На 1812 г. опять грозил большой дефицит. Манифестом 11 февраля 1812 г. установлены  были временные прибавки в податях  и новые пошлины. Ответственным за все эти финансовые затруднения и повышения налогов, вызываемые тяжелыми политическими обстоятельствами того времени, общественное мнение делало Сперанского. Обещания прекратить выпуск ассигнаций правительство сдержать не могло. Новый тариф, 1810 г., в составлении которого участвовал Михаил Сперанский, был встречен в России сочувственно, но разгневал Наполеона, как явное уклонение от континентальной системы. Дела финляндские поручены были также Сперанскому, который только при его удивительном трудолюбии и талантливости мог справляться со всеми возложенными на него обязанностями. Сперанский сопровождал императора Александра на сейм в Борго, им были написаны речи государя при открытии и закрытии сейма, им была составлена окончательная редакция проекта об устройстве финляндского совета (переименованного впоследствии в Сенат), он же был назначен канцлером Абосского университета, наконец, он был поставлен во главе комиссии финляндских дел в Петербурге, пока, с преобразованием комиссии, председателем ее не был назначен барон Армфельт, уроженец Финляндии, перешедший недавно из Швеции на русскую службу и рекомендованный на это место Сперанским.

    1812 г. был роковым в жизни Сперанского.  Направленная против либеральных преобразований записка Карамзина (1811) и разные нашептывания врагов Сперанского произвели впечатление на Александра I. Постепенно охладевая к Сперанскому, государь стал тяготиться его влиянием и, приступая к борьбе с Наполеоном, решил с ним расстаться. Михаил Сперанский внезапно был отправлен в ссылку, подавшую повод к распространению клеветы об его измене посредством сношений с иностранными посланниками. Главными орудиями в интриге, погубившей Сперанского, были барон Армфельт, пользовавшийся большим расположением императора Александра, и министр полиции Балашов. Армфельт был недоволен отношением Сперанского к Финляндии: по его словам, он «иногда хочет возвысить нас (финляндцев), но в других случаях, наоборот, желает дать нам знать о нашей зависимости. С другой стороны, он всегда смотрел на дела Финляндии, как на мелкое, второстепенное дело».

    Армфелът  сделал предложение Сперанскому, составив триумвират вместе с Балашовым, захватить в свои руки правление государством, а когда Михаил Сперанский отказался и, по отвращению к доносам, не довел об этом предложении до сведения государя, то решился погубить его. Очевидно, Армфельт желал, удалив Сперанского, стать во главе не одних финляндских дел в России. Сперанский иногда, быть может, был недостаточно воздержан в своих отзывах о государе, но некоторые из этих отзывов в частной беседе, доведенные до сведения государя, были, очевидно, выдумкой клеветников и доносчиков. 

В подметных  письмах Михаила Сперанского  стали обвинять уже в явной  измене, в сношениях с агентами Наполеона, в продаже государственных тайн. «Все орудия этой колоссальной интриги, не посвященные в тайну конечной ее цели, — говорит Н.К. Шильдер, — действовали, как марионетки, нити которых были в руках лица, направлявшего весь ход этой загадочной драмы. Руководствуясь самыми разнообразными побуждениями, все привлеченные к делу лица усердно хлопотали о том, что уже давно было решено в уме Александра и чего они не знали, не сразу проникнув до понимания истинной подкладки интриги».

    17 марта 1812 г., после 2 часовой аудиенции  у государя, который, между прочим, сказал Сперанскому, что, ввиду  приближения неприятеля к пределам  империи, не имеет возможности проверить все взведенные на него обвинения, Михаил Сперанский был отправлен в Нижний Новгород. В письме оттуда государю он высказал свое глубокое убеждение, что составленный им план государственного преобразования — «первый и единственный источник всего, что случилось» с ним, и вместе с тем выражал надежду, что рано или поздно государь возвратится «к тем же основным идеям». Громадное большинство общества встретило падение Сперанского с великим ликованием, и только Н. С. Мордвинов открыто протестовал против его ссылки выходом в отставку от должности председателя департамента экономии государственного совета и уехал в деревню. По удалении Сперанского начала циркулировать записка на французском языке, автор которой утверждал, что Михаил Сперанский имел в виду своими нововведениями привести государство к разложению и полному перевороту, изображал его злодеем и предателем отечества и сравнивал с Кромвелем. Записка эта была составлена лифляндцем Розенкампфом, служившим в комиссии законов и ненавидевшим Сперанского за то, что тот затмил его своими талантами, и исправлена была Армфельтом.

