Россия на этапе перехода от Февраля к Октябрю

Движение нерусских народов также пошло дальше, чем рассчитывал новый режим. По мнению правительства, национальный вопрос не стоял в повестке дня. Оно высокомерно игнорировало как I съезд мусульман, состоявшийся 1 мая в Казани, так и успехи Украинской Рады. Со своей стороны. Петроградский Совет, настроенный соответствующим образом русскими, живущими в нерусских районах и не перестававшими резко критиковать «реакционных националистов», отклонил все просьбы об образовании национальных военных частей, на чем особенно настаивали украинцы и литовцы. Он только высказался незначительным большинством голосов в пользу культурной автономии национальных меньшинств (25 апреля), что не соответствовало желаниям этих народов. Для правительства, как и для Совета, главным был успех революции — только после победы в рамках Европы, освобожденной от германского империализма, можно будет дискутировать об автономии — вернее, о самоопределении. Тем не менее на I Всероссийском съезде Советов (3—23 июня) социалистические партии впервые единодушно признали право народов на самоопределение, при этом очень резко осуждались всякие попытки одностороннего решения национального вопроса до созыва Учредительного собрания. Это предупреждение было обращено в первую очередь к финнам (чей Сейм готовил законопроект об установлении новых отношений с Россией) и украинцам. Действительно, Украинская Центральная Рада только что (10 июня) опубликовала свой первый «универсал», то есть первый суверенный закон. Понимая серьезность ситуации, Керенский отправился в Киев, где подписал с Радой (вопреки мнению министров-кадетов) протокол о признании Генерального секретариата Украины, члены которого будут назначаться Центральной Радой с согласия Временного правительства. Учредительному собранию предстояло утвердить соглашение с Украиной, которая решила бы свою судьбу путем референдума. Кадеты резко протестовали против соглашения, представлявшего угрозу целостности государства и создававшего опасный прецедент.

Несмотря на рост напряженности, и трудностей (все более решительное сопротивление крупной буржуазии и кадетов, блокирование экономических связей, социальный кризис в городах, распространение беспорядков в деревне, линия украинцев на раскол), I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов (в выборах депутатов которого приняли участие более 2 млн. граждан) свидетельствовал о политической победе «коалиции». Правящие партии (эсеры и меньшевики) получили значительное большинство (более 600 делегатов с правом голоса), тогда как оппозиция (большевики и левые эсеры) едва набрали пятую часть мандатов (около 150, из них 105 у большевиков). Съезд — настоящий «парламент революции» — стал театром памятных словесных баталий между большинством и оппозицией. Сразу же после его открытия лучшие большевистские ораторы — Троцкий, Ленин и Луначарский — «бросились в наступление» по вопросу о власти, требуя преобразования съезда в революционный Конвент, который взял бы на себя всю полноту власти. На утверждение Церетели, что нет партии, способной взять власть в свои руки, Ленин заявил с трибуны съезда: «Я отвечаю: "Есть! Ни одна партия от этого отказаться не может, и наша партия от этого не отказывается: каждую минуту она готова взять власть целиком"».

Тем временем часть солдат столичного гарнизона, близких к большевикам и опасавшихся восстановления контроля над армией и отправки на фронт, обратилась в ЦК партии большевиков с предложением организовать демонстрацию против политики Керенского. Большевистские лидеры колебались, не зная, пойдут ли за ними рабочие. Боясь потерять поддержку солдат, завоеванную ценой настойчивых усилий, они в большинстве своем (за исключением Каменева и Зиновьева) одобрили идею демонстрации и подготовили воззвание, которое 10 июня должна была напечатать «Правда». Слухи о готовящейся большевистской демонстрации, к тому же вооруженной, достигли съезда. Большинство делегатов, сплотившись вокруг Церетели и Чхеидзе, решили призвать население к бдительности перед лицом «измены» и «провокации» большевиков. Решительная и единодушная реакция руководящих органов съезда, боязнь контрдемонстрации, сомнения по поводу ее подготовленности заставили Ленина отменить демонстрацию. «Правда» вышла 10 июня без воззвания. Большинство съезда захотело развить свой успех. Церетели осудил большевистский «заговор» и потребовал роспуска рабочей милиции. Чтобы «показать решимость и единство революционных сил» и продемонстрировать поддержку своей политике. Совет призвал провести демонстрацию 18 июня. К большому удивлению его лидеров, только большевики приняли в ней массовое участие. Вместо лозунга, предложенного меньшевиками и эсерами — «От Учредительного собрания к демократической республике», большинство транспарантов содержали большевистские призывы:

