Крещение Руси князем Владимиром

Однако не стоит забывать, что уже при Игоре в состав Киевского государства вошла  Тмуторокань — город, в котором проживало немало христиан и в котором, с VIII века существовала епископия под юрисдикцией Константинопольского патриархата. Первые достоверные известия о христианах в самом Киеве относятся к 40-м годам X века, времени княжения Игоря Старого. Существовавшая при Игоре киевская христианская община была уже весьма значительной. В Киеве имелась соборная церковь Святого Ильи; киевские христиане входили в состав княжеской дружины. При заключении договора с греками они приносили клятву по христианскому закону и, очевидно, пользовались теми же правами, что и язычники-русы. К тому же и сама княгиня Ольга, вдова Игоря стала христианкой.

Однако не одно христианство стремилось утвердиться на землях Киевской Руси. Согласно летописному рассказу о «выборе вер», первыми из посланцев различных народов, предлагавших свою веру князю Владимиру, появились в Киеве болгары-мусульмане. Но особенно же неприемлемым оказалось для князя запрещение пить вино. Именно в ответ на увещевания болгарских проповедников Владимир и произнес ставшую знаменитой фразу: «Руси есть веселье питье, не можем без того быти!» На этом разговор был закончен. Слова Владимира о «питии» и «веселии» для Руси не так уж поверхностны и легкомысленны, как нам представляется; они отвергают указанную обрядовую нетерпимость ислама.

Еще меньше шансов на успех  имели в Киеве проповедники иудаизма. Если верить летописи, они также  появились у князя Владимира, прослышав о приходе к нему магометан и «немцев» (латинян). На вопрос князя о том, где же их земля, проповедники отвечали, что в Иерусалиме. Тогда Владимир спросил: «А точно ли там?» И отвечали те: «Разгневался Бог на отцов наших и рассеял нас по странам за грехи наши, и предана была земля наша христианам». Владимир же сказал на это: “Как же вы иных учите, а сами отвержены от Бога и рассеяны. Если бы Бог любил вас и закон ваш, то не были бы рассеяны по чужим землям. Или и нам того же хотите?». Владимир бесповоротно отверг увещевания хазар. Евреи оказались единственными, к кому он, по летописи, не отправил собственных послов. Но ведь и некуда было посылать. После падения Хазарии в Восточной Европе как бы заново повторилась ситуация с рассеянием евреев — хазарские иудеи лишились государства и остались без своей «земли». В глазах язычников гибель государства неопровержимо доказывала гибельность и беспомощность его богов. Такая религия не могла быть приемлемой для победоносной Руси.

Очевидно, что и представители  христианской веры тоже проповедовали  свою религию. Были в Киеве представители  и Римского христианства (западного) немцы и Византийского (восточного) греки. Однако Владимир, согласно летописям, отказался принять западное христианство, ссылаясь на то, что его предки в своё время не приняли христианство немецкого образца.

 Согласно летописи, Владимир выслушал приверженцев различных религий и отправил послов, в те страны, где эти религии утвердились.

Выполнив задание великого князя, послы возвратились в Киев и сообщили следующее Владимиру  и его окружению («боярам» и «старцам»): «Ходили де к болгарам, смотрели, как они молятся в храме, т. е. в мечети, стоят там без пояса; сделав поклон, сядет и глядит туда и сюда, как бешеный, и нет в них веселья, только печаль и смрад великий. Не добр закон их. И пришли мы к немцам, и видели в храмах их различную службу, но красоты не видели никакой. И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они богу своему, и не знали — на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом. Знаем мы только, что пребывает там бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмет потом горького; так и мы не можем уже здесь пребывать в язычестве». Сказали же бояре: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его баба твоя Ольга, а была она мудрейшей из всех людей». И спросил Владимир: «Где примем крещение?». Они же сказали: «Где тебе любо».

Как считал Гордиенко  Н.С., идеологическая цель этого летописного  рассказа никогда не вызывала сомнений. Он понадобился летописцу для того, чтобы доказать: Древняя Русь приняла в качестве государственной религии не первую подвернувшуюся веру, а «веру истинную», сознательно выбранную на основании самого тщательного предварительного рассмотрения и испытания.

По мнению Гордиенко Н.С., ученые почти единодушно высказали сомнение в реальности описанных летописцем событий, связанных с «испытанием  вер». Однако они не исключают возможности  того, что и перед крещением  жителей столицы и после того киевский князь мог интересоваться религиозными верованиями соседних народов, чтобы определить степень соответствия этих верований политическим и идеологическим потребностям своего государства. Об этом свидетельствуют зафиксированные в летописи факты: многочисленные случаи направления Владимиром своих послов в Рим, Иерусалим, Египет, Вавилон, к чешским и венгерским королям и т. п., а также приема им посольских миссий из разных стран.