    В сентябре того же года, вследствие доноса о том, что в разговоре с  архиереем Сперанский упомянул о пощаде, оказанной Наполеоном духовенству в Германии, Михаил Сперанский был отправлен в Пермь, откуда написал государю свое знаменитое оправдательное письмо. Он весьма убедительно опроверг в нем переданное ему Александром при прощании обвинение, будто бы он старался финансовыми мерами расстроить государство и вызвать увеличением налогов ненависть к правительству, и называл клеветой утверждение, что, порицая правительство, он разумел особу самого государя. Просьба Сперанского о дозволении ему поселиться в его новгородском имении была оставлена без ответа и исполнена лишь в 1814 г., после вступления наших войск в Париж и нового письма Сперанского к государю. Вероятно, по переезде в деревню Михаил Сперанский набросал новые предположения о государственных преобразованиях, извлечения из которых Н. Тургенев напечатал в своей книге «La Russie et les russes» (III, 296 — 309), но которые он ошибочно слил воедино с проектом 1809 г. Ссылка имела то влияние на политические взгляды Сперанского, что вместо отвращения к преобладанию аристократии, которое он положительно высказывал в своем труде 1809 г., он стал искать гарантии политической свободы в усилении аристократии. По этому новому взгляду Сперанского правительство, опирающееся на основные законы, может быть или ограниченной монархией, или умеренной аристократией. В ограниченной монархии необходимо, чтобы высший класс наблюдал за охранением закона. Народ должен участвовать в составлении, если не всех, то, по крайней мере, некоторых законов; охранение законов он вверяет аристократии.

    Образцом  для устройства этого класса он считал теперь английскую аристократию и прямо утверждал, что в основании его должно быть положено право первородства. При собрании национального конгресса, первые четыре класса чинов составят верхнюю палату, а остальное дворянство должно заседать с депутатами от народа, и одной из первых мер конгресса будет восстановление закона Петра I о первородстве с тем, чтобы этот закон прилагался лишь ко вновь созданной аристократии.

    Между тем в своем труде 1809 г. Михаил Сперанский писал о Петровском законе следующее: «По разуму того времени не было еще точного понятия о политической свободе. Сие доказывается учреждением Петра Великого (1714) о праве первородства. Сие установление, совершенно феодальное, могло бы уклонить Россию на несколько веков от настоящего ее пути». В 1816 г. Михаил Сперанский вновь просил государя обратить внимание на его судьбу и вместе с тем ходатайствовал у Аракчеева о его содействии. Указом 30 августа, в котором было сказано, что «по внимательном и строгом рассмотрении поступков» Сперанского государь «не имел убедительных причин к подозрениям», Сперанский был назначен на должность пензенского губернатора, чтобы дать ему способ «усердной службой очистить себя в полной мере». Здесь он не покидает еще мысли о государственных преобразованиях, в одном письме 1818 г. задает вопрос: «кто метет лестницу снизу?» и затем предлагает, очистив административную часть, перейти к свободе политической.

    Для выработки необходимых реформ Михаил Сперанский советует учредить комитет из министра финансов Гурьева, нескольких губернаторов (в том числе и его самого) и 2 — 3 губернских предводителей дворянства. В одной записке, составленной, вероятно, во время пребывания в Пензе, мы видим сочувствие автора конституционному строю, несмотря на неуверенность в возможности введения его в России. В марте 1819 г. Михаил Сперанский был назначен сибирским генерал-губернатором, причем государь в собственноручном письме писал, что этим назначением желал явно доказать, насколько несправедливо враги оклеветали Сперанского (о выработанных им проектах уставов и учреждений для Сибири). Служба в Сибири еще более охладила политические мечтания Сперанского. В заметках, начатых в Пензе в 1819 г. и оконченных в Сибири, он хотя и говорит, что польза «законодательного сословия» «может состоять в том, что правительство, поставив себя сим учреждением впереди народных желаний, станет вне опасности всякого внезапного движения», но в тоже время признает, что «возможность законодательного сословия сильного и просвещенного весьма мало представляет вероятности. Почему — одно из двух: или сословие сие будет простое политическое зрелище, или, по недостатку сведений, примет оно ложное направление».

2. Реформы М.М. Сперанского в Сибири

    После ссылки Сперанский был назначен пензенским губернатором, потом генерал-губернатором Сибири, изучил обширную Сибирь и составил проект нового её устройства, с которым приехал в Петербург в 1821г. Его (Сперанского) оставили в Государственном совете, хотя он не пользовался прежним влиянием.