«Долой наступление!», «Да здравствует рабочий контроль!», «Вся власть Советам!». Успех столичных большевиков, которые благодаря своей активности в заводских и районных комитетах получили поддержку части гарнизона и рабочего класса Петрограда, стал переломным моментом. Впервые улица принадлежала им безраздельно. Но не окажется ли большевистская партия, в большей степени следовавшая за движением, чем его инициировавшая, в хвосте у собственных сторонников, среди которых солдат было почти столько, сколько рабочих, разочарованных отменой Лениным демонстрации 10 июня?

6. Кризис лета 1917 г. Корниловский мятеж

Как в апреле, а затем  в июне, катализатором событий 3 и 4 июля, явившихся важным моментом революционного процесса 1917г., стала проблема войны. Узнав 2 июля о немецком контрнаступлении, солдаты столичного гарнизона, в большинстве своем большевики и анархисты, убежденные в том, что командование не преминет воспользоваться этой возможностью для их отправки на фронт, не оставив им другого выбора, кроме «смерти в окопах во имя чуждых им интересов или смерти на баррикадах за их кровное дело», решили подготовить восстание. Его целями были: арест Временного правительства, первоочередной захват телеграфа и вокзалов, соединение с матросами Кронштадта, за которыми закрепилась репутация «революционных», создание Временного революционного комитета под руководством большевиков и анархистов. Вечером 2 июля состоялись многочисленные митинги солдат 26 частей, отказавшихся идти на фронт. Объявление об уходе в отставку министров-кадетов еще более накалило атмосферу. Свою солидарность с солдатами выразили рабочие. Рядовые участники движения постарались добиться того, чтобы руководство партии большевиков возглавило их действия, но в тот день Ленин уехал из Петрограда. Лидеры военной организации (Семашко) заявили, что у них «достаточно пулеметов для свержения Временного" правительства». Был сформирован Временный революционный комитет. Следует отметить, что, в то время как движение набирало силу, среди большевиков не было единого мнения. Члены ЦК и большевики, заседавшие во Всероссийском центральном исполнительном комитете (ВЦИК), избранном на I съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, были против любого «преждевременного» выступления и сдерживали демонстрации. Военная организация большевиков и местный комитет партии подготовили лозунги к демонстрации, которые «Солдатская правда» должна была опубликовать на следующий день (4 июля), так как «Правда» отказалась это сделать. Демонстрации начались во второй половине дня 3 июля. Военная организация большевиков присоединилась к движению, чтобы обеспечить руководство, держать его в рамках и предупредить всякое преждевременное действие против государства и его институтов. Дойдя до Таврического дворца, демонстранты восторженно встретили выступления Троцкого и Зиновьева, которые обрушились на «контрреволюционеров, присутствующих в правительстве», а также на меньшевиков из ВЦИК, отказывавшихся взять власть, предлагаемую им народом. Удовлетворенные этими речами, тон которых соответствовал общему настроению, но не зная, что делать дальше, демонстранты возвратились на окраины. Вернувшись в Петроград утром следующего дня, Ленин счел продолжение демонстраций несвоевременным. Но по призыву «Солдатской правды», опубликовавшей лозунги без ведома руководства, вооруженные демонстранты вновь вышли на улицы. К ним присоединились моряки из Кронштадта. Дать обратный ход выступлениям было уже невозможно. Руководство партии большевиков едва успело отпечатать листовку, призывавшую к мирной демонстрации в поддержку «новой власти... которой могли быть только Советы». Этот двусмысленный текст выдавал растерянность большевистского руководства, потерявшего контроль над ситуацией. Колонны демонстрантов снова направились к Таврическому дворцу, где заседал ВЦИК. Когда Чернов попытался успокоить демонстрантов, только вмешательство Троцкого спасло его от смерти. Вскоре драки и даже перестрелки вспыхнули между кронштадтскими моряками, взбунтовавшимися солдатами и частью демонстрантов, с одной стороны, а с другой — полками, верными ВЦИК, теми самыми полками, которые обеспечили победу восставших в феврале. Эти