МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

РОСТОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

КАФЕДРА ИСТОРИОГРАФИИ, ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ

И МЕТОДОЛГИИ ИСТОРИИ

Контрольная работа по курсу отечественной историографии на тему:

«История России и историческая критика в трудах Н.Г. Чернышевского».

Выполнила:

студентка 5 курса

3 группы ОЗО:

Кладченко О. В.

Преподаватель:

проф. Агафонов А.Иь, ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ И МЕТОДОЛГИИ ИСТОРИИ.

г. Ростов-на-Дону

2008 г.

Оглавление:

1.              Введение.

2.     Формирование философских взглядов Н.Г. Чернышевского.

3.              История России в трудах Чернышевского.

Заключение.

Источники и литература.

1.     Введение.

Тема данной работы «История России и историческая критика в трудах Н.Г. Чернышевского». Цель работы – показать, какова была историческая концепция Чернышевского, как отразились его взгляды на развитии отечественной историографии. Конечно, рассматривать историческую или философскую концепцию того или иного деятеля нельзя, не зная времени, условий и окружения, в котором формировались его взгляды. Все это необходимо, чтобы понять, что повлияло на его деятельность, что послужило причиной формирования именно таких воззрений. Поэтому прежде, чем приступить к рассмотрению собственно исторической концепции Н.Г. Чернышевского и его взглядов на историю России, я считаю необходимым сделать краткий обзор его биографии и тех ее моментов, которые оказали наибольшее влияние на его деятельность.

Чернышевский родился 24 (12) июля в Саратове. Отец в 1812-1816 гг. учительствовал в Пензенской семинарии. Он был священником, свободно читал по-гречески, латыни, по-французски, знал математику и историю. Под влиянием отца и любившей читать матери, Чернышевский, по его собственному признанию, очень рано «сделался библиофагом, пожирателем книг»[1]. В 1842 г. Чернышевский поступил в Саратовскую                                           духовную семинарию, там он удивлял преподавателей и товарищей своей начитанностью. Еще до семинарии он учил латинский, греческий, еврейский, французский, польский и немецкий языки. В семинарии освоил татарский и арабский. Многосторонними и обширными были его знания и по истории. История была любимым предметом семинариста Чернышевского. Из 63 семинарских сочинений 40 он посвятил историческим темам. Чернышевский определял истории место важнейшей составной в «науке о человеке».

В Петербургском университете (1846—1850), где Н.Г. Чернышевский учился на историко-филологическом отделении, он был одним из любимых учеников И.И. Срезневского. По окончании Петербургского университета, уже работая учителем гимназии в Саратове, Чернышевский составил словарь к Ипатьевской летописи и в 1851 г. опубликовал «Опыт словаря из Ипатьевской летописи» в Известиях Отделения русского языка и словесности. По отзыву Срезневского, этот словарь был «первым после Словаря Востокова к Остромирову Евангелию основным трудом в данной области языкознания»[2]. Чернышевский думал над созданием так называемого «реального словаря русской истории и древностей... до конца XIII в.» и обсуждал его план в переписке с учителем, одновременно редактировал словарь В.И. Даля, изучал летописи.

       Чернышевского хорошо знал Н.И. Костомаров. Осенью 1849 г. Чернышевский посещал в Петербурге кружок земляка И.И. Введенского, по духу близкого петрашевцам. Так, в беседах с Е.Г. Благосветловым, А.А. Чумиковым, А.П. Милюковым, Д.И. Минаевым он расширил свои представления о творчестве Белинского и Герцена.

       В 1850 г. Введенский помог Чернышевскому устроиться учителем во 2-й кадетский корпус в Петербурге, но по просьбе родителей весной следующего года тот возвращается в Саратов, где начинает работу учителем русской словесности в гимназии. Он высказывал на уроках свое мнение по запретным тогда для обсуждения темам: крепостного права, суда, воспитания, религии, политических наук. Об идеологической составляющей своих занятий Чернышевский отозвался следующим образом: «Я делаю здесь такие вещи, которые пахнут каторгой, — я такие вещи говорю в классе»[3].

       В январе 1853 г. Чернышевский встретил Ольгу Сократовну Васильеву. В апреле состоялась свадьба, и вскоре молодые уехали в Петербург. Чернышевский собирался писать магистерскую диссертацию «Эстетическое отношение искусства к действительности». В 1855 г. она была защищена. В середине 1850-х гг. он становится руководителем журнала «Современник», на страницах которого публикует свои историко-литературные и социально- политические статьи, а на рубеже 1850—1860-х гг. — статьи по экономическим проблемам.

