Политический строй российского государства в конце XV — начале XVI в

отношении Новгорода. Новгородцы к тому времени потеряли всякую способность

сохранять хоть какое-то подобие самостоятельности. В городе боролись две

партии: пролитовская, состоявшая из бояр во главе с Борецкими, и

промосковская, состоявшая из "младшей  чади", то есть простых людей.

Поскольку бояре имели доступ к  власти и принимали решения, то нет  ничего

удивительного в том, что в 1471 г. Новгород заключил союз с великим  князем

литовским и польским королем Казимиром  Ягеллоном. Казимир поставил в

Новгород своего наместника и обещал "Господину Великому Новгороду" защиту

от Москвы. Третьим членом антимосковской коалиции стал золотоордынский хан

Ахмат, также находившийся в союзе  с Казимиром. 

 

Увидев, что против него создана  столь серьезная коалиция, Иван III, политик

умный и осторожный, решил также искать союзников. Его взоры, естественно,

обратились в сторону враждебного  Сараю Крымского ханства. В 1473 г. договор

о союзе с крымским ханом Менгли-Гиреем стал реальностью. Крымчаки обещали

воевать с литовцами, ожидая от Ивана  помощи в борьбе с Ахматом. 

 

Войну против антимосковской коалиции Иван III начал с Новгорода, и не

случайно. В "низовских" землях возмущение союзом Новгорода с Казимиром и

Ахматом было чрезвычайно велико. Москвичи обоснованно рассматривали

поступок новгородцев как измену общерусскому делу и сравнивали поход  Ивана

III с походом Дмитрия Донского  на Мамая. 

 

Летописец писал, что Иван III шел  на Новгород "не яко на христиан, но яко

на язычник и на отступник  православья". Последнее обстоятельство для

этнической диагностики весьма существенно. Как видим, в конце XV в.

представители нового этноса московитов перестали воспринимать реликт

Древней Руси - новгородцев - как "своих", так как индикатором этнической

симпатии в то время являлось вероисповедание. Новгородцев, выбравших  союз с

католиками, москвичи приравнивали к  язычникам. 

 

При общерусской поддержке на Новгород была двинута огромная рать под

предводительством лучшего полководца Москвы - князя Даниила Холмского. С

русским войском шли и отряды касимовского царевича Данияра. Встретившись с

новгородскими силами на реке Шелони, москвичи одержали полную победу,

поскольку противостояло им хотя и  хорошо вооруженное, но необученное

ополчение, а литовская помощь так  и не пришла. Итоги битвы на Шелони

оказались для Новгорода тяжкими. Новгородцы вынуждены были отказаться от

планов союза с Литвой и заплатили  великому князю большую денежную

контрибуцию - свыше 15 тысяч рублей.  

 

Но хотя на помощь Новгороду не пришли литовцы, ему попытался помочь

золотоордынский хан Ахмат. Форсированным  маршем он дошел до Оки. По

приказанию великого князя касимовские царевичи Данияр и Муртаза выдвинулись

навстречу Ахмату на рубеж Коломны  и Серпухова, готовясь отрезать войско

Ахмата от обоза в случае дальнейшего  продвижения его к Москве.

Золотоордынский хан, узнав об этом, решил не связываться с касимовцами и

быстро отступил. 

 

Иван III отчетливо понимал недостаточность  достигнутых успехов.

Существование сильной литовской  партии в Новгороде и союзного Литве

золотоордынского ханства ставило  под сомнение выполнение Новгородом своих

обязательств перед Москвой. Поэтому  Иван III стремился к окончательному

подчинению Новгорода и низвержению  Золотой Орды. Воспользовавшись тем, что

"младшая чадь новгородская" жаловалась ему на пролитовски настроенных бояр,

просила защиты и называла его "государем", Иван III в 1478 г. предъявил

новгородцам новые требования и  выступил в новый поход. Программа  его была

лаконична: "Вечу не быти, посаднику не быти, а государство все нам

держати". После непродолжительного сопротивления новгородцы подчинились

воле великого князя. Символ старинной  новгородской вольности - вечевой

колокол - был снят и отправлен  в Москву, а десятки знатнейших семейств

Новгорода были переведены ("испомещены") в области великого княжения как

служилые люди. 