войсковые, формирования поверили информации, распространяемой министром юстиции Переверзевым, согласно которой Ленин не только получил деньги от Германии, но и скоординировал восстание с контрнаступлением Гинденбурга. Зиновьев безрезультатно пытался убедить ВЦИК в том, что большевики не призывали демонстрантов к насильственным действиям и даже в мыслях не допускали свержения режима. Правительство, поддержанное ВЦИК, высказалось за самые решительные действия. Генералу Половцеву было поручено руководство репрессивными мерами. Ленин скрылся в Финляндии (что дало повод для утверждений о его виновности). Троцкий, Зиновьев, Каменев и многие другие руководители партии были арестованы. Части, принявшие участие в демонстрации, были разоружены, а «Правда» закрыта. Большевистские газеты снова начали издаваться нелегально. Правительство закрыло также газету левых эсеров «Земля и воля», считая ее чрезмерно близкой к большевикам. На фронте восстанавливалась смертная казнь. Анализируя уроки этих событий в статье «Три кризиса», Ленин констатировал, что лозунг «Вся власть Советам!» следует снять с повестки дня, пока меньшевики и эсеры, с которыми произошел полный разрыв, остаются в руководстве ВЦИК. Отныне «справедливым» стал призыв: «Вся власть рабочему классу во главе с его революционной партией коммунистов-большевиков!» После произошедших событий князь Львов поручил Керенскому реорганизовать правительство. Переговоры между различными политическими силами были сложными: правительственный кризис продолжался 16 дней (с 6 по 22 июля). Крайне левые были выведены из игры, и кадеты, считавшие себя победителями, выдвинули свои условия: война до победы, борьба против «экстремистов» и анархии, откладывание решения социальных вопросов до созыва Учредительного собрания, восстановление дисциплины в армии. Эти условия устраивали Керенского. Но кадеты добавили к ним требование смещения Чернова, на которого они возлагали ответственность за беспорядки в деревне. Керенский поддержал «мужицкого министра» и пригрозил, что сам уйдет в отставку. Кадеты приветствовали бы приход более твердого правительства во главе с военными, но им необходимо было нейтрализовать ВЦИК. В конечном счете, Керенский действительно являлся посредником в данной ситуации. Так как лидеры меньшевиков (за исключением Церетели) отказались, следуя настойчивым рекомендациям Керенского, от принципа ответственности правительства перед ВЦИК, кадеты решили войти в правительство, рассчитывая на укрепление власти с помощью давления консервативных слоев, которые начиная с «июльских дней» открыто заявляли о своих намерениях. Одной из самых активных была группа «Общество за экономическое возрождение России», основанная по инициативе крупного предпринимателя Путилова и объединявшая банкиров и промышленников Петрограда, близких к кадетам. Летом 1917 г. они выступали в качестве главной политической силы, располагавшей двумя десятками газет, официально связанных с партией, и более чем 100 «сочувствующими» изданиями. Группа насчитывала около 80 тыс. членов, объединенных в 269 местных секциях. В Москве промышленник Рябушинский руководил другой группой давления, в которой преобладали текстильные магнаты, «Республиканским центром». Девиз этой группы не оставлял места для двусмысленности: «Порядок. Дисциплина. Победа». К этим группам примыкали несколько командующих армиями. «Союз земельных собственников», носивший открыто монархический характер, объединял крупных помещиков, которым непосредственно угрожало распространение беспорядков в деревне. Не остались в стороне и военные. Для противодействия солдатским комитетам под эгидой бывшего главнокомандующего Алексеева и генерала Деникина при поддержке Родзянко и лидера монархистов Пуришкевича был создан «Союз армейских и флотских офицеров», насчитывавший в августе несколько десятков тысяч членов и имевший свои секции в главных городах страны. Эта организация поощряла создание «ударных» батальонов, призванных распространить патриотический настрой в деморализованных полках. На Военном совещании, созванном после провала летнего наступления (16 июля), генерал Корнилов, командующий Юго-Западным фронтом, стал главнокомандующим, заменив генерала Брусилова, которого в военной среде