Роль общественного мнения в канун гражданской войны в США

Коммуникативные связи в XIX в. имели свою специфику. Доверие к печатному слову было велико, и газеты обладали значительным влиянием. Для многих читателей газета являлась единственным "окном в мир", главным источником информации, учебником и руководством в культурном пространстве быстро меняющейся эпохи [29]. Кроме того, газета оказывалась главным ориентиром в выборе партийно-политических пристрастий. Круг читателей любой газеты был значительно больше, чем ее тираж. Широко практиковалось чтение вслух, особенно в небольших городках и селениях, обсуждение и пересказ наиболее интересных статей в тавернах, кафе, на улице в хорошую погоду. В гостиницах были специальные залы для чтения газет, где приезжие или просто завсегдатаи могли прочесть свежие издания [30].

"Дни книг отошли в прошлое, - заявлял редактор наиболее крупной  и влиятельной "Нью-Йорк геральд"  Д. Беннет, - как и дни театра, и дни церкви. Та роль, которую они играли в движении человеческой мысли и человеческой цивилизации, теперь смело может быть передана газете. Газета способна направить больше душ к Небу и большее их число спасти от Ада, чем все церкви и часовни Нью-Йорка, а, кроме того, она одновременно умеет еще заработать деньги" [31].

Неудивительно поэтому, что сами редакторы  считали, что пресса провоцирует  население обеих секций Союза, подогревает  страсти и ведет страну к расколу.

"Как могут две секции нашей  страны надеяться жить в мире, пока журналисты продолжают делать  все, чтобы они бросались друг  на друга? Мы не можем осуждать  северную прессу потому, что мы  имеем многое из того же  самого секционного духа на  Юге", - заявляла газета из Арканзаса [32].

А вот что писала газета из Теннеси, демонстрируя довольно глубокое понимание  причин нарастающей конфронтации:

"Пожалуй, нет из 40 южных журналистов  и одного, который знает реальное  положение дел на Севере, отливы  и приливы в его общественном  мнении".

И при этом, считает реакция, журналисты-северяне не лучше понимают проблемы Юга. Осуждая  собратьев по перу в обеих секциях, газета выносила жесткий обвинительный  вердикт:

"И все же каждый из них  использует все возможности, чтобы  ввести в заблуждение и нанести  ущерб народу и Союзу штатов. И даже теперь, когда страна  находится на грани распада,  война путем искажений и злоупотреблений  продолжается с удвоенной яростью  теми, кто процветает и жиреет  на предубеждениях" [33].

20 декабря 1860 г. штат Южная Каролина объявил о своем выходе из Союза американских штатов. От имени народа штата Южная Каролина провозглашалось, что "союз... существующий между Южной Каролиной и другими штатами под именем Соединенные Штаты Америки... расторгается" [33]. Решение южнокаролинской легислатуры было встречено с ликованием ведущими чарлстонскими редакторами. Вскоре на улицах уже продавался экстра-выпуск "Чарлстон меркьюри" с огромным заголовком: "Союз разрушен" с сообщением о выходе штата из Союза.

"Двадцатый день декабря, - писала  эта газета, - будет начертан в  календарях мира как начало  новой эпохи в истории человеческой  расы" [34].

Другие газеты Южной Каролины имели  не менее кричащие заголовки:

"Великолепная независимость!  Штат Южная Каролина навечно!  Ордонанс о сецес-сии прошел 20 декабря 1860 года!"

Редактор "Уикли джорнэл" (Г. Кэмден) объявлял:

"Союз распущен!.. Большое, великое,  благоодное дело сделано, и  решение 20 декабря 1860 г. в Чарлстоне, штат Южная Каролина, не может быть пересмотрено" [36].

Сецессионистские газеты в других штатах Юга восхваляли решение Южной  Каролины. Они признавали, что ее действия фактически гарантировали  отделение всех штатов Залива и создание Южной Конфедерации. Газета "Миссисипиан" писала:

"Храбрая Южная Каролина! Долго  вынашивающая идею сецессии Южная  Каролина! ...Она поведет за собой  большую армию Южной Конфедерации" [37].

В январе-феврале 1861 г. еще шесть штатов вышли из Союза: Миссисипи (9 I), Флорида (10 I), Алабама (11 I), Джорджия (19 I), Луизиана (26 I), Техас (1 II). Позднее к ним присоединились еще четыре: Виргиния (17 IV), Теннеси (6 V), Арканзас (6 V) и Северная Каролина (20 V) [38]. Территория всех 11 отделившихся штатов достигала 733144 кв. миль - 40% территории страны [39].

8 февраля 1861 г. представители отделившихся штатов приняли конституцию "Конфедеральных штатов Америки" [40]. 18 февраля 1861 г. временным президентом Южной Конфедерации был избран Джефферсон Дэвис (1808-1889), крупный плантатор из Миссисипи, ранее являвшийся сенатором конгресса США. 21 января 1861 г. он покинул сенат США, заявив на прощание, что он "в течение многих лет защищал, как существенный элемент суверенитета штатов, право любого из них покинуть Союз" [41]. Вице-президентом был избран Александр Гамильтон Стефенс из Джорджии (1812-1883).