Что же касается выбора в пользу именно Византийского христианства, то он был вполне объясним. Следует заметить, что ситуация в то время была сложной (особенно международная), и сложность эта носила не столько религиозно-церковный, сколько социально-политический характер.

Рим к концу X века еще не порвал с Константинополем (такой разрыв официально оформился лишь в 1054 году), и западная модификация в вероисповедном отношении мало чем отличалась от восточной. Серьезней были различия языкового характера. Римская церковь признавала богослужебным языком только латынь, тогда как константинопольская допускала возможность использования для культовых целей не только греческого языка, но и местных. В частности, еще в IX веке был начат перевод на славянский язык некоторых богослужебных книг, осуществленный Кириллом (Константином) и Мефодием.

Самым существенным различием был взаимоисключающий подход Рима и Константинополя к проблеме взаимоотношения церкви и государства. Папа римский требовал полного подчинения себе королей и императоров христианских государств, принимавших крещение от Рима, и тем самым возвышался над ними не только в религиозном отношении, но и в политическом. Что же касается патриарха константинопольского, то он был всего лишь высшим церковным чиновником Византийской империи, который признавал свою полную зависимость от императорской власти и ставил церковь на службу императору; такие взаимоотношения светской и церковной властей получили название византийской «симфонии».

Следовательно, в случае ориентации на Рим киевский князь  должен был примириться с идеей  главенства папы римского и согласиться на прямую зависимость от последнего не только создававшейся церковной организации, но и самой государственной власти. Это сделало бы Киевскую Русь объектом религиозно-политической экспансии Рима. Такое положение не отвечало интересам Древнерусского государства и не могло устроить ни самого Владимира, ни его ближайшее окружение, а значит, делало нежелательным принятие христианства при посредстве римского первосвященника.

Совершенно иная ситуация складывалась в случае «крещения Руси» при  посредстве Византии и по константинопольскому образцу. Согласно византийской традиции новообразованная церковь должна была включиться в структуру Древнерусского государства и признать власть киевского князя как богоустановленное начало, которому должны повиноваться все — в том числе и церковная иерархия.

Таким образом, выбор князя Владимира  был сделан в пользу греческого христианства. Из всего вышеизложенного, можно  сделать вывод, что выбор этот был продиктован многими причинами, но преимущественно политическими.

2.2. Крещение Владимира. Крещение народа

Крещение князя Владимира  — главное, поворотное событие не только в его личной жизни, но и  в жизни всего Русского государства, во всей истории восточных славян. Однако о самом крещении киевского  князя мы знаем очень мало. Византийские историки того времени ни единым словом не упоминают о нем, хотя очевидно, что для судеб их Империи Крещение Руси явилось событием первостепенной важности. Русские же источники содержат крайне противоречивые сведения, которые к тому же по-разному интерпретируются современными исследователями. 

Когда крестился Владимир и киевляне точно неизвестно: в 987, 988 или 989 г.  Согласно рукописному  сборнику ХVI в. – в 990 г. Феофан Прокопович полагал, что «крещение Руси»  было между 1000 и 1008 гг. Уже во второй половине ХI в. существовали разные версии крещения Владимира. Наиболее распространенные из них попали в «Повесть временных лет».

В летописях соединены  три версии крещения Владимира. Во-первых, он крестился под воздействием проповеди  греческого «философа» в ходе «выбора вер» (о чём было упомянуто в предыдущей главе); во-вторых, в результате того, что послы, отправленные Владимиром в разные страны, признали  византийскую  службу  Богу  лучше всех; в-третьих, (988 г.) вследствие договора, заключенного Владимиром с византийским императором Василием.

По одной версии Владимир якобы крестился в Киеве или  недалеко от него в городе Василеве. Другая версия крещения Владимира связывает  это событие с его Корсунским походом.