считали недостаточно решительным. Правительство и военные круги единодушно одобрили назначение Корнилова. Из Всех царских генералов он, сын казака-землепашца, был единственным, кто высказал республиканские взгляды и был сторонником некоторой демократизации армии. В то же время он навел порядок в своей армии, разоружил 7 тыс. солдат, запретил митинги на фронте, ввел расстрел дезертиров, строго ограничил полномочия солдатских комитетов и наложил запрет на большевистскую пропаганду. Он пользовался поддержкой Керенского и быстро приобрел репутацию человека, на которого можно положиться, у командования, предпринимательских кругов и даже союзников, все более обеспокоенных «слабостью» гражданского правительства. Чтобы окончательно освободиться от контроля Советов, произвести благоприятное впечатление на консервативные силы и обеспечить широкую поддержку своему правительству, критикуемому слева и справа, Керенский ускорил формирование новых государственных институтов. Он предложил созвать в Москве своего рода консультативную ассамблею — Государственное совещание. По отношению к «правовой стране» — членам дум, делегатам кооперативов, профсоюзным активистам, представителям банков, торговли и промышленности — депутаты Советов — «реальная страна» — составили бы не более одной десятой делегатов этого Совещания, созванного специально в городе, оставшемся в стороне от революционных страстей. Советы в своем подавляющем большинстве выступили против этого маневра, направленного на то, чтобы «тихо их похоронить». Меньшевики и эсеры после известных колебаний в выборе позиции решили в конечном счете «противостоять реакционным силам». Вместо того, чтобы единодушно поддержать своего инициатора. Госсовещание сделало очевидной растущую популярность Корнилова, которого бурно приветствовало большинство консервативных делегатов. Таким образом, Керенский снова стал, сам того не желая, лидером демократического лагеря. Став главнокомандующим, Корнилов постоянно превышал свои полномочия, требовал от правительства милитаризировать железные дороги и оборонные предприятия. При горячем одобрении кадетов Корнилов изложил правительству свою программу вывода страны из кризиса. Она предусматривала демобилизацию 4 млн. солдат и выделение каждому из них по 8 десятин земли, что создало бы верную правительству крестьянскую опору, заинтересованную в порядке; прекращение всякого вмешательства государства в экономические и социальные дела. Вернувшись в Ставку после московского Совещания, Корнилов, поощряемый кадетами и поддерживаемый Союзом офицеров, решил предпринять попытку переворота. Он рассчитывал, что демонстрация в столице по случаю шестимесячной «годовщины» Февральской революции даст ему нужный предлог. Были приняты меры, чтобы послать в Петроград особо «верные» войска, в том числе «дикую дивизию», входившую в конный корпус под командованием генерала Крымова. Учитывая, что немецкие войска заняли Ригу, Корнилов потребовал подчинения себе войск столичного гарнизона, находившихся в непосредственном ведении правительства, а также расширения компетенции военных трибуналов и восстановления в тылу смертной казни. Керенский отклонил эти требования. Получив информацию о намерении Корнилова выступить на Петроград, ввести там военное положение и свергнуть правительство, Керенский сместил главнокомандующего, который после разоблачения решил действовать открыто и отказался уйти в отставку. Конфликт был неизбежен. В то время как Корнилов продвигал свои войска к столице, Керенский, покинутый министрами-кадетами, подавшими в отставку, начал переговоры с ВЦИК по поводу образования Главного земельного комитета. Служащие почты, телеграфисты, солдаты и железнодорожники отреагировали мгновенно: они вывели из строя систему связи, а лояльные войска столичного гарнизона выступили навстречу солдатам Корнилова, чтобы раскрыть им подлинные планы мятежного генерала. Угроза мятежа вновь превратила Керенского в главу революции. Революционная солидарность проявилась во всем: большевистских лидеров выпустили из тюрьмы; большевики приняли участие в работе земельного комитета и Комитета народной обороны против контрреволюции, созданного под эгидой Советов. За несколько часов мятеж был ликвидирован.

