Морской пошлинный регламент или устав 1731г

Морской пошлинный регламент  или устав 1731г.

В 1731 голу был принят Морской пошлинный  регламент или устав, изменивший и существенно дополнивший правила  захода иностранных судов в российские порты (Санкт-Петербург, Выборг, Нарву, Колу и Архангельск). В нем насчитывалось 99 статей, тогда как в уставе 1724 году – только 41 статья.

В статье 1 регламента говорилось, что  все приходящие и отходящие морем  были «повинны о себе известие давать, как во время приезда в российские порты, так и в отъезде из таких  портов, в цолгаузе ( от немецкого Zollhause – авт.) или во определенной на оное при всяком городе и гавани в первой таможне». И того ради «все приезжие корабли и другие суда, должны немедленно одного человека с таможенной яхты к себе на корабль взять, и с собою до самой оной Таможни, в которой они о себе известить имеют, их везти. А буде кто сего чинить не будет, или противность сему покажет: с таких брать штрафа 50 ефимков».

«Всякий корабельщик, говорилось в  статье 2, по приезде своем в гавань, имеется 24 часа, считая как якорь  бросить у порта, выключая штурм, сочинить на собственном языке, не принуждая  на другом, верную декларацию или объявление, в котором описать название корабля, свое имя, и какой нации, и откуда приехал, и товары, груз своего корабля, кипы, тюки и ящики, и все прочее товаром называется, и с чего пошлину брать надлежит… При нагружении корабля в одном или в разных местах, такожде объявить пас, и о обретающихся корабельных служителей, и о пассажирах, и что при них есть, не включая и не тая ничего, и ту декларацию, или манифест, и с него точную копию подать цолнерам, или пошлинным сборщикам».

Приняв эти документы таможенники  должны были оставить у себя копию  для записки в книгу, а подлинное  объявление «подписать своею рукою, которое число подано, послать  с досмотрщиком того корабля в  настоящую таможню, и которые  корабли без убавки груза могут  идти в порт к таможне: то немедленно с оным досмотрщиком, придав к нему солдата, отпустить, а особливо во время  способного ветра, того ж числа или часа по воле корабельщиковой неотменно».

Если же суда не могли дойти до Петербурга, то тогда от цольнеров требовалось «дать позволение корабельщикам, груза убавить в лихтеры, и что выложено, будет, то записать, и в таможню на каждом лихтере особливую роспись послать, и с котораго корабля сложено, описывать поименно. А корабли, и лихтеры по тому ж не задерживая, с досмотрщиком и с солдатом в порт отпускать, как вышеписано. А буде досмотрщиков не довольно, то росписи посылать с шкиперами лихтеров, запечатав у лихтеров люки и прочия места, где товары положены».

Как только корабль или лихтер приходил в порт, немедленно должен был приехать гавенмейстер, «и взяв документы посланные из цолгауза, объявить в настоящей таможне». Затем начинался осмотр судна (без разрешения гавенмейстера ему запрещалось покидать место стоянки). За «своевольный отход» накладывался штраф в 50 ефимков.

В отличие от регламента 1724 года, новый  закон уточнил, конкретизировал  права и обязанности, как перевозчиков, так и собственников товаров. Соответствующие статьи были сведены  в главу II, которая называлась «О купцах или хозяевах товаров, как  им объявления в настоящей Таможне  подавать и о неверных объявлениях, о конфискации, о пошлинах, и о  мелочных сборах». Отныне корабельщику надлежало лишь указать места  и номера находившихся на судне товаров (исключение составляли собственные товары корабельщиков, «о которых они могли подлинно ведать»). Купцы же, пассажиры и другие лица подавали в Санкт-Петербургской таможне «особливые верные объявления» с указанием названия, меры, массы и цены своих товаров. По тем объявлениям в таможне, «справляясь с корабельщиковою о местах росписью, чинились досмотры как скоро возможно».

Досмотр как привозным, так и  отпускным товарам предписывалось производить на территории таможенного  пакгауза, исключая товары, которые  «не мочно в пакгаузе вместить». С целью упростить и ускорить прохождение таможенного досмотра всякий товар, который «аршином мерился». Должен был иметь «у конца на висячем свинце прямую аршинную меру, которая в том месте, откуда товары привезены будут, употребляться, назначена была; а кои товары весами весятся, на оных правдивой вес тех же мест, откуда товары привезены, явлен был».

При отсутствии «такова свинца» купец должен был предъявить «подлинную фактуру». В противном случаи весь товар подлежал перебору. Предъявив «подлинную фактуру» (по другому определению регламента «накладные росписи» - авт.), полученную «от корреспондента своего», купец должен был сделать с нее «верную копию (и – авт.) за своею рукою подать». После этого «таможенные досмотрщики должны (были – авт.) взять несколько штук или половинок, и освидетельствовать, верно, ли мера или вес назначена».

По завершении таможенного оформления следовало уплатить ефимочную пошлину и мелочные сборы:

1) огневые;

2) ластовые;

3) екциденции (по 4% русскими деньгами с «платежнаго полновеснаго ефимка).

В том случае, когда при досмотре обнаруживалось, что «против фактуры  лишнего больше 5% в мере или в  весу, который в тех местах, откуда товар привезен, употребляется», излишек  товара конфисковался. Когда же к  досмотру товара предъявлялось меньше, чем следовало из фактуры, и купец  не мог убедительно объяснить  причину установленного таким образом  несоответствия, то товарная недостача  облагалась пошлиной.

