Феномен Павла I

Содержание:

1. Введение (я выбрала потому что.., мною была выбрана тема потому что.., хочу глубже узнать.. и т.д. для написания эссе я использовала книги..наиболее больший объем информации по теме я получила из…)
2. Глава 1 детство…..
3. Глава 2 женитьба, вступление на престол
4. Глава 3 внешняя политика реформы….
5. Заключение (1-1,5стр) кончина
6. Список используемых ресурсов и литературы

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Введение

Целю настоящей работы является рассмотрение одной из примечательных личностей в истории Российского государства - Императора Павла I . В данной работе я попытаюсь рассмотреть его, как человека, как личность и как политического деятеля, его привычки, поступки, характер, чтобы оценить, что на самом деле представлял из себя Павел I. Я выбрала эту тему, т.к. хочу более подробно изучить период его недолгого правления  и его непродолжительной жизни. Для выбора этой темы меня подвигло прочтение книги Теодора Мундта «Царь Павел».  Генерал Я. И. Санглен, много поживший и много повидавший на своем веку человек, писал: «Павел навсегда останется психологической задачей. С сердцем добрым, чувствительным, душою возвышенною, умом просвещенным, пламенной любовью к справедливости, духом рыцаря времен прошедших, он был предметом ужаса для подданных своих». Бывший начальник тайной полиции при Александре I оказался прав. Сложную, противоречивую натуру Павла I не смогли до конца понять ни его современники, ни последующие поколения историков. Лишь с недавнего времени личность и судьба императора Павла получили надлежащее освещение в исторической литературе.

«Император был небольшого роста, черты лица его были уродливы, за исключением глаз, которые были очень красивы, и выражение их, когда он не был в гневе, обладало привлекательностью и бесконечной  мягкостью… Он обладал прекрасными манерами и был очень любезен с женщинами; он обладал литературной начитанностью и умом бойким и открытым, склонен был к шутке и веселию, любил искусство; французский язык и литературу знал в совершенстве; его шутки никогда не носили дурного вкуса, и трудно себе представить что-либо более изящное, чем краткие милостивые слова, с которыми он обращался к окружающим в минуты благодушия». Это описание Павла Петровича, принадлежащее перу светлейшей княгини Дарьи Ливен, как и многие другие отзывы знавших его людей, не слишком вписывается в привычный нам образ неумного, истеричного и жестокого деспота. А вот что спустя десять лет после смерти Павла писал один из наиболее вдумчивых и беспристрастных современников — Николай Михайлович Карамзин: «…Россияне смотрели на сего монарха, как на грозный метеор, считая минуты и с нетерпением ожидая последней... Она пришла, и весть о том в целом государстве была вестию искупления: в домах, на улицах люди плакали от радости, обнимая друг друга, как в день светлого Воскресения».

Можно было бы привести множество  других не менее противоречивых свидетельств. Конечно, мы привыкли к тому, что  исторические деятели редко удостаиваются  единодушного восхищения или безоговорочного  осуждения. Оценки современников и  потомков слишком сильно зависят от их собственных пристрастий, вкусов и политических убеждений. Но случай с Павлом иной: как будто сотканный из противоречий, он плохо укладывается в идеологические или психологические схемы, оказываясь сложнее любых ярлыков. Наверное, именно поэтому его жизнь вызывала такой глубокий интерес у Пушкина и Льва Толстого, Ключевского и Ходасевича. Поэтому и мне хочется разобраться, кем же на самом деле был император Павел I.

