Теоретические основы правовой политики большевиков

 

предопределили как теоретическую, так и практическую деятельность

 

большевиков в рассматриваемой  области.

 

1.2 Реализация марксистской концепции  на практике

 

Ликвидация эксплуататорских классов, понимавшихся Марксом

 

и  Энгельсом  чисто  в  чисто  социальном  смысле  –  как  изменение

 

производственных функций  и  образа жизни  людей,  была  воспринята

 

большевиками буквально, вплоть до физического их уничтожения.

 

В  первые  недели  и  месяцы  революции  истребление

 

представителей  бывших  эксплуататорских  классов  носило

 

неорганизованный, в основном стихийный  характер. Так, например, в

 

Киеве  в  январе­феврале  1918  г.  было  убито свыше 2500  офицеров

 

царской  армии,  в  Ростове­на­Дону  ­ 3400,  в Новочеркасске ­ 2000

 

офицеров[7]. Это  были  спонтанные  акции  взбунтовавшихся  солдат  и

 

матросов,  которые  направлялись  не  только  против  офицеров,  но  и

 

против  других  имущих  слоев  населения.  Но  репрессии  начали

 

осуществляться и ЧК.

 

Разъясняя  их  смысл,  Ф.Э.  Дзержинский  в  интервью

 

меньшевистской  газете  «Новая  жизнь»  19  июня  1918  г.  говорил

 

«Общество и пресса не понимают правильно  задачи и характер нашей

 

комиссии.  Они  понимают  борьбу  с  контрреволюцией  в  смысле

 

нормальной государственной политики и поэтому кричат о гарантиях,

 

судах,  о следствии  и т.д. Мы ничей  не имеем  общего  с  военно­

 

революционными  трибуналами  мы представляем  организованный

 

террор.  Это  нужно  сказать  открыто.  Террор  ­  абсолютная

 

необходимость  в  данной  ситуации,  наша  общая  задача  ­  борьба  с

 

врагами  Советской  власти,  мы  терроризируем  врагов  Советской

 

власти»[8].

 

После  покушения  на  Ленина  30  августа  1918  был  объявлен

 

«красный  террор».  В  Постановлении  ВЦИК  от  2  сентября  1918  г.

 

говорилось:  «На  белый  террор  врагов  рабоче­крестьянской  власти

 

рабочие  и  крестьяне  ответят  массовым  красным  террором  против

 

буржуазии  и  ее  агентов».  Он  состоял  в  захвате  и  расстреле

 

заложников, превентивном аресте офицеров, чиновников, помещиков,

 

капиталистов,  представителей  интеллигенции.  Эти  акции

 

продолжались в течение всей гражданской войны.

 

Постановление  ВЦИК  о  красном  терроре  было

 

конкретизировано  решением  Совнаркома  от  5  сентября  1918  г.,  где

 

указывалось,  что  все  те,  кто  связан  с  белогвардейскими  с

 

организациями  и заговорами,  подлежат  расстрелу  на  месте.  Позднее

 

Народный  комиссариат  внутренних  дел  также  издал  инструкцию,

 

опубликованную  в  "Вестнике  НКВД»,  которая  рекомендовала  брать

 

заложников, причем «любая попытка  сопротивления должна встретить

 

расстрел заложников»[9]. Практиковался  захват в качестве заложников

 

жен  и  детей  офицеров;  они  подлежали  расстрелу  в  случае  неявки

 

офицеров или же сопротивления  при аресте.

 

В Нижнем Новгороде местная ЧК сообщала, что был расстрелян

 

41  человек  из  числа   врагов  советской  власти,  чтобы  отомстить  за

 

покушение  на Ленина. Осенью  1918  г.  138 заложников  было  взято  в

 

Твери, 184 ­ в Иваново­Вознесенске, 50 – Перми и т.д. Лишь в течение

 

сентября  1918 г. в Петрограде  было расстреляно  свыше  500

 

заложников,  в Москве  – больше  100[10].  Официальное  сообщение

 

гласило,  что  в  Петрограде  за  сентябрь­октябрь  1918  г.  было

 

уничтожено  около  800  «врагов  советской  власти»[11].  По  оценкам

 

историков,  всего  за  эти  месяцы  было  расстреляно  около  15  тыс.