       В 1862 г. Чернышевский был арестован, пережил семь лет каторги (1864—1871), затем ссылку в Вилюйске. В 1881 г. он получил право жить в Астрахани. Незадолго до смерти в 1889 г. вернулся в Саратов.

       Обстановка, в которой жил и действовал Чернышевский, не могла не влиять на выработку его концепции и ее эволюцию. Да и сам Чернышевский утверждал, что для развития человека, его духовного мира очень важно, какова социальная действительность, насколько она человечна, может ли человек черпать в ней материал для воспитания в себе человека. «Отстраните, — писал он, — пагубные обстоятельства, и быстро просветлеет ум человека и облагородится его характер». В литературе можно встретить мнение (В.Л. Абушенко[4]), согласно которому условия изоляции, в которые Чернышевский попал после ареста, «приостановили духовное развитие» и он пошел «по пути упрощения ряда своих ранних идей». «У позднего Чернышевского, — считает В.Л. Абушенко, — последовательная (до логического конца) проработка идей приводила зачастую к крайним формам материализма, атеизма и социологизма, редукционно упрощая и вульгаризируя ряд плодотворных содержательных разработок более раннего периода».

2. Формирование философских взглядов Н.Г. Чернышевского.

       Огромное значение для формирования взглядов и идей Н.Г. Чернышевского носило такое событие в его жизни, как знакомство с творчеством, а затем и самим человеком – А.И. Герценом.

Заочное знакомство Чернышевского с высказываемыми Герценом мыслями для печати, видимо, можно отнести к началу 1840-х гг. Известно, что тогда в семье Чернышевского читали статьи А.И. Герцена «Дилетантизм в науке» и «Письма об изучении природы». Чернышевский очень высоко ценил журнал «Отечественные записки» в годы сотрудничества в нем В.Г. Белинского и А. И. Герцена. Философские искания Белинского и Герцена во многом облегчили Чернышевскому процесс выработки собственного мировоззрения, помогли определиться в отношении к философии Гегеля. Прочтя Гегеля в подлиннике, Чернышевский с удивлением отметил, что он понравился ему гораздо меньше, чем он ожидал. Центральной фигурой, повлиявшей на духовное развитие Чернышевского, был другой немецкий философ, ученик Гегеля — Л.Фейербах (1804-1872), порвавший с учением учителя и критиковавший гегельянство с материалистических позиций.

       Современные авторы подчеркивают, что демократ и социалист-утопист Чернышевский воспринял общинный идеал Герцена и в этом смысле, несомненно, являлся его последователем. Считая прогресс физической необходимостью, нарастанием элементов нового с целью совершенствования старого, он полагал, что прогресс основывается на умственном развитии и видел тот же, что и Герцен, результат исторического процесса — социализм. Еще более страстно, чем Герцен, он отрицал насильственную отмену крепостного права, так как в восстании крестьян видел угрозу сохранения самой цивилизации и потому, как и Герцен, усиленно поддерживал готовившуюся реформу и старался придать ей действительно освободительный характер.

       Личная встреча Герцена и Чернышевского состоялась в 1859 г. в Лондоне. Поводом к ней послужил конфликт, разразившийся между «Современником» Чернышевского и «Колоколом» Герцена. Теоретические расхождения между Герценом и Чернышевским по существу касались двух вопросов: отношения к дворянской интеллигенции (и через нее к наследству 40-х гг.) и обличительной литературе. Герцен был недоволен отношением нового поколения к своим предшественникам. Эта встреча, ставшая единственной, не привела к установлению дружеских отношений.

       Сознание своей особой роли в будущем определило духовное развитие Чернышевского. Студенческие дневники Чернышевского за 1848—1851 гг. воспроизводят процесс становления и самоутверждения личности, раскрывают формирование его социально-политической позиции и философского мировоззрения, в них уже звучит революционно-романтическая нота[5].

       В философских произведениях Чернышевского в основание концепции был положен антропологизм («Антропологический принцип в философии» (1860) — ответ на раннюю работу П.Л. Лаврова «Очерки вопросов практической философии»; «Письма без адреса» (1862); «Характер человеческого знания» (1885) и др.) В системе представлений о бытии, природе, обществе, культуре, истине, добре, благе, долге, свободе понятие «человек» рассматривалось как базисная категория.

       Личный природный эгоизм (как волевое начало) мог быть поставлен под контроль разумом, нигилистически относящимся к несовершенству окружающей социальной жизни и исходящему из идей общей пользы. Ради ее достижения Чернышевский допускал возможность революционного насилия над сопротивляющимися и противодействующими этой идее.

