Право-либеральная политическая партия Союза 17 октября

 

2. Октябристы во II Думе.

Несмотря на то, что в борьбе за голоса избирателей Союз 17 октября  пользовался уже тем преимуществом, что действовал абсолютно легально и в отличие от своих конкурентов  слева почти не подвергался правительственным  “утеснениям”, во II Думу октябристам  удалось провести лишь 43 своих депутата. Рост фракции в два с лишним раза по сравнению с результатами выборов в I Думу если и был успехом, то весьма и весьма скромным. Характер и направленность деятельности октябристов  в II Думе мало отличались от их опыта  годичной давности. Они настаивали на осуждении Думой революционного террора, резко критиковали аграрные законопроекты трудовиков и кадетов (не выдвигая, впрочем, собственного), поддержали правительственную точку зрения в вопросе об организации помощи голодающим и т.д. Новым было лишь то, что основной смысл своей думской  деятельности октябристы на этот раз  видели в создании “прочного конституционного центра”, в который должны были войти  представители умеренных партий и правого крыла кадетов. Однако на практике эта идея реализована  не была, и на всем протяжении деятельности II Думы октябристы фактически были изолированы, не будучи поддержаны ни правыми, ни левыми фракциями.

Третьеиюньский государственный  переворот заставил октябристское  руководство скорректировать свою тактику. При оценке акта 3 июня 1907 г. октябристы представляли ситуацию таким  образом, что главным виновником потрясения “молодого правового строя” становилось не правительство Столыпина, а революционеры, продолжавшие и после 17 октября 1905 г. вести “бессмысленную братоубийственную войну”. Исходя из своей модели государственного устройства России, они считали, что монарх, сохранивший и после 17 октября “свободную волю” и “исключительные прерогативы”, был вправе “в интересах государства и нации” пойти на изменение избирательного закона.

 

3. Октябристы в III Думе.

Новый избирательный закон предоставил  октябристам возможность занять руководящее положение в III Думе и отдал решение коренных вопросов российской действительности именно в  их руки. В III Думе октябристам удалось  сформировать мощную фракцию в составе 154 депутатов, на 112 больше, чем во II Думе. Это был, безусловно, уже серьезный  успех, которым октябристы в известной  степени были обязаны поддержке  крупной национальной буржуазии. Внушительными  были позиции Союза 17 октября и  в Госсовете, где октябристская  по духу “группа центра” стала  преобладающей. Многочисленная думская  фракция Союза 17 октября никогда  не была монолитным образованием –  в ней явно преобладали центробежные тенденции. По этой причине парламентскому курсу партии были свойственны бесконечные  колебания, частые перемены принятых на заседаниях бюро и самой фракции  решений. Все это в совокупности с действиями правительства в  конечном счете привело к провалу  тактического плана Союза 17 октября, выработанного в октябре 1907 г. на первой общепартийной конференции.

Несмотря на громкий успех партии на выборах, процесс распада октябристской  периферии продолжался и в  условиях третьеиюньского режима. Хотя в 1909 г. общее количество местных  отделов Союза по сравнению с 1907 г. практически не изменилось (127), численность каждого из них заметно  упала; к тому же многие местные отделы существовали лишь на бумаге и были совершенно недееспособны. Появление  каждого нового отдела Союза в  этот период воспринималось как своего рода сенсация и удостаивалось быть отмеченным в годовом отчете ЦК.

При проведении своей думской программы  октябристы главную ставку делали на правительство Столыпина, с которым, по свидетельству Гучкова, ими был  заключен своего рода договор о “взаимной  лояльности”. Этот договор предусматривал обоюдное обязательство провести через  Думу широкую программу реформ, направленных к дальнейшему развитию “начал конституционного строя”. До тех пор, пока Столыпин сохранял хотя бы видимость соблюдения этого договора, октябристы служили ему верой и правдой, будучи фактически правительственной партией. В реализации своего думского курса октябристы ориентировались главным образом на умеренно правых. После обсуждения правительственной декларации, с которой с думской трибуны выступил сам премьер–министр, они в течение длительного времени отвергали попытки кадетов заключить с ними соглашение для создания в Думе “работоспособного конституционного центра”. Под влиянием правых октябристы отказались ввести представителей кадетской фракции в состав думского президиума и закрыли перед ними двери комиссии государственной обороны.