 

Так закончилась история последнего этнического осколка Древней  Руси,

включенного в состав нового этноса. Пример Новгорода - это блестящий  пример

умирания этнической системы, при  котором, как правило, исчезают не сами

люди. Люди-то как раз остаются и  входят в состав новых этносов, но

окончательно исчезает определенная система поведения, некогда связывавшая

этих людей воедино, делавшая их "своими". Вместе с независимостью Новгорода

исчезли все стереотипы поведения, характерные для вечевой Руси, а сами люди

сохранили лишь память о своем происхождении.  

 

Безусловно, присоединение Новгорода  к Москве явилось вершиной

объединительной политики Ивана III. Однако этим дело не кончилось. В 1484

г. на Москве "известно учинилось", что тверской князь Михаил Борисович

заключил договор с великим  князем литовским Казимиром. Такой  договор стал

прямым нарушением соглашений Михаила  с Иваном III, и великий князь

московский объявил Твери войну. Помощь с Запада, обещанная Казимиром, как

всегда, не пришла, и Михаилу ничего не оставалось, как признать главенство

Ивана III и "взять мир". Меж  тем тверские бояре целыми семействами  покидали

своего князя и били челом  Ивану III, прося принять их на службу. Лишаясь

поддержки своего окружения, Михаил Борисович  вновь "уставил ряд" с

Казимиром, и это погубило его  окончательно. Объявив Михаила изменником,

Иван III двинул к Твери войска и  осадил город. Преданный ближними боярами,

тверской князь бежал в Литву, а на княжение в Тверь был посажен  сын Ивана. 

 

Летом 1480 г. золотоордынский хан  Ахмат подошел с войском к  пограничной

московской реке Угре, северному  притоку Оки, и стал там лагерем, ибо ждал

помощи от своего союзника - Казимира. Ожидания его оказались напрасны: как

опытный политик, Иван III предвидел  грядущие столкновения с Ахматом, и

направленный против него русско-крымский союз действовал. Потому Казимир

вынужден был бросить свои силы на защиту Литвы от крымского хана

Менгли-Гирея. Московская рать встала на противоположном берегу Угры, но ни

Иван III, ни Ахмат не рискнули начать сражение. Знаменитое "стояние на

Угре" продолжалось до глубокой осени. Исход его решил рейд

русско-татарского отряда под командованием  воеводы Ноздреватого и царевича

Нур-Даулет-Гирея в тыл Ахмата, в Поволжье. Узнав об угрозе своим владениям,

Ахмат быстро отступил. А Иван III, почувствовав силы противостоять хану,

изгнал его послов и отказался  возобновить выплату дани. 

 

Легко понять, что стояние на Угре было лишь эпизодом в длительной борьбе

двух коалиций: новгородско-литовско-золотоордынской  и

московско-касимовско-крымской. И уж тем более нет никаких оснований

считать, будто стояние на Угре ознаменовало собой "свержение ордынского

ига". Как мы видим, с Ордой  практически перестал считаться  еще отец Ивана

III - Василий Темный, который включал  этнические осколки Золотой Орды  в

состав своего великого княжества. Да и современники воспринимали войну  с

Ахматом не как свержение ига, а как войну за веру с нечестивым прот 

 

ивником, врагом православия. Представляется, что применительно к событиям

1480 г. стоит говорить не о  "крушении ига", которого попросту  не было, а о

создании системы противостоящих друг другу политических союзов между

государствами, возникшими на развалинах Золотой Орды: Великим княжеством

Московским, Крымским и Казанским  ханствами, Ногайской ордой. При  этом Ахмат

и Ахматовичи вплоть до формального падения Золотой Орды ориентировались на

Литву, а крымские татары - на Москву.  