7. Осень 1917: Октябрьская  революция

15 сентября ЦК партии  большевиков начал обсуждение  двух писем («Большевики должны  взять власть» и «Марксизм и восстание»), которые были получены от Ленина, скрывавшегося в Финляндии. Он требовал, чтобы партия призвала народ к немедленному восстанию. «Ждать «формального» большинства у большевиков наивно: ни одна революция этого не ждет. И Керенский с К° не ждут, а готовят сдачу Питера... История не простит нам, если мы не возьмем власти теперь», — заключал Ленин. Никто из членов ЦК его не поддержал. Еще слишком свежи были воспоминания об «июльских днях». Высказывалось даже мнение о необходимости уничтожить письменное свидетельство предложения Ленина. ЦК решил срочно принять меры для предотвращения любой демонстрации и участвовать в работе Демократического совещания. Две недели спустя Ленин вернулся к своему предложению в статье «Кризис назрел», которая была на этот раз опубликована в газете «Рабочий путь». «Ибо пропускать такой момент и «ждать» съезда Советов, — писал он, — есть ложный, идиотизм или полная измена».

Настойчивость-Ленина постепенно подтачивала «революционный легализм» большевистских руководителей. По инициативе Троцкого депутаты-большевики 7 октября покинули зал Совета республики. В этот же день Ленин тайно вернулся в Петроград. 10 октября, благодаря выступлению Свердлова, который доложил о подготовке военного заговора в Минске, Ленину удалось изменить мнение ЦК (по крайней мере, 12 из 21 полноправных членов, которые там присутствовали) и получить 10 голосов за (2 против — Каменев и Зиновьев) при голосовании по вопросу о вооруженном восстании. Оппозиция Каменева (к нему присоединились А. Рыков и В. Ногин — оба из Московского комитета, известного своей умеренностью) отнюдь не была неожиданной. С марта — апреля Каменев постоянно выражал свое несогласие с Лениным, считая, что в России еще не сложились условия для установления социализма. По его мнению, взятие власти большевиками было бы несвоевременным, партии не удастся построить подлинный социализм, что дискредитирует саму идею социализма. Каменев и Зиновьев направили низовым комитетам письмо, в котором объясняли, насколько рискованно ставить в зависимость от преждевременного восстания судьбу не только «нашей партии, но и судьбу русской и международной революций». У большевиков, продолжали он, отличные шансы на выборах, они могут рассчитывать примерно на треть голосов. «В Учредительном собрании мы будем настолько сильной оппозиционной партией, что в стране всеобщего избирательного права наши противники вынуждены будут уступать нам на каждом шагу. Либо мы составим вместе с левыми эсерами, беспартийными крестьянами и прочими правящий блок, который в основном должен будет проводить нашу программу». Победа, о которой рассуждали Каменев и Зиновьев, была бы парламентской, а не революционной.

Решение признать восстание  как «стоящее на повестке дня», принятое 10 октября, не снимало всех противоречий. Ленин считал, что восстание должно произойти до открытия II съезда Советов, назначенного на 20 октября. Следовало срочно назначить дату и заняться тщательной подготовкой восстания по всем правилам революционного искусства. Для Троцкого, напротив, первоочередной целью оставалось взятие власти Советами. Восстание же должно было произойти только в случае угрозы съезду. Троцкий не считал, что большевикам следует взять на себя инициативу атаки против правительства, а предлагал подождать, чтобы оно напало первым. Таким образом, вырисовывался третий путь, который делал особенно явными тактические и теоретические расхождения среди большевиков накануне взятия власти. Большинство из них приняли точку зрения Ленина, поверив слухам, что правительство готово сдать Петроград немецким войскам и переместить столицу в Москву. Выставив себя патриотами, большевики заявили о своем намерении обеспечить оборону города. С этой целью они создали Военно-революционный центр (ВРЦ) из пяти членов (Свердлов, Сталин, Дзержинский, Урицкий, Бубнов) для мобилизации масс, в активной поддержке которых, как свидетельствовал доклад делегатов большевиков, не было уверенности. В докладе, в частности, отмечалось, что в Кронштадте боевой дух значительно упал, население Василеостровского района совсем не настроено в пользу восстания. На Выборгской стороне массы поддержат. Московская застава: массы выйдут на улицу по призыву Совета, но мало кто откликнется на призыв партии. Нарвская застава: в целом никакого желания восставать. Охта: среди рабочих не обнаружено никаких настроений в пользу восстания.

Со своей стороны  Троцкий, являвшийся председателем  Петроградского Совета, 9 октября стал инициатором создания самостоятельной  военной организации при Совете — Петроградского Военно-революционного комитета (ПВРК). Проявив тактическую ловкость, он поручил руководство им левому эсеру П. Лазимиру. Однако комитет, в который вошел ВРЦ, находился под контролем преобладавших в нем большевиков. Таким образом, под прикрытием организации, действовавшей от имени Совета, большевики смогли бы руководить восстанием. ПВРК вошел в контакт с четырьмя десятками военных частей столицы (в которой их насчитывалось тогда 180), с Красной гвардией, почти с 200 заводами, полутора десятками районных комитетов, что позволяло мобилизовать 20—30 тыс. человек (в действительности только 6 тыс. приняли участие в событиях на стороне восставших). 18 октября военная комиссия Петроградского Совета организовала собрание уполномоченных полковых комитетов гарнизона. Большинство комитетов выразило недоверие правительству, подозреваемому в намерении сдать Петроград немцам, и заявило о готовности защитить революцию по призыву съезда Советов. Но совсем другое дело было заставить их принять большевистский лозунг взятия власти путем восстания. Троцкий резюмировал ситуацию следующим образом: «Гарнизон был многочисленным, но не хотел драться. Отряды моряков не обладали нужной численностью. Красной гвардии не хватало умения». Таким образом, за два дня до открытия съезда Советов ни дата, ни способы проведения восстания не были еще определены.