 

человек, в основном из числа представителей дворянства, офицерства,

 

буржуазии,  отчасти  ­  меньшевиков  и  эсеров.  В  результате  красного

 

террора власть на местах фактически осуществлялась Чрезвычайными

 

комиссиями,  которые  во  внутренней  политике  стали  командовать

 

местными Советами, а кое­где и местными партийными органами.

 

Идеология красного террора заключалась  в представлении о том,

 

что  группы  людей,  принадлежавших  к  определенному  классу  или

 

социальной группе, ­ буржуазии, помещикам, казачеству, кулачеству и

 

пр. ­  были  врагами  уже  по  определению,  независимо  от  конкретных

 

действий,  а  всего  лишь  по  своему  роду  занятий,  образованию,

 

владению  собственностью.  «Мы  не  ведем  войны  против  отдельных

 

лиц,  ­  заявил  зам.  председателя  ВЧК  Лацис,  ­  мы  истребляем

 

буржуазию  как  класс.  Не  ищите  на  следствии  материалов,  что

 

обвиненный,  действовал  делом  или  словом  против  Советов.  Первый

 

вопрос,  который  вы  ему  должны  предложить,  ­  к  какому  классу  он

 

принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или

 

профессии. Эти вопросы должны определять судьбу обвиняемого... В

 

этом смысле и сущность красного террора»[12]. Тем не менее, именно

 

такой идеологией руководствовались  народные массы.

 

Нельзя  не  учитывать,  что  «революция  вручила  свою  судьбу  в

 

руки  «наинизших  низов»,  от  имени которых большевики  наивно

 

рассчитывали прийти к самому прогрессивному строю. С этого уровня

 

социальной  активности,  освобожденной  от  привычных  норм

 

правопорядка,  законности,  ...поднималась  волна  жестокости,

 

социальной  мести  за былые  унижения  и эксплуатацию...  Жертвами

 

становились  и  мораль,  нравственность,  и  религия...  В  руки  брались

 

привычные  булыжник,  оглобля,  винтовка.  Далее  следовали  и

 

неизбежные  спутники  ­  криминализация  общества,  бюрократизация

 

аппарата, взятки, спекуляция, бандитизм»[13].

 

Борьба за  социализм  понималась  низами  крайне  примитивно  ­

 

подобно  тому,  как  в  повести  А.  Платонова  «Чевенгур»  в  городе

 

истребляли всех представителей буржуазии, полагая, что в результате

 

этого  и  наступит  коммунизм.  Меньшевистский  лидер Ю.О.Мартов  в

 

1918  г.  в  статье  «Долой  смертную  казнь»  писал:  «С  молчаливого

 

одобрения Совета Народных Комиссаров  люди,  неизвестные  народу,

 

сидящие в чрезвычайных комиссиях, ­ люди, среди которых время  от

 

времени  обнаруживаются  преступники,  взяточники,  скрывающие

 

уголовники  и  бывшие  царские  провокаторы,  ­  отдают  приказания  о

 

расстрелах,  и  часто...  нельзя  даже  доискаться  до  то  кто  же  именно

 

отдал приказ об убийстве»[14].

 

Серия  репрессивных  мер  была  направлена  также  против  ранее

 

существовавших  несоветских  политических  партий.  Тотальная  их

 

изоляция началась с принятием  Декрета ВЦИК от 6 октября 1922 г. «О

 

дополнении  к  Постановлению  "О  Государственном  политическом

 

управлении" и "Об административной высылке"». Согласно ст. 2 этого

 

декрета  комиссия  НКВД  получила  право  «высылать  и  заключать  в

 

лагерь  принудительных  работ  на  месте  высылки  на  тот  же  срок  (не

 

свыше трех лет): а) деятелей антисоветских  политических партий (ст.