 

2. глава 1 детство, юность

Девятый император всероссийский  Павел I Петрович (Романов) родился 20 сентября (1 октября) 1754 года в Санкт-Петербурге. Через девять лет после венчания, Екатерина родила великого князя Павла Петровича. Это было важнейшее событие, ведь после Петра I русские императоры не имели детей, разброд и смута царили при кончине каждого правителя.  Официально считается, что отцом Павла является законный супруг Екатерины - Петр III, (1728-1762), родившийся в германском городе Киле, и получивший при рождении имя Карл Петер Ульрих Голштейн-Готторпский, однако в ее мемуарах есть указания (впрочем, косвенные), что отцом Павла был ее любовник Сергей Салтыков. В пользу этого предположения говорит общеизвестный факт крайней неприязни, которую Екатерина всегда испытывала к своему мужу, ко всему этому примешивались слухи, что Петр Федорович не мог иметь детей в силу хронического алкоголизма и Елизавета Петровна, заинтересованная в рождении наследника, закрывала глаза на близость своей невестки вначале с Чоглоковым, а затем и с камергером великокняжеского двора Салтыковым. Правда, ряд историков считают отцовство С.В. Салтыкова фактом несомненным. Позднее утверждали даже, что Павел не является и сыном Екатерины. В «Материалах для биографии императора Павла I» (Лейпциг, 1874) сообщается, что якобы от Салтыкова родилось мертвое дитя и его подменили чухонским мальчиком, то есть Павел Петрович не только не сын своих родителей, но даже не русский. При этом подразумевалось, что обладать таким характером, проводить такую политику и теми методами, какими действовал будущий император, русский решительно не может, следовательно, династия Романовых прервалась, и император Александр II, как и его отец и дед, не имеет никаких прав на российский престол. 
В пользу того, что Павел все таки сын Петра говорит - значительное портретное сходство, а также устойчивая неприязнь Екатерины к Павлу. Окончательно отбросить эту гипотезу могла бы экспертиза ДНК останков императора, которая до сих пор не проведена. 

Чету Софьи Фредерики  Августы Анхальт-Цербстской и Карла  Петера Ульриха Голштинского, ставших  в России Екатериной Алексеевной и Петром Федоровичем, семьей назвать было очень трудно. Супруги настолько неприязненно относились друг к другу и имели так мало желания демонстрировать взаимную верность, что историки до сих пор спорят, кто был истинным отцом Павла.

Впрочем, тогдашняя императрица  Елизавета Петровна так долго  ждала появления наследника, что  оставила все сомнения при себе. 
Петр Федорович воспринял рождение наследника равнодушно, проведя в этот день, 20 сентября 1754 г., в покоях у жены лишь несколько минут, да и то в ухаживаниях за фрейлиной Е.В. Воронцовой. 
Сразу после рождения Павла Елизавета I отняла его у родителей, намереваясь передать престол внуку, минуя его отца Петра III. Екатерина же сама мечтала стать императрицей, добиваясь перехода короны не сыну, а мужу – в противном случае трон был бы для нее потерян навсегда. Елизавета скончалась, взяв с Петра III обещание любить сына. Тем не менее, став императором, тот долгое время не желал признавать Павла своим наследником: по крайней мере, в манифесте о восшествии Петра III на престол Павел не упоминается, и лишь в форме церковного возношения ему давался титул «цесаревича».

Крещение Павла совершено было при пышной обстановке 25 сентября. Свое благоволение к матери новорожденного императрица Елизавета Петровна выразила тем, что после крестин сама принесла ей на золотом блюде указ кабинету о выдаче ей 100 тысяч рублей. После крестин при дворе начались торжественные праздники: балы, маскарады, фейерверки по случаю рождения Павла длились около года. Ломоносов в оде, написанной в честь Павла Петровича, желал ему сравниться с его великим прадедом