Застрельщиками раскола единого  Союза выступили южные экстремисты - "пожиратели огня". Главным представителем этого движения в Южной Каролине был Роберт Ретт (1800-1876), который посвятил расколу Союза всю жизнь и  именовал себя "отцом сецессии" [42]. Будучи одним из собственников и редакторов наиболее экстремистской газеты Юга "Чарлстон меркьюри", он активно использовал ее для агитации за сецессию южных штатов.

В период 1860-1861 гг. сецессионисты (сторонники отделения Юга) развили невероятную активность, добиваясь выхода южных штатов из Союза. Кроме Ретта, в других штатах Юга действовали не менее экстремистски настроенные журналисты и политики: в Виргинии - издатель и редактор "Фармерс реджистер", плантатор Эдмунд Руффин (1794-1865) [43], в Луизиане - профессор политической экономии и издатель "Де боус ревью" Джеймс Де Боу (1820-1867) [44], в Алабаме - видный политик Уильям Йенси (1814-1863) [45], в Техасе - Луис Уигфолл (1816-1874) [46], в Джорджии - сенатор Роберт Тумбc (1810-1885) [47]. Зажигательные передовицы южных газет с призывами к отделению, написанные ими; пламенные речи, произносившиеся в многочисленных аудиториях, свидетельствуют о невероятной активности и энергии этих людей в борьбе за полную и немедленную независимость южных штатов.

"Никто не может отрицать, - утверждалось в "Де боус  ревью", - что закон самосохранения  является первым естественным  законом. Мы имеем право защищаться, мы должны потребовать власти... Если мы не будем бороться, Юг погибнет. Тогда южное рыцарство  будет лишь плодом необузданного  воображения, мужество южан лишь  грезой, а справедливость и правота  нашего дела - нашим проклятьем  и позором" [48].

Подчеркивая, что основой южной  цивилизации является институт рабовладения, газета "Чарлстон меркьюри" утверждала, что любое посягательство на него вызовет не только крах южной экономики, но и уничтожит Юг как таковой:

"Собственность на рабов является  основой всякой собственности  на Юге. Когда ее надежность  поколеблена, все другие виды  собственности тоже нестабильны,  это повлияет на банки, фондовые  биржи, облигации. Воцарятся смятение, недоверие и угнетение... Погубить  Юг, освободив его рабов, не  то же самое, что погубить  какой-либо другой народ... Это  будет потерей свободы, собственности,  дома, родины - всего, что придает  ценность жизни. И эта потеря, по всей видимости, будет сопровождаться  такими страданиями и страхом,  каким не было равных в истории  человечества. Мы должны сохранить  наши свободы и установления, в противном случае нас ожидают  худшие беды, чем любой другой  народ в мире" [49].

Анализ деклараций о сецессии различных  штатов Юга позволяет представить  весь спектр мнений, сформированных южной  пропагандой. Одновременно они позволяют  судить о том, как южане объясняли  причины конфликта с Севером, ведущие к Гражданской войне. Некоторые из них довольно кратко формулируют причины, подтолкнувшие  к выходу из Союза, другие приводят более развернутую аргументацию. Тем не менее ведущей идеей  в них является защита института  рабства от посягательств со стороны  Севера. Южане четко осознавали и  безапелляционно заявляли, как свидетельствуют  главные документы сецессии, что  раскол Союза происходит из-за института  рабства. который они стремятся  во что бы то ни стало сохранить, в то время как Север стремится  к его постепенному уничтожению. Вот как это выглядит в декларации Миссисипи:

"Наша позиция целиком основана  на институте рабства - величайшем  материальном интересе в мире. Рабский труд создает продукты, которые составляют самую обширную  и самую важную часть мировой  торговли... По этому институту  уже долгое время намеревались  нанести удар, а теперь почти  достигли своей цели. Нам не  осталось иного выбора, кроме  подчинения аболиционистам или  расторжения Союза, чьи принципы  были извращены и теперь используются  для того, чтобы погубить нас" [50].

Важно подчеркнуть, что на первом месте  стояли именно экономические интересы южан.

"Мы должны либо смириться  с деградацией и потерей собственности  стоимостью в четыре миллиарда  долларов, либо выйти из Союза,  созданного нашими отцами, для  того чтобы сохранить этот  вид собственности, наряду со  всеми остальными", -

подчеркивалось далее в декларации Миссисипи [51]. Конечно, в общественном мнении большинства жителей южных штатов рабство представлялось в виде незыблемой социальной основы, и любые посягательства на этот "благословенный институт" ими встречались в штыки.