 

Именно в союзе с крымским ханом решал Иван III и казанскую  проблему. Когда

одна из вдов казанского царя Ибрагима вышла замуж за Менгли-Гирея, сын

Ибрагима, Махмет-Ахминь предъявил свои права на Казань и обратился за

помощью к Ивану III. Иван III поддержал  претендента, дав ему рать во главе

с победителем при Шелони князем Даниилом Холмским. Силы союзников осадили

Казань и установили там власть своего ставленника. 

 

В 1491 г. Иван III точно так же оказал поддержку Менгли-Гирею в борьбе с

детьми Ахмата. Это было началом  окончательного крушения Золотой Орды. В

1502 г. крымский хан достиг  полной победы над последним  царем Золотой Орды

- Шихматом. 

 

В тот же период произошли другие изменения в рамках антимосковской

коалиции. В 1492 г. умер великий князь  литовский и король польский Казимир.

Его сын Александр был избран, подобно отцу, великим князем литовским, а на

трон короля польского сел другой сын Казимира - Ян-Альбрехт. Таким  образом,

личная уния Литвы и Польши оказалась  разрушенной. Иван III воспользовался

моментом общей неразберихи  в польско-литовском государстве  и неожиданно

вторгся в литовские пределы. 

 

Литовцы и поляки оказались совершенно не готовы к войне, и увенчавший ее

мир закрепил за московским государем  титул "великого князя всея Руси", ибо

к Москве отошли ранее захваченные  Литвой земли в верховьях Оки, которые

некогда принадлежали местным удельным князьям, перешедшим на московскую

службу. И хотя итоги войны были закреплены династическим браком между

дочерью Ивана III Еленой и великим  князем литовским Александром, вскоре

война за северские земли вспыхнула  с новой силой. Решающая победа в  ней

была одержана московскими войсками в битве при Ведроше (1500), что в

значительной мере явилось следствием кавалерийских рейдов казанского царя

Махмет-Ахминя, отвлекшего на себя крупные силы врага. 

 

Итак, к началу XVI столетия у Ивана III имелись все основания называть себя

Великим князем всея Руси. Действительно, вся территория Древней Руси, за

исключением части, захваченной Польшей, вошла в состав нового Русского

государства, которому предстояло теперь шагнуть в совершенно иное

историческое время.