       Нормирование через категорию должного порождает принципы так называемого разумного эгоизма. Следование последним накладывает очень сильные (в пределе — аскетические) ограничения на личность, требует подчинения им всей жизни (в том числе и частной), что доступно далеко не всем, а только «новым людям», посвящающим жизнь революционному переустройству мира.

       Община выступает у Чернышевского как единый организм, обладающий духовным измерением. Индивид включен в социальной и индивидуальной жизни в цепь обусловленностей и причинных зависимостей, делающих невозможным феномен свободы воли. Человек суть единая сущность, соединяющая в себе материальную и духовную стороны жизни.

       Тема общины — одна из сквозных в творчестве Чернышевского. Спор об общине между Б.Н. Чичериным, с одной стороны, и И.Д. Беляевым и А.И. Кошелевым — с другой, сразу стал предметом особого внимания Чернышевского. В 1856 г. в двух номерах «Современника» он подробно рассмотрел статью Чичерина и его книгу «Областные учреждения России в XVII в.». Чернышевский согласился с мнением оппонентов Чичерина о патриархальном происхождении русской общины. Он считал, что ни приход варягов, ни захват земель владельцами не изменил принцип общинного землевладения. «В какие бы руки ни переходила высшая власть над землею, которую населяют и непосредственно обрабатывают поселяне, они все-таки обрабатывали и делили ее между собою по старому обычаю», — считал Чернышевский. Община не разрушалась, как утверждал Чичерин, и не «учреждалась» государством заново, поэтому «опровергнуть понятие о нашей общине как остатке глубокой древности, а не создании XVII—XVIII столетия дело едва ли возможное» — так Чернышевский подвел итог первым высказываниям в отечественной историографии по теоретическим вопросам общины. Утверждения славянофилов о патриархальном, а не государственном происхождении общины, о порядке общинного землепользования, подведение читателя к мысли об исконном праве крестьян на землю представлялись Чернышевскому заслуживающими внимания. Исходя из них Чернышевский имел возможность развить собственные мысли, использовать совпадения для того, чтобы, сославшись на них, пойти дальше.

       Вслед за Герценом он рассматривает общину как проявление и выражение «подлинного», «естественного» бытия человека. Община выступает у Чернышевского как носитель социалистического начала (русский мужик как стихийный «революционер» и «социалист»). Отсюда и его общая с Герценом идея «избегания» Россией стадий капиталистического развития и прямого перехода (через крестьянскую революцию у Чернышевского) к социализму. Основным отличием общинной теории Герцена от взглядов на общину Чернышевского было лучшее знание последним русских реалий. Чернышевский не идеализировал общину. Разрабатывая «экономическую теорию трудящихся», он мечтал о «сильных машинах для хлебопашества»: они произведут революцию в сельском производстве, потребуют организации хозяйств в огромных размерах, на сотни десятин.

Сущность социализма в представлении Чернышевского заключалась не в новой комбинации уже имеющихся элементов жизни, не в перераспределении накопленных богатств по законам справедливости и добра, а в создании новых способов производственной деятельности и новых форм общественной и частной жизни. В самом таком обществе заключены возможности для бесконечного внутреннего совершенствования. При этом признание позитивной необходимости трансформации русского общества на социалистических началах неизбежно приводили Чернышевского к идеализации роли сильной русской государственности в этом процессе. Данный круг идей лег в основу народничества как социально-философского направления русской мысли. Смысл наследия Чернышевского раскрывается в полной мере только в связи с будущим.

3.     История России в трудах Чернышевского.

      Конечно, Чернышевского интересовала современная история. И едва ли можно говорить о каком-то новом слове Чернышевского в исторической науке в отличие от основных сфер его занятий — эстетики, политэкономии, литературной критики, художественного творчества. Но, как отметил В.Ф. Антонов, будучи публицистом и одним из вождей освободительного движения, Чернышевский «логикой и потребностью борьбы чуть ли не ежедневно обращался к истории, привлекая ее для решения задач современности и прогнозирования будущего»[6]. В этих целях он отбирал для рецензирования и анализа исторические исследования. Давая читателю новый материал для размышлений, Чернышевский направлял его мысль в нужном направлении. Своим участием в полемике профессиональных историков, например М.П. Погодина и Н.И. Костомарова о происхождении Руси и другими дискуссионными выступлениями, он влиял на историографическую ситуацию, содействуя развитию науки.