Как гласит летопись, в рассматриваемое время византийский император Василий II, управлявший вместе с братом Константином IX, остро нуждался в помощи Владимира Святославича для подавления восстания своего полководца Варды Фоки. Согласно летописи, Владимир долго осаждает Корсунь ( Византийский город в Крыму), однако не может взять город до тех пор, пока один из защитников города, некий Анастас (впоследствии приближенный князя Владимира и управитель киевской Десятинной церкви), не приходит ему на помощь и не подает совет перекопать трубы, по которым в осажденный город поступает вода. «Услышав об этом, — продолжает летописец, — Владимир посмотрел на небо и сказал: «Если сбудется это — крещусь!». Корсунь действительно пала, но Владимир забывает о своем намерении креститься. Теперь он посылает в Константинополь, к царям Василию и Константину, с требованием выдать за него замуж их сестру, царевну Анну. «Если не отдадите ее за меня, — угрожает он императорам, — то и вашему городу сделаю то же, что и этому» (то есть Корсуни). В ответ братья царевны предлагают князю креститься. Владимир наконец вспоминает о своем прежнем намерении принять христианство. «Скажите царям так, — сообщает он посланникам императоров. — Я крещусь, ибо прежде испытал закон ваш, и люба мне вера ваша и богослужение,о котором поведали мне посланные нами мужи». Однако Владимир ставит условие: он примет крещение лишь после того, как в Корсуни появится греческая принцесса. Царевна прибывает в Корсунь, где ее торжественно встречают жители. Однако крещению Владимира предшествует еще один эпизод, содержащий новый агиографический мотив. Князя внезапно поражает тяжелый недуг, болезнь глаз. Царевна Анна посылает к князю, призывая его скорее креститься: только в этом случае он сумеет избавиться от болезни. Владимир наконец повелевает крестить себя. После этого корсунский епископ и священники, прибывшие в Корсунь вместе с Анной, предварительно совершив обряд оглашения, крестят князя. «И когда возложил епископ руку на него, тотчас прозрел Владимир». Так рассказывает о крещении князя Владимира «Повесть временных лет».

Выдающийся академик А.А. Шахматов убедительно доказал, что известия о корсунском походе князя Владимира – позднейшая вставка, разорвавшая первоначальный летописный текст. По мнению  А.А. Шахматова, в древнейшeм «Киевском летописном своде», написанном ранее «Повести  временных лет», за рассказом о проповеди «грека-философа» следовал «не дошедший  до нас рассказ о крещении  Владимира в Киеве».  Эта вставка выдает определенную  церковно-политическую тенденциозность позднего  летописца - стремление приписать инициативу  крещения  русских  не  Владимиру,  а грекам.

Говоря о несоответствиях  в летописных преданиях, нельзя не упомянуть  в этом контексте и труд монаха Иакова «Память и похвала Владимиру», в которой сказано: «После же святого  крещения блаженный князь Владимир прожил двадцать восемь лет. На второй год после крещения он ходил к днепровским порогам, а на третий — взял град Корсунь...». Отличия в последовательности и хронологии событий в сравнении с «Повестью временных лет» позволяют судить, что составленная в XIII веке «Память и похвала» восходит к другой традиции.

На основании всего  вышесказанного, многие исследователи  и 
некоторые церковные историки считали корсунскую версию начала христианизации Древней Руси недостоверной. Однако и сторонники, и противники этой версии сходятся на том, что реальным началом «крещения Руси» следует считать не корсунское событие, то есть крещение 
самого князя, а обращение в новую веру киевлян, предпринятое Владимиром уже после взятия Корсуни и возвращения этого города византийцам.

О том, что происходило  в Киеве после возвращения  Владимира, рассказывают летопись, а  также различные редакции княжеского Жития. «Придя в Киев, — читаем мы в «Повести временных лет», —  повелел Владимир кумиров ниспровергнуть: одних изрубить, а других огню предать. Перуна же повелел привязать к хвосту конскому и волочить его с Горы по Боричеву взвозу к Ручью, и приставил 12 мужей бить его жезлием. И это не потому, что дерево чувствовать может, но на поругание бесу, который обманывал людей в этом образе, — дабы принял он возмездие от людей... Когда же тащили его по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные люди, ибо не приняли еще святого крещения. И, притащив, бросили его в Днепр, и приставил Владимир [мужей], сказав: “Если где пристанет к берегу, отпихивайте его, пока не пройдет пороги, и только тогда оставьте его”. Они же исполнили то, что им повелели. И когда пустили его и прошел он пороги,

 выбросило его на отмель, и с той поры прослыло то место Перуня Рень, как и зовется до сего дня».

Знаменательно, что главные  киевские божества — «верхний» Перун  и «нижний» Велес — были брошены  в воду. Издавна у большинства  народов река служила наиболее естественным и прямым путем, соединяющим «этот» и «тот» свет. Водам реки доверяли то, что должно было сгинуть, покинуть «посторонний» мир, в том числе и обветшавшие святыни. Не случайно, наверное, Перуна привязали к конскому хвосту: в поверьях славян и других народов конь является одним из главных «проводников» на «тот» свет. Весь смысл свержения Перуна, как его изображают летопись и Жития князя Владимира, и состоял в «проводах», «похоронах» главного языческого бога Руси.