После поражения на дополнительных выборах в Москве октябристы на своем III съезде приняли решение активнее использовать право думской законодательной  инициативы. Съезд разработал ряд  законопроектов, с тем чтобы внести их на обсуждение Думы. Эти законопроекты  шли в одном русле со столыпинской программой ре” форм, причем на одно из первых мест здесь были выдвинуты  земская и судебная реформы. Продолжавшийся крен правительственного корабля вправо истощил терпение даже октябристов  с их “коленопреклоненной” тактикой. Начиная с 1910 г., думская фракция  Союза 17 октября усилила критику  “незакономерных” действий правительства  и местных властей. Робкая октябристская  фронда, однако, никакого действия на правительство  не возымела. В марте 1911 г. в знак протеста против антиконституционных  действий Столыпина Гучков был вынужден уйти с поста председателя III Думы. Одновременно партийное руководство  резко изменило курс по отношению  к своим соседям слева: начались поиски соглашения с прогрессистами и кадетами. Отрицательным и весьма болезненным для октябристских  лидеров последствием этого шага явилось обострение противоречий внутри их думской фракции, которая ко времени  окончания работы III Думы оказалась  на грани раскола.

Убийство Столыпина в сентябре 1911 г. вызвало шок в октябристской  среде. Их и без того пошатнувшаяся  надежда на возможность проведения через Думу либеральных реформ, опираясь на “договор” с властью, совсем исчезла. После убийства Столыпина  правительственные круги не удовлетворяли  даже октябристов. Периферия Союза 17 октября, по давней чиновничьей привычке умевшая чутко реагировать на настроения в “верхах”, не замедлила  ответить на это массовым выходом  из партии. По данным Департамента полиции, в 1912 г. в большинстве губерний отделы Союза исчезли; в тех же местах, где организации октябристов  продолжали существовать, они, как правило, ничем себя не проявляли, представляя  собой “ничтожные” по численности  группы.

4. Октябристы в IV Думе.

На выборах в IV Думу октябристам  удалось получить лишь 98 депутатских  мандатов, причем забаллотированным  оказался сам лидер Союза 17 октября. Учитывая неудавшийся опыт сотрудничества со Столыпиным в III Думе, октябристское  руководство внесло некоторые изменения  в политическую линию своей думской  фракции. Все еще продолжая надеяться  на “здравый смысл” и “нравственный  авторитет” власти и ее реформистские  потенции, октябристы несколько повысили тон своих думских выступлений  и в союзе с прогрессистами стали более настойчиво требовать  осуществления “начал” Манифеста 17 октября. Нежелание правительства  В.Н.Коковцова идти на уступки либералам  заставило октябристов усилить  критику действий не только местной  администрации, но и центральных  правительственных ведомств, в том  числе МВД. Резкой критике правительственный  курс был подвергнут на ноябрьской 1913 г. конференции Союза 17 октября.

Предметом особой тревоги лидеров  “Союза” явилось нарастание кризисных  явлений в политической жизни  страны. Вопрос о том, как миновать “великие потрясения”, горячо обсуждался на заседаниях ЦК партии и на страницах  ее центрального органа – газеты “Голос Москвы”. В ходе развернувшейся дискуссии  левые октябристы настаивали на необходимости  заключить блок с прогрессистами и кадетами с целью создания в  Думе “оппозиционного центра” и  проведения конституционных реформ. Напротив, правое крыло партии считало  подобное соглашение недопустимым и  выступало резко против предложения  “левых” отказать правительству  в кредитах. В результате, несмотря на прозвучавший на упомянутой ноябрьской конференции призыв к сплочению, уже в декабре 1913 г. думская фракция  октябристов раскололась на три  части: земцев-октябристов (65 человек), собственно Союз 17 октября (22) и группу из 15 бывших членов фракции, объявивших себя беспартийными, а на деле блокировавшихся  в Думе с ее правым черносотенным  крылом. Раскол фракции, а затем и  партии в целом поставил Союз 17 октября  на грань полной катастрофы.

 

 

 

 

 

 

 

 Заключение.

 

Первая мировая война привела  к окончательной дезорганизации Союза 17 октября. 1 июля 1915 г. прекратилось издание газеты “Голос Москвы”, вскоре окончательно заглохла деятельность ЦК партии. Попытки Департамента полиции  выявить в это время действовавшие  октябристские отделы на местах результатов  не дали. Остававшиеся в ряде мест весьма малочисленные и изолированные  друг от друга группки октябристов, занятые организацией помощи раненым  и беженцам, никакой политической работы не вели. Фактически Союз 17 октября  как партия прекратил свое существование, хотя некоторые крупные партийные  деятели (А.И.Гучков, М.В.Родзянко, И.В.Годнев) продолжали играть заметную роль в  политической жизни страны вплоть до лета 1917 г.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Библиография

 

Аврех А. Я., Столыпин и третья Дума, М., 1968

 

Политические партии России: история  и современность./ Под ред. проф. А.И. Зевелева, проф. Ю.П. Свириденко, проф. В.В. Шелохаева, М., “Российская политическая энциклопедия”, 2000

 

Черменский Е. Д., Буржуазия и  царизм в революции 1905-1907, 2 изд., М., 1970