Несомненно, накал страстей в огромной степени возрос в связи с президентскими выборами 1860 г. Для Юга совершенно неприемлемой была бы победа республиканской партии. Причем в глазах южан не имело особого значения, кого республиканцы выдвинут в качестве кандидата в президенты. Рожденная в 1854 г. в оппозиции биллю Канзас-Небраска, республиканская партия была ненавистна для южан, опасавшихся за судьбу своего "особого института". Их не устраивал основополагающий принцип республиканцев - недопущение рабства на новые территории [52]. Этот принцип подрубал экономические корни рабства. Будучи экстенсивной системой, оно не могло развиваться дальше, не распространяясь на новые земли.

Победа "черного" республиканца (редко кто на Юге называл эту  партию просто республиканской), по их мнению, угрожала институту собственности, посягала на конституционные основы, означала создание коалиции враждебных южанам сил. Южная интерпретация  гарантий собственности на рабов  была подтверждена Верховным судом  в решении по делу Дреда Скотта в 1857 г. Теперь партия, возникшая на Севере, бросала вызов этим гарантиям. Выступая в Конгрессе, представитель Алабамы сказал, что если Север выберет Сьюарда или Чейза или любого другого члена республиканской партии в президенты, то это будет отвергнуто Югом и приведет к разрушению Союза. "Мы никогда не подчинимся избранию в президенты крайнего республиканца", - заявил сенатор-южанин Кроуфорд. Сенатор Иверсон из Джорджии в своем выступлении отметил, что, по его мнению, южные штаты пойдут на расторжение Союза, если на выборах президента будет избран "черный" республиканец из секционной партии Севера [53]. Президентские выборы 1860 г. явились не просто столкновением различных партийных программ, победа республиканской партии расценивалась южанами как утрата политической власти в Союзе.

Назначение кандидатом в президенты от республиканской партии выходца  из южного штата Кентукки А. Линкольна  нисколько не успокоило южан. Южная  пресса охотно подхватывала и перепечатывала негативную информацию о Линкольне  из демократических газет Севера. Избирательная кампания 1860 г. на Юге проходила в атмосфере опасений, страхов, истерии и кризиса. В Линкольне Юг видел представителя крайних аболиционистских доктрин. Об агентах аболиционистов, распространяющих свои радикальные доктрины и подбивающих негров к поджогам и убийствам, сообщили повсюду. Слухи, один нелепее другого, охватывали Юг мгновенно: то о гигантском заговоре в Техасе с целью освободить рабов и подчинить этот штат янки, то о намерениях негров отравить колодцы, жечь дома плантаторов, совершать насилия и грабежи.

Избрание Линкольна, утверждала газета из Алабамы "показывает, что Север  намерен освободить рабов и силой  навязать межрасовые браки на Юге".

"Если Джорджия останется  в Союзе, управляемом Линкольном  и республиканцами, - утверждала  другая газета, - то через 10 лет или даже меньше наши дети будут детьми от смешанных браков".

"Лучше 10 тысяч смертей, чем  подчинение черным республиканцам!" - утверждала южная пропаганда [54].

Сецессионистам необходимо было убедить  всех южан в том, что с избранием  республиканского президента федеральная  власть стала опасной и гибельной  для Юга, его особой цивилизации, основанной на рабском труде. В ход  пускались уже апробированные в 1856 г. утверждения, что республиканская партия является неприемлемой для Юга. В декларации о причинах сецессии, принятой Джорджией, главный акцент делался на негативных для Юга последствиях победы республиканцев на президентских выборах.

"Партия Линкольна, называемая  республиканской, под своим нынешним  именем и при своей нынешней  организации - недавнего происхождения.  Признано, что это партия антирабовладельческая.  Ее кредо привлекает к ней  разрозненных сторонников забытых  политических ересей и проклятых  теорий политической экономики,  защитников ограничений свободы  торговли, протекционизма, особых привилегий, расточительства и коррупции  в управлении, но в то же  время ее главная миссия и  ее цель - уничтожение рабства" [55].

Большая часть сецессионистской риторики представляла собой вариации этой идеи. Пропагандисты Юга уверяли нерабовладельческое  население, что оно принадлежит  к высшей расе, в превосходстве  и избранности белых. Губернатор Джорджии Браун заявлял в своем  обращении к легислатуре штата, что 

"среди нас есть работающие  белые бедняки, но они не  принадлежат к низшему классу. В их представлениях негры  не равны им... Они принадлежат  к той действительно настоящей  аристократии, которой является  раса белых людей" [56].

Большинство южных газет, заявляя, что нет особой разницы между  республиканцами и аболиционистами, тем не менее указывали, что именно активная аболиционистская агитация и  деятельность создают нестабильность в Союзе, подрывают сами основы южной  цивилизации.

Главная претензия к Северу, многократно  повторяемая в его прессе, в  речах и заявлениях политиков  и закрепленная в декларациях  о причинах сецессии, - это обвинение  в ведении аболиционистской пропаганды, в возбуждении в рабах духа восстания и мятежа. В "Ордонансе  Южной Каролины о сецессии" в  качестве одной из главных причин указывается неуважение северных штатов к институту собственности на рабов, активная аболиционистская пропаганда: