Россия на кануне

 Федор плохо подходил  для роли наследника грозного  царя. Даже исполнение внешних  ритуалов и участие в придворных  церемониях давались ему с  трудом. Труды и заботы управления  тяготили Федора, и он искал  спасения в религии. Каждый день  он подолгу молился, простаивал у обедни, раз в неделю ездил на богомолье в ближние монастыри.

 Борис Годунов был  полной противоположностью царю  Федору. Он, бесспорно, обладал качествами  выдающегося политического деятеля. Современники единодушно отмечали  его острый и живой ум. Наделенный от природы хорошими способностями, Борис, по-видимому, был одним из лучших ораторов своего времени.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Земский собор 1598 г.

 Социальные и политические  сдвиги XVI в. изменили структуру господствующих  феодальных сословий и формы государственного управления. Значительное влияние на эволюцию государственного строя оказали земские соборы, появление которых было связано с развитием Русского государства в направлении сословно-представительной монархии.

 В последние годы  жизни Федор полностью устранился от дел управления. Он оказался первым из московских государей, умершим без завещания. Не ясно, помешал ли ему правитель, или по своему умственному убожеству он и не настаивал на необходимости «совершить» духовную. В последние часы жизни, когда приближенные просили Федора назвать имя преемника, он по обыкновению сослался на волю божью. Автор «Сказания о смерти царя Федора и воцарении Бориса» повествует, что Федор приказал жене после его «живота» удалиться «от мирского жития» и принять «ангельский образ». Ирина была готова последовать приказу «благоуродивого» мужа и дала обещание постричься в монахини, которое засвидетельствовано патриаршей канцелярией и Посольским приказом.

 Борис прекрасно понимал, что пострижение сестры-царицы  уменьшит его шансы на избрание, и потому вопреки воле Федора пытался учредить правление царицы. В силу традиций Русского государства присяга вдове царице была делом неслыханным, поэтому современники восприняли ее как временную и чрезвычайную меру. После смерти Федора, повествует автор Пискаревского летописца, царица Ирина приняла власть «на малое время, покамест бог царьство строит от всех мятежей и царя даст».

 Современники понимали, какие цели преследовала январская  присяга. По мнению телохранителя  Бориса капитана Якова Маржарета, Годунов только старался создать впечатление, что задумал «возвести на престол свою сестру, вдову покойного Федора (вопреки государственным законам)», а на самом деле он «начал домогаться короны» для себя.

 Современников возмущала  бесцеремонная поспешность, с которой Борис рвался к трону и старался учредить правление вдовы царицы.

 Правление Ирины и  Бориса Годуновых продержалось  недолго. На третий день после  присяги царица объявила о  своем пострижении в присутствии  в присутствии многочисленной толпы.

 По поводу царских  похорон в Москве собралось  все высшее духовенство, много  знати и дворян, что, очевидно, облегчило  принятие согласованного решения  о созыве избирательного собора. Письмо немецкого агента из  Пскова подтверждает тот факт, что уже в январе 1598 г. правительство предприняло практические шаги к созыву собора и затребовало из провинции для участия в выборах нового царя именитых бояр, воевод и высших духовных лиц. Но затем всех приглашенных задержали в пути: Годунов перекрыл дороги и велел пропускать в столицу только своих доброжелателей.

 В ходе подготовки  к собору сторонники правителя  разработали проект «Соборного  определения» об избрании Бориса  на трон. Составление этого документа  обычно относят к марту 1598 г.

 Центральное место  в «Соборном определении» занимает пункт о присяге членов собора, который гласит: «И по сему избранию служити нам ему, государю своему царю… Борису Федоровичу… и на том им, государем своим, и души свои даем, все крест целуем от мала и до велика».

 Годуновский проект постановлен не был, однако, утвержден и подписан членами Земского собора. Очевидно, кандидатура правителя не получила на соборе единодушной поддержки. При жизни Федора Годунов умел добиваться повиновения высшей знати. После смерти царя бояре перестали скрывать свою неприязнь к временщику. Аристократия и слышать не желала о передаче ему короны.

 Самыми серьезными  претендентами на корону были  Борис Годунов и Федор Романов. Как правитель, Годунов обладал  более прочными политическими  позициями, но он не состоял в кровном родстве с династией и поэтому не имел никаких прав на престол. Проект соборного решения, подготовленный Годуновыми, показывает, каким образом они рассчитывали преодолеть это формальное препятствие.

 

 Избирательная борьба  в Москве вступила в решающую стадию. За рубеж проникли слухи о том, что противники Бориса открыто обвинили его в измене «своим государям», убийстве Дмитрия Угличского и отравлении царя Федора. Среди общего замешательства Ф.Н. Романов схватился за нож и бросился на Бориса, но «остальные удержали его». В середине февраля в Литву поступила новая информация, подтвердившая, что в Москве думные бояре, воеводы, стрельцы, чернь «никак не могут помириться» и избрать царя: «между ними великое разногласие и озлобление». Очень скоро дело дошло до формального раскола избирательного собора. Из-за открытых нападок Романова правитель перестал ездить в думу и укрылся на своем дворе, куда стали съезжаться «на совет» его приверженцы. Правителю пришлось покинуть свое кремлевское подворье и искать убежища в хорошо укрепленном Новодевичьем монастыре.

 Вопреки официальным  легендам отъезд правителя был  вынужденным шагом: Годунов потерпел  поражение на избирательном Земском  соборе. Кроме того, агитация его  противников резко осложнила  положение в столице. По всему городу толковали, будто правитель отравил благочестивого царя Федора, чтобы завладеть короной. Трудно было придумать обвинение более тяжкое, чем цареубийство, и найти лучшее средство, чтобы поднять против Годунова посадские низы.

 Отъезд Годунова из Кремля мог привести к его немедленной отставке с поста правителя, если бы Земский собор продолжил свою работу. Однако на помощь правителю пришло руководство церкви. Патриарх Иов добился выборов под предлогом, во-первых, 40-дневного траура по усопшему царю, а во-вторых, необходимости дождаться, пока в Москву съедутся духовные чины и «всяких чинов, великих государств, многих городов служивые и всякие люди».

 Отъезд Годунова в  Новодевичий монастырь знаменовал  крутой поворот в его избирательной  кампании. Сторонники правителя задались целью вновь опереться на авторитет постриженной царицы.

 Во время многократных  посещений монастыря патриарх  убеждал Бориса вернуться к  исполнению обязанностей правителя: «…буди нам милосердный государь  и правитель благоприятный всего Российского государства». Согласно ранней редакции утвержденной грамоты, Годунов заявил патриарху, что он «с боляры радети и промышляти рад не токмо по-прежнему, но и свыше перваго».

 В грамоте поздней  редакции смысл речи правителя  был полностью искажен. Борис якобы заявил о решении удалиться от дел и передать управление государством и радение о земских делах патриарху и боярам. Отныне «патриарх Иов Московский и всеа Руси» должен был решать местнические тяжбы и другие мирские дела.

 Вмешательство патриарха в политическую борьбу вызвало негодование боярской аристократии.

17 февраля истекло время  траура по Федору, и Москва  тотчас же приступила к выборам  царя. Патриарх созвал на своем  подворье собор, который и принял  решение об избрании на трон  Бориса.

 Для думы едва ли  не основная трудность состояла  в том, что «великие» бояре, решительно  отказавшиеся признать права  Бориса на трон, никак не могли  преодолеть собственные разногласия. Боярскому руководству не удалось  заручиться поддержкой столичного  населения. Годуновский собор действовал более успешно. 20 февраля его руководители организовали шествие к Борису и Александре в Новодевичий монастырь. Годунов благосклонно выслушал речи соборных чинов, но на предложение занять трон ответил отказом. Мотивы отказа Бориса от короны можно понять. Он хотел покончить с клеветой насчет цареубийства. Чтобы вернее достичь этой цели, Борис распустил слух о своем скором пострижении в монахи. Под влиянием умелой агитации настроение столицы стало меняться.

 В течение марта  правитель оставался в Новодевичьем монастыре, но все чаще наезжал в свою «вотчину». После некоторого перерыва Борис вернулся к исполнению функций главы государства, что не могло не сказаться на деятельности всего приказного аппарата. Руководителям приказов, не желавшим лишиться своих постов, волей-неволей приходилось обращаться за решением дел к некоронованному царю. В марте на сторону Бориса пришел государственный печатник и главный думный дьяк В.Я. Щелкалов.

30 апреля правитель во  второй раз торжественно въехал в Кремль.

 Вступая на трон, Борис  был крайне угнетен возможностью  тайных злоумышлений недоброжелателей.

 После коронации Годунова  на первых порах оставалось  неустойчивым. Политическая ситуация  в Москве была лишена стабильности.

 Имеются некоторые  косвенные данные, подтверждающие предположение о возобновлении деятельности Земского собора в начале 1599 г. Согласно опубликованным перечням иммунитетных грамот, Б.Ф. Годунов подтвердил ряд жалованных и прочих монастырских грамот. Оценивая деятельность собора 1599 г., не следует упускать из виду, что он был созван уже после того, как Борис прочно «сел» на царство. По существу члены собора не обсуждали вопрос, кого избрать на трон. У них не было выбора. Деятельность собора свелась к тому, что его участники заслушали текст утвержденной грамоты и поставили подписи на документе, не слишком точно излагавшем историю воцарения Годунова.

 Поздний собор не  искал поддержки у «всенародного  множества». Тем не менее самое  широкое представительство на  нем получили верхи столичного посада – богатые купцы и посадская администрация.

 В ходе избирательной  борьбы Земский собор многократно  менял свои формы и состав. Ранний январский собор 1598 г. носил, по-видимому, традиционный характер  и включал Боярскую думу, высшее  духовенство, представителей дворян и т.д. Раскол в думе вынудил руководителей избирательного собора обратиться за поддержкой к столичному посадскому населению. Соборная практика вышла из рамок традиции. Наличная документация позволяет составить точное представление о Земском соборе, созванном властями в январе 1599 г. Представительность этого собора не вызывает сомнений. В соответствии с традицией большинство его членов были назначены правительством, но на нем присутствовали также представители уездного дворянства и столичного посада.

 Соборы 1598–1599 гг. сыграли  важную роль в истории сословно-представительных  учреждений в России. Они явились  переходной ступенькой от первых  соборных совещаний середины XVI в. к более представительным и  полномочным соборам начала XVII в.

Закрепощение крестьян

 Основной законодательный  материал конца XVI в. сравнительно  хорошо сохранился до наших  дней. Имеется много десятков  приговоров и указов того времени, посвященных не только первостепенным, но и маловажным сюжетам. Среди  самых значительных законов определенно отсутствует лишь один, оказавший неизмеримое влияние на весь ход экономического развития России. Это указ о закрепощении крестьян. Законодательство по крестьянскому вопросу последовательно прослеживается с конца XV в. до Соборного уложения 9 марта 1607 г., но в этой цепи недостает самого важного звена – закона об отмене Юрьева дня. Отмеченный парадоксальный факт получил различное истолкование в историографии.

 Сторонники «указной»  теории считали, что указ о  закрепощении крестьян был со временем утерян. Критики теории «указного» закрепощения крестьян отрицали значение правительственных распоряжений в деле установления крепостного права и сформулировали теорию «безуказного» закрепощения русского крестьянства. П.М. Милюков сформулировал три основных фактора закрепощения: прикрепление крестьян к тяглу, «старожильство» и рост крестьянской задолженности.

 При Иване Грозном, в самом начале 80-х годов XVI в., правительство издал Указ о  заповедных годах, в силу которого  крестьяне лишились права выхода в Юрьев день.

 Книги Иосифо-Волоколамского  монастыря зафиксировали множество  крестьянских переходов в период  с мая 1573 по сентябрь 1581 гг. Но  с осени 1581 г. сведения о крестьянском  выходе полностью исчезли со  страниц монастырских книг. Этот  факт Б.Д. Греков был склонен рассматривать как доказательство отмены Юрьева дня в начале 80-х годов.

 Показания приходно-расходных  книг, неполно и односторонне  отражавших перемены в составе  крестьянского населения, полезно  дополнить показаниями документов, специально составленных с целью учета крестьянского населения. К их числу относятся писцовые книги, и в частности книги 1580 г. дворцовых владений князя Симеона Бекбулатовича Тверского. Писцы описали почти два десятка дворцовых волостей и сел, разбросанных по разным концам Тверского и Микулинского уездов. Они собрали точные данные об обстоятельствах перехода примерно 200 крестьян. В большинстве случаев крестьяне покидали своих землевладельцев в самые голодные зимние и весенние месяцы года – начиная с конца декабря и до мая. Юрьев день как срок выхода был соблюден только в 11 случаях.

 Показания тверских  писцовых книг Симеона и волокамских  приходно-расходных книг согласуются  между собой и дополняют друг  друга. Они говорят, что в момент  наивысшего разорения страны, на рубеже 70–80-х годов, массовая передвижка нарушила старый порядок крестьянских переходов. Феодальные землевладельцы перестали соблюдать нормы Юрьева дня. Они в массовом порядке свозили и перезывали крестьян не в срок и без уплаты пожилого. Практически правила Юрьева дня утратили силу задолго до того, как в источниках появились первые сведения о заповедных годах и об отмене Юрьева дня в законодательном порядке.