мог принять только правитель провинции, наделенный властью выносить смертный приговор, и поэтому не каждый готов был решиться на поездку в отдаленный город, где должен был вести долгую, стоившую немалых денег судебную тяжбу. Многим христианам II в. казалось, что рескрипт Адриана предоставлял им защиту. Однако, несмотря на то, что на практике рескрипт Адриана был близок к терпимости, христианство по-прежнему оставалось вне закона.. С эпохой имп. Адриана церковное Предание связывает также мученичество Веры, Надежды, Любови и их матери Софии в Риме . Таким  образом Адриан имел вообще имел самое неясное и путанное представление о христианстве и смешивал его с другими культами, и его указы являются явным тому подтверждением. При Адриане христиане подверглись преследованиям  со стороны иудеев во время восстания  Бар-Кохбы, и со стороны властей. Кроме того участились случаи преследования отдельных христианских проповедников и групп христиан. И тем не менее, не смотря на такую противоречивую религиозную политику Адриана, его считают одним из величайших государственных деятелей в истории не только Римской империи, но и человечества. (8)

      Именно во времена правления Адриана  в римской провинции Палестине вспыхнуло восстание иудеев. Какие причины вызвали этот акт отчаяния? Две из них очевидны, они и подтолкнули к восстанию: решение римского сената возвести на месте бывшего иерусалимского храма святыню языческого бога и эдикт, запрещающий обрезание еврейских мальчиков на всей территории Римской империи. Оба этих решения воспринимались иудеями как величайшее оскорбление их убеждений и религиозных традиций. Однако прежде всего всенародное возмущение объяснялось желанием добиться независимости и сохранить национальное самосознание. Со времени покорения Римом Палестины каждое поколение ее еврейского населения готово было отдать свою кровь и жизнь борьбе за святое дело. Так обстояло дело и в 30-х годах I века, во времена римского прокуратора Иудеи Понтия Пилата, затем во времена великой Иудейской войны 66-70-х годов и, наконец, во время царствования Траяна. И вот уже четвертое поколение евреев взялось за оружие. Невзирая на все неудачи, поражения, неисчислимые потери восставших и мирных жителей, каждое восстание становилось для еврейского народа важной исторической вехой, сохраняя и укрепляя самое важное — чувство национальной гордости и достоинства. (8)

      Восстание 132 года охватило Палестину и, вероятно, часть Сирии. По своим масштабам, ожесточенности, бесчисленным жертвам и страшным разрушениям оно может быть приравнено и к восстанию во времена Траяна, и к войне в нероновские времена. К сожалению, как события времен Траяна, так и эти остались для нас практически неизвестны: до наших дней не дошло ни одно свидетельство эпохи. Увы, не оказалось в те годы историка, каким во времена Нерона был знаменитый античный историк Иосиф Флавий, оставивший свою великолепную «Иудейскую войну» (законченную в 79 году н. э.), сохранившуюся в целости на протяжении двух тысячелетий благодаря христианской традиции. О восстании при Адриане до нас дошли лишь короткие упоминания разных писателей и историков Античности, а также монеты, которые чеканили повстанцы. И лишь во время второй мировой войны на нашей памяти были обнаружены бесценные исторические источники восстания. Речь идет о переписке руководителя повстанцев Симона с главами палестинских округов. Обнаружили эти материалы в тайных пещерах пустыни, написаны они на арамейском языке и пока еще изучаются. (8)

      Симона его сторонники называли Сыном Звезды — Бар Кохба, а враги — Сыном Лжи. Он сам объявил себя правителем Израиля, а многие считали его мессией, посланцем Бога, что, в свою очередь, оттолкнуло от него сторонников ранних христиан. И тем не менее восстание расширялось стремительно, как пожар, охватывая всё новые территории. Поскольку в открытых битвах восставшие не смогли устоять перед сильным римским войском, они прибегли к тактике партизанской войны. Скрываясь в горных крепостях и пещерах, в тайных убежищах пустыни, они оттуда совершали вылазки, нападая и на отряды римских войск, и на своих соотечественников, которые не пожелали примкнуть к восставшим. На какое-то время им удалось овладеть Иерусалимом, и, по некоторым данным, они приступили к восстановлению своего великого храма. В период самых горячих боев с восставшими Адриан лично руководил войсками Рима, а затем поручил руководство над римскими легионами опытному военачальнику Юлию Северу, вызванному из Британии, где тот был наместником. Он же был назначен наместником Палестины после подавления восстания. Бар Кохба погиб в 135 году в боях за свою последнюю крепость, неподалеку от Иерусалима. Новая провинция была названа Палестинской Сирией, она включала в себя земли Иудеи и прилегающие области. (8)