Самодержавие московских государей и мысль о Москве как о третьем Риме. Московское государство, как мы видели, образовалось из Московского удельного княжества через присоединение к нему других уделов северной Руси, а затем новгородских земель и волостей великого княжества Литовского. Московские князья, делая свои «примыслы», долго смотрели на себя как на удельных собственников своих «вотчинных» земель. Приобретя прочно великое Владимирское княжение, они и его стали называть своею «вотчиною». Позднее, когда они требовали от Литвы уступки старых русских городов, они приказывали своим послам говорить, что и вся Русская земля от их предков из старины их вотчина. Таким образом, московские князья распространяли свои удельные понятия от своего удела на всю страну и, по удельному порядку, считали себя собственниками и хозяевами всего своего огромного государства. Такой взгляд был усвоен и всем населением: московские люди всегда выражались так, что они живут на «земле великого государя» и только владеют ею. Продавая свою землю, они, например, писали в купчих грамотах: «Продали есмя землю государеву, а своего владенья». Таким образом, власть московских князей имела характер вотчинной власти и уже потому была очень полною и самодержавною: князья не только управляли страною, но и владели ею. С течением времени, когда московские князья стали во главе народного объединения и собрали вокруг себя всю северную Русь, они получили значение вождей целого народа и власть их приобрела новый характер национальной власти, общенародной и демократической. Пользуясь сочувствием и поддержкою народных масс, московские государи сознавали себя представителями народного единства и национальной независимости и потому держались гордо и властно. Иван III отказался от предоставленного ему императором королевского титула, ибо не хотел ни от кого «постановления» во власти «на своей земле». Иностранные послы отзывались о Василии III, что он имел такую власть, какой не обладал ни один современный ему монарх; они заметили, что москвичи равняли своего государя с Богом, говоря: «Мы этого не знаем, вецает Бог да государь». Так создалась в Москве сильная самодержавная власть, вотчинная по происхождению и национальная по значению. 
   Случилось это в то самое время, когда другие православные государства клонились к упадку и гибели. На православный Восток надвинулась гроза турецкого завоевания. Завладев азиатскими провинциями Греческой империи, турки перешли в Европу; в исходе XIV и начале XV в. покорили они балканских славян и кольцом окружили Царьград. Мы видели, что в ожидании своей гибели греки искали помощи даже у папы (§45). Ничто, однако, не помогло, и в 1453 г. Царьград был взят турками. На Востоке не осталось ни одного православного государства, ни одной независимой епархии: все было пленено «безбожными агарянами» (так звали тогда турок). Одно только Московское государство имело православного государя и независимого митрополита; одно только оно росло и крепло, объединило могучее великорусское племя и сбросило с себя последнюю тень татарского ига. С давних пор, с самого принятия Русью христианства, на Руси усвоили мысль о том, что все «православие» (то есть совокупность православных христиан) испокон века объединено под единою верховною властью греческого государя («цесаря», «царя») и греческой церкви. Поэтому-то Константинополь, столица царя и патриарха греческих, Русью был назван «Царьградом» и почитался за столицу всего «православия». Теперь, когда Царьград был пленен турками и все восточные государства и церкви подчинены ими, в православии не осталось иной столицы, кроме свободной Москвы. Московские люди поняли это вскоре после падения Константинополя. Московские князья Иван III и Василий III начали смотреть на себя как на наследников и преемников греческих царей. Иван III женился на греческой царевне, усвоил себе греческий герб, венчал внука Дмитрия на «царство». Как он, так и Василий III иногда стали называть себя «царями». Такой взгляд разделялся и выезжими на Русь греками, и балканскими славянами, которые взирали на московских и княей как на единственных защитников веры, искали их поддержки и помощи против турецкого гнета и называли их прямо наследниками императоров. В тогдашней русской письменности сами русские охотно занимались темами о преемстве между Византией и Московй. Исходя из мысли о богоустановленном единстве всего христианского мира, один из писателей того времени, псковский инок (Елеазарова монастыря) Филофей написал великому князю Василию III послание, в котором доказывал, что изначала миров центром был Рим старый, затем Рим новый (Roma nova - Константинополь), а в последнее время стал третий Рим — Москва. «Два Рима падоша (говорил Филофей), а третий стоит, а четвертому не быти». Такое выражение получила мысль о всемирной роли «Москвы - третьего Рима». Вслед за Филофеем другие писатели раскрывали ту же идею, именуя Московского великого князя царем всего «православия», Москву— «новым Константиновым градом» (то есть новым Царьградом), а русский народ — «новым Израилем», который самим Господом избран во главу всего православия. Эту мысль о передаче всемирного главенства от Царьграда Москве старались доказать и пояснить всеми способами. Указывали на то, что во многих случаях святыня сама чудесным образом переходила из Греции, где меркло православие, на Русь, где оно сияло по-прежнему (например, Тихвинская икона Богоматери). Передавали предание, будто сам апостол Андрей Первозванный был в Русской земле, благословил горы Киевские и предсказал, что на Руси будет цвести истинная вера; на этом основании заключали, что русская церковь ведет свое начало от апостолов и потому является достойною преемницею греческой церкви. Рассказывали далее, что знаки царского сана давно были переданы самими греческими царями (именно Константином Мономахом) на Русь великому князю Владимиру Мономаху, а от него перешли, по естественному преемству, к московским великим князьям. В Москве действительно существовала (и существует) шапка Мономаха, а также его оплечья (бармы), которые возлагали на себя великие князья при венчании на престол. Сложилась, наконец, легенда даже о том, что русская династия происходила от первых римских царей, так как Рюрик был будто бы потомком Пруса, брата императора Августа. Целым рядом подобных преданий была укреплена в Москве мысль о том, что Московское государство есть первенствующее во всем «православии», что Московский князь есть «царь православия» и что московская церковь, сохранив, одна изо всех православных церквей, свою независимость и чистоту, тем самым стала выше старых восточных патриархатов. 
   Усвоив эту величавую мысль, московские князья поставили себя на большую высоту. Сознавая за собою всю полноту вотчинной власти на свою землю, чувствуя в себе национальных вождей многолюдного и сильного народа, они желали теперь играть вселенскую роль царей всего православного мира. Понятно, почему их власть казалась такою могущественною и самодержавною. Но эта самодержавная власть не всем была приятна и не всеми охотно признавалась. Против нее стало заметно движение в московском боярстве XV в.