      В основу объяснения хода истории Чернышевский положил триаду развития Гегеля — Шеллинга: начало развития, ускорение развития и высший этап, который «по форме» совпадает с начальной ступенью, «существенно отличаясь от него содержанием». Высший этап развития повторяет начальную форму развития, т. е. первобытно-общинный строй.

      Соглашаясь с идеей английского историка-позитивиста Г.Т. Бокля, автора «Истории цивилизации в Англии», о том, что история движется развитием знаний, Чернышевский увидел единство многообразия и богатства «надстройки» в обстоятельствах экономической жизни. В истории развитие двигалось успехами знания, которые преимущественно обусловливались развитием трудовой жизни и средств материального существования.

Естественную основу исторического прогресса он видел во врожденной способности и охоте людей трудиться, во внутреннем стремлении массы к улучшению своего материального и нравственного быта. Таким образом, Чернышевский считал необходимым обогатить концепцию интеллектуального прогресса Г.Т. Бокля материалом экономической истории.

      Н.К.    Фигуровская    подчеркнула     еще   одно     обстоятельство:   «Система производственных отношений интересовала Чернышевского лишь в аспекте того, как она влияет на заинтересованность каждого отдельного производителя в процессе труда, насколько она соответствует социальной справедливости, общественной пользе... В целом его методологический подход уходил корнями в слабое развитие капитализма в России, в мировоззрение социалистов-утопистов, в традиции русской общественной мысли с ее социальной направленностью и свойственной ей нравственно-этической оценкой социальных явлений»[7].

      По сравнению с предыдущими формациями, прежде всего феодализмом, Чернышевский признавал прогрессивность капитализма. Он констатировал вступление России на путь «мирового хозяйства». Но в целом Чернышевский оценивал негативно буржуазный строй и полемизировал с его сторонниками.

Чернышевский размышлял о роли в истории русской государственности факторов национальности, природы и внешних сил. Он считал, что «времена дорюриковские не представляют нам в русских славянах почти ни одной своеобразной черты». Иное Дело история Руси X-XIV вв. и особенно XV-XVII вв.

       Россия, по его мнению, представляла «одну местность, не имеющую никаких естественных перегородок, через которые трудно было бы перебраться государственному единству». Опасной для ее единства была обширность пространств с малочисленным и экономически неразвитым населением. В этих условиях судьбу страны может решить внешний фактор (опасность) и удельные устремления власти. Два последних обстоятельства сыграли для Руси злую роль, став причинами ее распада на уделы. Однако, по мнению Чернышевского, даже в условиях удельной разобщенности в народе живет идея о его одноплеменности, которая сохраняет жизненные силы, способные к восстановлению государственности при определенных обстоятельствах. «Натура» народа «влекла все части к соединению и привела их к единству, как только население размножилось настолько, что между разными частями уже не оставалось непроходимых пустынь и вымерли в европейском климате дикие силы азиатских орд, долго не дававших народу опомниться вечными тревогами своих вторжений».

       Таким образом, в глазах Чернышевского фактор национальности является определяющим в сохранении единства русской государственности: «Народ проникнут сознанием единства», все заключается в этом народе, поэтому нечего искать других причин к возникновению этого единства. Политика централизации, которую проводили московские князья, только тормозила дело объединения, способствовала удержанию ига, «призывала татар на русскую землю; она по возможности старалась упрочить, расширить и продлить их тяготение над судьбой великорусского племени». Чернышевский считал, что централизации были выгодны все возраставшие нашествия татар на русскую землю; она по возможности старалась упрочить, расширить и продлить их тяготение над судьбой великорусского племени». Антинародный характер власти проявился в полной мере: централизация «задерживала, сколько могла, освобождение русской земли от татар». Политическому фактору Чернышевский противопоставил демографический. Он считал, что прекратить раздробление могло размножение народа. От этого исчезнут «слишком обширные пустыни между его частями. Силу естественных законов мыслитель считал неодолимой: «Люди размножались, потому что земледельческое население не может не размножаться, пока есть пустая земля». С каждым поколением русский народ становился сильнее и способнее останавливать набеги татар, а затем и перешел в наступление, отбивая у дикарей «одну полосу земли за другой». Татары, наоборот, «слабели, хирели, вымирали» от поколения к поколению, В.Ф. Антонов, рассмотрев систему представлений Чернышевского, пришел к выводу о том, что он нанес ощутимый удар по теории «татарского» происхождения русского государства.