 

ст.  60,  61,  62  Уголовного  кодекса);  б)  лиц,  дважды  судившихся  за

 

преступления,  предусмотренные  ст.ст.  76,  85,  93,  140,  170.  171,  176,

 

180, 182, 184, 189, 190, 191 и 220 Уголовного  кодекса»[15]. Статьи 60­

 

62 УК 1922 г. устанавливали наказание  (вплоть до смертной казни)  за

 

участие в организации или за содействие организации, стремящейся  к

 

свержению советской власти или  к оказанию помощи международной

 

буржуазии (в том числе, как  говорилось в  ст. 62, путём  возбуждения

 

населения  к  массовым  волнениям,  неплатежу  налогов  «или  всяким

 

иным  путем  в  явный  ущерб  диктате  рабочего  класса  и  пролетарской

 

революции»).  Другие  перечисленные  выше  статьи  имели  в  виду

 

общеуголовные преступления.

 

Судебные  и  административные  репрессии  обрушились  чуть  ли

 

не  с  самого  их  начала  и  на  те  партии,  которые  разделяли

 

социалистические  и  социал­демократические  взгляды и были  в свое

 

время  союзниками  большевиков  (левые  эсеры,  меньшевики,

 

анархисты).  Так,  в  ночь  с  23  на  24  августа  1920  г.  в  Москве  и

 

окрестностях были проведены массовые аресты членов партии эсеров

 

(свыше  250  человек)[16].  В   феврале  1921  г.  Политбюро   ЦК  ВКП(б)

 

приняло постановление об очередном  «усилении арестов меньшевиков

 

и  эсеров».  Вскоре  появился  соответствующий  приказ  ВЧК  от  28

 

февраля 1921 г., предписывавший «изъять... всех анархистов, эсеров и

 

меньшевиков  из  интеллигенции»,  а  также  активных  эсеров,

 

меньшевиков,  работающих  на  заводах  и  призывающих  к

 

забастовкам...»[17].  После  Кронштадтского  восстания вышел декрет

 

ВЦИК, по которому ЧК получала право  лишать социалистов свободы

 

сроком до двух лет без направления  дела в  суд. Одних меньшевиков

 

по этому декрету было арестовано свыше 500 человек.

 

В  революционном  пафосе  большевики  часто  ссылались  на

 

пример Парижской Коммуны,  да и на  опыт Французской  революции

 

XVIII  в.  Но  надо  сказать,  что  размах  большевистского   террора,

 

направленного  против  нетрудовых  групп  и  слоев  российского

 

населения,  во многом  превосходил  цифры  репрессий  периода

 

Французской революции. Что же касается нашей  страны,  то если, по

 

свидетельству Лациса, за первое полугодие 1918 г. были расстреляны

 

22 человека, то за второе полугодие  ­ уже свыше 6000, а всего за  три

 

года (с 1918 по 1921 г.) ­ 12 733 человека по всей России[18].

 

Есть  и  другие  цифровые  данные,  базирующиеся  на

 

белогвардейских и  эмигрантских источниках. Так, например,  судя по

 

подсчетам комиссии, назначенной Деникиным, за 1918­1919 гг. в ходе

 

красного  террора  было  убито  1  766  118  человек,  в  том  числе  6775

 

профессоров  и  учителей,  8800  врачей,  54650  офицеров,  260  тыс.

 

солдат, 59  тыс. полицейских офицеров и  агентов, 12 950 помещиков,

 

193  350  рабочих  и  815  тыс.  крестьян[19].  Справедливости  ради

 

следует  отметить,  что  не  меньшие  жертвы  понесли  и  сторонники

 

советской власти – от белых  армий. Жестокость  гражданской войны,

 

продолжавшейся  почти  четыре  года,  была  обоюдной.  По  данным

 

иностранных  источников,  на  счету  армии  Деникина  и  воинства

 

Петлюры ­ почти 150 тыс. жертв[20].

 

2. Практика белого террора

 

Практика  белого  террора  происходила  на  территориях,

 

захваченных белым движением. Выделяют два очага белого движения:

 

юг России и места, где располагались  чехословацкие корпуса. Мятеж

 

чехословацкого  корпуса  пронесся  по  территории  востока  Советской

 

России,  от Волги  до Тихого  океана,  и  повсеместно  сверг  Советскую