Увидеть сына в первый раз после  родов Екатерине пришлось лишь через 6 недель, а затем только весной 1755 года. Екатерина вспоминала: "Он лежал  в чрезвычайно жаркой комнате, во фланелевых пеленках, в кроватке, обитой мехом черных лисиц, покрывали его стеганым на вате атласным одеялом, а сверх того еще одеялом из розового бархата… пот выступал у него на лице и по всему телу. Когда Павел несколько подрос, то малейшее дуновение ветра причиняло ему простуду и делало его больным. Кроме того, к нему приставили множество бестолковых старух и мамушек, которые своим излишним и неуместным усердием причинили ему несравненно больше физического и нравственного зла, чем добра". Екатерине лишь изредка позволяли видеть сына — всякий раз в присутствии императрицы. Впрочем, и позднее, когда мать получила возможность заниматься его воспитанием, она не стала к нему ближе. Лишенный не только родительского тепла, но и общения со сверстниками, зато чрезмерно опекаемый взрослыми, мальчик рос очень нервным и пугливым. Юный великий князь был совершенно удален от своих родителей и воспитывался в старозаветных традициях, то есть его сдали на руки целому штату нянюшек и мамушек, совершенно невежественных и не умевших присматривать за малышом. Это были те самые женщины, которые чесали императрице пятки на ночь, развлекали ее страшными сказками о привидениях и домовых, молчаливо сносили ее пощечины. Неправильный уход привел к тому, что ребенок отличался повышенной нервозностью и впечатлительностью. Еще в раннем детстве нервы Павла расстроены были до того, что он прятался под стол при сколько-нибудь сильном хлопанье дверями. В уходе за ним не было никакой системы. Он ложился спать или очень рано, часов в 8 вечера, или же в первом часу ночи. Случалось, ему давали кушать, когда "просить изволит", бывали и случаи небрежности: "Один раз он из колыбели выпал, так что никто того не слыхал. Пробудились поутру - Павла нет в колыбели, посмотрели - он лежит на полу и очень крепко почивает". Впрочем, режим дня маленького великого князя действительно был по казарменному суров: подъем в шесть и занятия до вечера с небольшими перерывами на обед и отдых. Потом — совсем не детские придворные развлечения (маскарад, бал или театральное представление) и сон.

Сызмальства Павел воспитывался как будущий государь; он давал  аудиенции иностранным послам, обедали  за его столом крупнейшие сановники  елизаветинского времени с тем, чтобы он прислушивался к их разговорам и осваивал трудную науку – царствовать. Лишь очень редко, по праздникам, мальчику позволяли играть со сверстниками. Наиболее дружен он был с А. Куракиным и А. Разумовским.

Павел получил прекрасное образование в духе французских  просветителей. В учителя к наследнику престола приглашены были известные европейские ученые. Екатерина вела переговоры даже с д’Аламбером    (французский учёный-энциклопедист, широко известен как философ, математик и механик), но он отказался приехать.

Он знал иностранные  языки, владел знаниями по математике, истории, прикладным наукам. В 1758 году его воспитателем был назначен Федор Дмитриевич Бехтеев, который сразу же начал учить мальчика грамоте. В июне 1760 года обер-гофмейстером при великом князе Павле Петровиче был назначен Никита Иванович Панин, один из крупнейших государственных деятелей России второй половины XVIII века, воспитателем и учителем математики у Павла был Семен Андреевич Порошин, бывший флигель-адъютант Петра III, а законоучителем (с 1763 года) - архимандрит Платон, иеромонах Троице-Сергиевой лавры, впоследствии Московский митрополит. 