    В марте 1819 г. Сперанский был назначен сибирским генерал-губернатором, причем государь в собственноручном письме писал, что этим назначением желал явно доказать, насколько несправедливо враги оклеветали Сперанского. Служба в Сибири еще более охладила политические мечтания Сперанского.

    Сибирские губернаторы были печально знамениты своей жестокостью и деспотизмом. Зная об этом, император поручил Сперанскому тщательно исследовать все беззакония и наделил его самыми широкими полномочиями. Новому генерал-губернатору приходилось одновременно, и проводить ревизию вверенного ему края, и управлять им, и разрабатывать основы первостепенных реформ. Он составил себе личную канцелярию из преданных ему людей. Затем он начал инспекционные поездки - объездил Иркутскую губернию, побывал в Якутии и Забайкалье.

    В Сибири интересы самодержавия и помещиков представляли 2210 дворян, до 2 тысяч духовенства, свыше 7000 военных и гражданских чиновников и другие представители господствующих классов.

    Приток  дворян значительно возрос в связи  с развитием золотопромышленности и административной реформой М. М. Сперанского. Этой реформой правительство для укрепления позиций царизма надеялось пресечь страшные злоупотребления, хищения и произвол чиновников.

    Краевед В. Загорский в статье "Из быта и нравов Сибири" писал:

    "...в  Енисейске уже в начале XIX века, - перед самым приездом Сперанского, городничий Куконевский катался по городу в экипаже, запряженном чиновниками. Это он делал столько же для своего удовольствия, сколько и для наказания этих чиновников, которые хотели ходатайствовать о смене его".

    Сперанский  в 1822 году ввел новое административно-территориальное  деление Сибири. Почти всю территорию нынешнего Красноярского края впервые выделили в самостоятельную Енисейскую губернию. Ее центром стал Красноярск. Вместо старых уездов были созданы округа: Красноярский, Канский, Минусинский, Ачинский и Енисейский. Самым крупным по площади стал Енисейский округ, а самым населенным к 1861 году - Минусинский. Каждый из пяти округов Енисейской губернии возглавляли окружные начальники. Окружной полицией и земским судом ведали земские исправники. В городах административная власть по-прежнему находилась у городничего, а хозяйственная жизнь направлялась городской думой.

    Енисейская  губерния входила в Восточно-Сибирское  генерал-губернаторство с центром  в городе Иркутске. При гражданском губернаторе стали действовать совещательные советы. Но они не могли серьезно ограничивать "самовластье" начальника губернии, так как состояли из подчиненных ему должностных лиц. Проводимые реформы увеличивали штат стоящих над трудовым народом чиновников. Произвол же властей остался.

    Были  внесены изменения и в управление у малых народностей края. По принятому  в 1822 году "Уставу об управлении инородцами" нерусское население края разделялось на оседлых, кочевых и бродячих. Оседлые приравнивались к русским крестьянам. У кочевых, к которым отнесли хакасов, учредили степные думы, которым подчинялись инородческие управы и родовые управления. В Минусинском округе были Качинская, Сагайская (позже Аскизская) и Койбальская думы, а в Ачинском округе - Кизыльская. Для "бродячих инородцев" в основном сохранили старую родоплеменную организацию. К ним отнесли народы Приенисейского Севера. Должностные лица всех этих новых местных органов выбирались сородичами на общих сугланах - собраниях. Чины местного управления (старосты, головы, родовые начальники и др.) утверждались губернским начальством. Ими, конечно, становилась родовая и феодальная верхушка.

    Реформы М. М. Сперанского в Сибири не создали  условий для широкого прогрессивного развития. Они только несколько усилили подконтрольность сибирской администрации царскому правительству. 

    Он  составил "Полное собрание законов  Российской империи", начиная с  уложения 1649г.(1803). Это полное собрание Сперанский и положил в основание действующих законов, так составился "Свод законов Российской империи", изданный в 1833г. в 15 томах. Кроме того, Сперанский приводил в порядок целый ряд специальных и местных законодательств: свод военных постановлений в 12 т.; свод законов остзейских и западных губерний; свод законов Великого княжества Финляндского.

    Работал над законом об освобождении крестьян, но без особого продвижения.

    Возведенный 1 января 1839 г. в графское достоинство, Михаил Сперанский скончался 2 февраля..

Заключение

    В первой половине ХIХ века абсолютизм в России достигает своего апогея. Монарх, особенно в правление Николая I, концентрирует всю государственную власть в своих руках. Его личная канцелярия становится одним из важнейших органов управления. Стремлению укрепить феодально-крепостнические порядки служит систематизация законодательства. Несмотря на свой крепостнический характер,