Однако восстание ни для кого не было секретом. 17 октября  меньшевистский левый журнал упомянул о существовании письма, ходившего  в большевистских кругах, в котором  «обсуждался вопрос о вооруженном восстании». На следующий день «Новая жизнь» опубликовала статью Каменева, осуждавшую идею вооружённого большевистского восстания и косвенно подтверждавшую подлинность информации, появившейся накануне. Эта статья взволновала общественное мнение. Ленин счел ее равносильной предательству и потребовал исключения авторов из ЦК, но остался в меньшинстве, так как Каменев и Зиновьев поклялись и обещали никоим образом не мешать осуществлению решений ЦК. Во ВЦИК Троцкий был подвергнут настоящему допросу меньшевиками и вынужден был ответить на вопрос, готовят ли большевики восстание. Он заявил, что восстание не предусмотрено большевиками, но они полны решимости защитить съезд Советов от любых контрреволюционных вылазок. Таким образом, подготовка большевиков выглядела «законной». Со своей стороны Керенский демонстрировал полную уверенность в своей силе, так как рассчитывал на поддержку меньшевиков и эсеров и получил от Полковникова, командующего гарнизоном, заверения в «абсолютной лояльности» войск правительству.

Тем не менее, 21 октября гарнизон перешел на сторону ПВРК. Последний тут же обратился к населению с воззванием, предупреждавшим, что без подписи ПВРК никакая директива гарнизона не будет действительна- Керенский в ультимативной форме потребовал от ПВРК отмены этого документа. Началась проба сил. Утром 24 октября Керенский приказал закрыть типографию большевиков. Последние заняли ее снова. Для разработки плана действий в Смольном собрался ЦК большевиков.

В восстании должны были слиться два самостоятельных  потока: государственный переворот, организованный ПВРК от имени Петроградского Совета, чтобы защитить революцию, и пролетарское восстание под руководством Военно-революционного центра. Видимость двух этапов операции — оборонительного («защитить съезд Советов от действий правительства и его Исполкома с эсеро - меньшевистским большинством») и наступательного (связанного с деятельностью Ленина, вышедшего 25 октября из подполья) — должна была быть выдержана до конца.

Вечером 24 октября Красная  гвардия и несколько военных частей, действуя от имени Петросовета, захватили, не встретив сопротивления, невские мосты и стратегические центры (почты, телеграф, вокзалы). За несколько часов весь город перешел под контроль восставших. Только Зимний дворец, где заседало Временное правительство, был не занят. Керенский тщетно пытался установить контакт со штабом. Там не вполне осознавали характер событий и не спешили оказать помощь победителю Корнилова. Утром 25 октября Керенский отправился за подкреплением. Не дожидаясь отправки ультиматума правительству, по инициативе Ленина было опубликовано в 10 часов утра воззвание ПВРК, в котором говорилось, что правительство низложено и что власть перешла в руки ПВРК. Это заявление до взятия власти II съездом Советов представляло собой настоящий государственный переворот. В первом варианте воззвания ПВРК Ленин писал:'«ПВРК созывает сегодня на 12.00 Петроградский Совет. Принимаются неотложные меры для установления советской власти». Изменение симптоматично. Испытывая недоверие к «революционному легализму» Петроградского Совета, то есть Троцкого, к «соглашательскому духу» своих товарищей из ЦК, которых он подозревал в готовности войти в переговоры с другими социалистическими силами, Ленин хотел сосредоточить всю полноту власти в руках органа, созданного в процессе восстания, органа, который ни в чем не зависел бы от съезда Советов. Этот шаг делал неизбежным еще до открытия II съезда Советов разрыв между Лениным и другими революционными организациями, которые считали себя вправе претендовать на частицу нового авторитета и новой власти.