Если же кто в таможне заявлял, что за неимением фактуры «не  может объявления подать», то его  товары направлялись в пакгауз. Таможня  назначала срок, в который надлежало  подать фактуру. По истечении срока  производилась оценка товара (обмер, обвес, подсчет, определение стоимости). Затем через публичный аукцион  продавалось столько товара, чтобы  заплатить в казну пошлину  и «акциденцию»; остальное отдавалось купцу-товарополучателю. При этом акциденция «за излишний в мере и весе труд «взималась в двойном размере, дабы, видя такой излишний платеж, не могли  отговариваться неимением фактур».

Иностранные товары, прошедшие таможенный досмотр, метились специальным «таможенным  клеймом». Товары, которые направлялись в продажу, а клейма не имели, подлежали  по факту выявления такого нарушения  конфискации.

Устав предусматривал и такую ситуацию, когда в пакгауз складировался  задекларированный корабельщиком, но не востребованный получателем товар. В этом случае, бесхозный товар  хранился на складе в течение одного года и шести недель и об этом таможне надлежало публично и «в пристойных местах» оповестить три раза. Если хозяин не объявлялся или не имел при себе документов, подтверждающих права собственника, то товар пускался в продажу, а средства, которые выручали, с продажи этих товаров, отправлялись в казну.

Одновременно были смягчены некоторые  пенитенциарные санкции за таможенные правонарушения. За производство погрузочно-разгрузочных работ в неустановленных местах теперь взимался штраф 100 ефимков, погрузочно-разгрузочные работы в ночное время карались штрафом  в 50 ефимков. Если кто-либо допускал ошибку при заполнении декларации («один  товар другим каким званием написал»), его страховал другой документ, также предъявляемый таможне – фактура. В этом случае предписывалось «брать пошлину настоящую, по достоинству того товара, какой явится по осмотру и фактуре; а ежели в фактуре явится, что назван один товар другим товаром, то есть доброй худым, что меньше пошлину надо платить: и с того доброго товару брать пошлину в полтора».

Как и прежде, «все утаенные и неявленные товары» подлежали конфискации. Однако корабельщика, неспособного оправдаться  в связи с обнаружением контрабанды, ожидало сравнительно легкое наказание. А именно, его полагалось оштрафовать  на сумму, равную тому, «сколько надлежало, было с таких утаенных и неявленных товаров в казну платить».

Статьями 88 и 90 устанавливались новые  привилегии для российских предпринимателей. «Которые российские купцы, - говорилось в первой из них, - от портов Санкт-Петербургского, Архангельского, Колскаго, Пустоозерскоо будут товары свои на кораблях собственных своих, и нанимая у подданных российских, как построенных в России, так и на купленных иностранного дела, отпускать за море: с тех брать отпускной по тарифу пошлины четвертую долю, для прерогатив российского флага, и умножения навигации». Так же, как  в 1724 году эта убавочная пошлина взималась русскими деньгами по 90 копеек за ефимок. В отношении же импорта российские купцы имели равные права с иностранными подданными: «а с привоза на тех же кораблях чужестранных товаров, брать полную по тарифу пошлину, дабы разности в пошлинах и подлогов не было». В этом случае за русскими купцами сохранялась лишь привилегия уплаты ввозной пошлины русскими деньгами по льготному курсу 90 копеек за ефимок.

Если же российские товары вывозились российскими подданными на иностранных  судах, то с них взималась отпускная  пошлина, равная 75% ставки, указанной  в тарифе.

Одновременно вводилась санкция  за противозаконное применение данной привилегии. Если российский подданный  «под своим именем, чужестранных людей  товары, для малого платежа пошлин, отвозить станет, и в том пойман будет, - говорилось в статье 95, - такие  товары, чьи б они не были, конфисковались, да сверх того с того, кто отпускал под своим именем, взять полную по тарифу пошлину вдвое. Буде же корабельщик  то учинит: и с него взять ту же двойную пошлину; а ежели той пошлины заплатить не может, тогда корабль его конфисковать».

Отдельные статьи регламента отвечали интересам иностранных купцов. «А буде иноземец привезет свой чужестранный товар в один российский порт, - говорилось в одной из них, - и в том порте заплатить привозную пошлину, а те же товары оный или другой кто иноземец же у него купит, повезет к другому российскому порту водою: то отвозных пошлин в том первом порте, и куда привезут, в другом порте с привоза в другой ряд не имать, а брать в другом порте одни мелочные сборы».

С поощрительной целью регламентом  была предусмотрена премия за обнаружение  во время проведения досмотровых  мероприятий (на корабле или в  пакгаузе) «неявленных товаров». Отличившимся при этом «таможенным служителям»  присуждалось одна четвертая часть  конфискованного. «Другую четверту долю (следовало отдавать – авт.) на разделение прочим таможенным служителям по пропорции». Остальное – на «гошпиталь», за вычетом из всего суммы таможенной пошлины, при нормальных условиях подлежащей взысканию согласно тарифных статей 1731 года.

Таким было основное содержание регламента 1731 года. При этом важно указать, что некоторые из его положений  долгое время не находили практического  применения, что с неизбежностью  сказывалось на работе механизма  таможенного регулирования в  целом. Так, из-за отсутствия таможенной яхты, досмотрщики были вынуждены  встречать приходящие суда не в море, а непосредственно в Кронштадтской портовой таможне, откуда они «на помянутые корабли по запечатании у них люков и становились и до Санкт-Петербурга отправлялись». Гавенмейстеры же, имевшие фактическую возможность встречать на специальных шлюпках приходящие корабли еще у Красной горки, «и до морской военной брантвахты, останавливая, осматриваясь и на корабельные люки печатать, и с тем до Кронштадта отправлять», не имели на это соответствующих полномочий (были лишены «такой должности»).