 

5. Внешняя и внутренняя политика Ивана 3

Внутренняя политика Ивана 3

В возрасте двадцати двух лет, Иван Васильевич, по завещанию своего отца вступил  на Московский престол. К моменту  вступления Ивана 3 в «должность»  правителя Московского княжества  в 1462 году территория Руси представляла собой множество фактически независимых  друг от друга княжеств. 
В процессе присоединения земель к Московскому княжеству, которые были основным направлением внутренней политики, действия Ивана 3 были, возможно, немного медлительными, но это окупалось с лихвой тем, что он старался решать вопросы, не используя военной силы, и всегда действовал, когда был уверен в положительном результате. Однако это не всегда получалось. 
Добиваясь признания новгородцами главенства над собой Московского княжества, Иван 3 применил силу. Надо заметить, что изначально, посылая послов в Великий Новгород, который после заключения договора с польским королем Казимиром, перешел под его защиту, Иван 3 намеревался разрешить разногласия мирным путем, но отправленные послы были изгнаны из города с бесчестием. Таким образом, благодаря военным действиям, предпринятым в 1471 году, на берегу реки Шелони 13 июля были разбиты новгородские войска. Не получив обещанной помощи от польского короля и боясь жестокой расправы, жители Новгорода запросили мира. Иван 3 согласился, новгородцы уплатили «копейное» и под власть Московского князя перешла часть Двинской земли. Окончательный переход, Великого Новгорода в зависимость от Москвы, произошел спустя семь лет после описанных событий. А именно  в 1478 году, 15 января горожане Новгорода согласились стать вассалами Москвы. Все это следствием внутренней политики Ивана 3, направленной на продолжение процесса объединения русских земель.

Однако царь многое делал не только для объединения, но и для развития государства. Так, по приказу Ивана 3 был введен судебник, это событие  произошло в 1497 году.

Внешняя политика Ивана 3

После подчинения Новгорода, границы  Московского княжества расширились, что привело к напряженности  в российско-ливонских отношениях. Ливонцы осадили Псков, но потерпели поражение. В 1481 году был подписан мирный договор на десять лет. Однако, для усиления защищенности границы с Ливонией, было возведена крепость Ивангород, в 1492 году. Впоследствии, на протяжении трех лет с 1501 по 1503 годы, вновь происходили стычки русских войск с ливонскими рыцарями, но, в конце концов, было заключено перемирия на шесть лет. 
В 1480 году произошло важное событие в политической жизни страны. На протяжении уже многих лет Русь не являлась зависимым от Орды государством, но, тем не менее, до конца этот вопрос решен не был. Ордынский князь Ахмат, периодически присылающий послов к Московскому князю с требованием дани, перешел к активным действиям в 1480 году. Собрав войско, Ахмат двинул его к Москве. Не решившись форсировать Оку, на которой стояли многочисленные русские войска, Татаро-монгольский хан 6 октября 1480 года подошел к реке Угре. Противоположный берег был занят армией князя Ивана Васильевича. «Стояние на реке Угре» продолжалось до 11 ноября этого же года. Без поддержки литовскими войсками Ахмат не посмел перейти реку и отступил. Это событие воспринимается, как окончание подчиненности Орде. 
Во времена правления Ивана Васильевича, Россия, практически не прекращая, вела войны с Литвой, которая не желала объединения русских земель. В восьмидесятых годах пятнадцатого века, Московские территории стали значительно больше, за счет таких городов и принадлежащих им земель как Вятка и Тверь. Параллельно с этими присоединениями, происходил переход некоторых областей граничащих с Литвой под управление Москвой. В период, русско-литовских войн, длившихся, с 1492 по 1503 годы к Московскому княжеству присоединилось множество городов.