       Московское государство представлялось Чернышевскому оригинальным явлением, почвой, на которой построил свою империю Петр Великий. Он писал о том, что Московское государство «стоит в непосредственной связи с историей русской империи, созданной из него Петром Великим». Знание истории Московского государства Чернышевский считал непременным условием понимания нашей новейшей истории. Однако XVI в. Интересовал Чернышевского в крайне малой степени. Он ассоциировался с Иваном Грозным, личностью однозначно отрицательной. Что же касается политической истории XVII в., то ее Чернышевский рассматривает как отжившее прошлое, полностью себя исчерпавшее «старое».

       Начало великого дела просвещения России Чернышевский связывал с именем Петра: «Для нас идеал патриота — Петр Великий; высочайший патриотизм — страстное, беспредельное желание блага родине, одушевлявшее всю жизнь, направлявшее всю деятельность этого великого человека». Могуществом и богатством современная Россия, в глазах Чернышевского, была обязана тому, что русские благодаря Петру Великому стали народом образованным. Если сначала идеализация дела и личности Петра I шла в большей мере от неприятия николаевской дореформенной действительности, то в начале нового царствования, особенно в 1856 г., восхищенные оценки Петра объясняются надеждами, которое тогда возлагало русское общество на Александра II в деле освобождения крестьян.

       По мере того как у Чернышевского рассеивались иллюзии в отношении Александра II, нарастала и его критика действий Петра. Смысл и цель его деятельности открылись Чернышевскому в ином свете. Они сводились к созданию сильной военной державы. Не видит уже Чернышевский и коренного отличия Петра от его предшественников на троне: «У самого Петра Великого все важные для общественной жизни понятия и все принципы действия были совершенно русские понятия и принципы времен Алексея Михайловича и Федора Алексеевича. От своих противников от отличался не характером идей, а только тем, что он понимал надобность, а они не понимали надобности устроить войско по немецкому образцу... Но для чего нужно войско, как должно быть устроено государство, какими способами должно быть управляемо, каковы должны быть отношения власти к нации — обо всем этом он думал точно также, как и его противники. Он был истинно русским человеком, не изменившим ни одному из важных в общественной жизни понятий и привычек».

       Чернышевский шел к пониманию исторической исчерпанности петровских преобразований и отстаивал необходимость изучения преобразований в преломлении народной жизни.

       О «веке Екатерины» Чернышевский оставил лишь мимолетные замечания, не имеющие концептуального характера. Первая четверть XIX в. интересовала мыслителя не как время Александра I, а как период неудавшейся реформации сломанного жизнью М.М. Сперанского.

       Чернышевский много писал о войнах. Он негативно оценивал войны, связанные с захватом чужих территорий, оправдывал освободительные войны начала XVII и XIX вв., считал их отвечающими интересам страны и народа.

Заключение.

На основании всего вышесказанного можно сделать следующие выводы.

Н.Г. Чернышевский, обладая широким теоретическим кругозором, сумел подойти к российским проблемам под углом зрения проблем всемирно-исторического развития. И хотя Чернышевскому не удалось до конца понять соотношения сил, составляющих современное ему западное общество, тем не менее, в оценке новой исторической ситуации он стоял впереди многих.  Следует учитывать своеобразие мышления человека, жившего и работавшего в условиях, где не существовало социальных и экономических отношений, сравнимых с теми, которые уже существовали на западе.

Сущность социализма в представлении Чернышевского заключалась не в новой комбинации уже имеющихся элементов жизни, не в перераспределении накопленных богатств по законам справедливости и добра, а в создании новых способов производственной деятельности и новых форм общественной и частной жизни. В самом таком обществе заключены возможности для бесконечного внутреннего совершенствования. При этом признание позитивной необходимости трансформации русского общества на социалистических началах неизбежно приводили Чернышевского к идеализации роли сильной русской государственности в этом процессе. Данный круг идей лег в основу народничества как социально-философского направления русской мысли.

      В основу объяснения хода истории Чернышевский положил триаду развития Гегеля — Шеллинга: начало развития, ускорение развития и высший этап, который «по форме» совпадает с начальной ступенью, «существенно отличаясь от него содержанием». Высший этап развития. По его мнению, повторяет начальную форму развития, т. е. первобытно-общинный строй.

Источники и литература.

1.      Чернышевский Н.Г. Сочинения. В 2-х т. М., 1986.

2.      Антонов В. Ф. Историческая концепция Н. Г. Чернышевского: Учеб. пособие М.: МГПИ, 1992.

3.      Историография истории России IX – начало XX вв. Учеб. пособие. М., 2007 г.

4.      Ланщиков А.П. Н.Г. Чернышевский. М.,1982.

2