Павел проявлял огромные способности к обучению, у него был живой, подвижный ум, он бывал то до слез чувствителен, то капризен и своеволен. Замечательным источником о воспитании Павла являются записки его «кавалера» С.А. Порошина. Все, что касалось цесаревича, он заносил в свой дневник ежедневно, с завидной аккуратностью. Порошин приметил и описал те личные качества Павла, которые разовьются в нем в дальнейшем. Отмечая недюжинный ум и способности великого князя, Порошин сетует, что «он совсем в дело не входит и о мельчайших безделицах между тем помышляет». Павел непременно желал настоять на своем, даже если его желания вовсе «неблагоразумны». Записки свидетельствуют о чрезвычайно развитом воображении цесаревича: то он мечтает командовать отрядом дворян и совершать подвиги, то дослужиться от капрала до ротмистра. «Веселится тогда, подпрыгивает и откидывает по привычке своей руки назад беспрестанно». Павел всегда очень спешил, опоздание обеда или отхода ко сну всего на несколько минут доводило его до слез. По утрам он не залеживался в постели. Впрочем, по словам Порошина, великий князь вполне осознавал свои недостатки (резвость, отсутствие терпения, непостоянство) и честно пытался исправиться. Эти его качества отметят в дальнейшем все авторы. 
Павла учили закону божьему, русскому, французскому и немецкому языкам, истории, географии, физике, но особое внимание уделяли французской литературе, заставляли читать Корнеля, Вольтера, Руссо и др. Павел посещал дворцовые спектакли, где давали французские комедии и балеты. Обучение великого князя не было небрежным, скорее оно велось бессистемно. Он мог получить глубокие знания в одной области и весьма поверхностные в другой: все зависело от учителя. В целом же его воспитание имело «французский» характер, со всеми его достоинствами и недостатками. Учился Павел легко, проявляя и остроту ума и основательность, но, конечно, не прочь был прогулять занятия, сказавшись больным. Чтобы поощрить его, при дворе издавали рукописную газету, уверяя Павла, что она распространяется по всей России. 
Наибольших успехов цесаревич достиг в законе божьем. Его законоучитель, иеромонах Платон, заставлял Павла писать сочинения на заданные темы. Приходится только удивляться уму и осведомленности 10-летнего ребенка, написавшего, например: «Правда, что приступ к наукам несколько труден и неприманчив. Но терпение и прилежание, употребленное на преодоление первых трудностей, награждаются вскоре неизобразимым удовольствием и очевидною пользою. По собственному своему искусству сие я ведаю. Признаться должен, что при начале учений моих не без скуки мне было, но последуя доброхотным советам, преодолевал оную и вижу, что она ничто в рассуждении последующего за нею удовольствия».

Павлу исполнилось 14 лет, граф Никита Панин участник заговора 1762 (свержение Петра III) хлопотал о возвышении своего воспитанника, так как надеялся еще в 1762, что Екатерина II будет лишь регентшей при своем сыне. По программе Панина, Павла следовало уже обучать «прямой государственной науке» − политике. Преподавать ее пригласили сенатора Теплова, который нагонял на подростка ужасную скуку. Собственно, все обучение сводилось к разбору дел, принесенных из Сената. Как следствие, Павел увлекся со всем пылом военным делом, стремясь изучить его до мелочей, до тонкостей, чем очень огорчал и Порошина, и Панина. Последний пригласил своего брата, генерала П.И. Панина, преподавать наследнику военное искусство, и под его руководством Павел получил порядочную военную подготовку.

20 сентября 1772 г. Павлу  исполнилось 18 лет, он достиг  совершеннолетия. При достижении совершеннолетия, Павел остался все в той же роли наследника престола. Мать не допускала его до государственных дел. Отношения между матерью и сыном были холодно-официальными. Павел видел в матери прежде всего императрицу, входил к ней всегда церемонно, в сопровождении воспитателя. Екатерина была холодна с сыном, главным образом потому, что вокруг его имени группировалась оппозиция ее царствованию, да и утверждение, что престол по праву принадлежит Павлу, не лишено было оснований. Отчуждению между матерью и сыном способствовал и граф Панин, который внушал Павлу, что его мать незаконно занимает престол, который по праву должен принадлежать ему. Не способствовал сближению и тот факт, что Павел знал о печальной судьбе своего отца, и возлагал на свою мать вину за его смерть, в ночь переворота, 27 июня 1762 г., семилетний Павел под охраной отряда солдат переведен был вместе с Паниным в Зимний дворец и рано утром следующего дня в Казанском соборе принес присягу на верность новой императрице и вновь был объявлен наследником. События эти вызвали у него первое сильное потрясение, начались болезненные припадки. Врачи опасались даже за его жизнь. Только в конце жизни Павел узнал, что смерть Петра III была случайностью, а не злым умыслом Екатерины. Дипломатический корпус, да и некоторые русские сановники (прежде всего Н.И. Панин) ожидали, что цесаревич по крайней мере разделит с матерью «бремя власти». Но Екатерина II позволила сыну вступить лишь в обязанности генерал-адмирала русского флота и полковника кирасирского полка – в должности, пожалованные ему еще в 1762 году. Панин оставлен был при Павле обер-гофмейстером, то есть продолжал играть роль воспитателя. Великий князь отнесся к своим новым обязанностям с большим прилежанием. Он прекрасно знал положение дел во флоте. По источникам не видно, чтобы Павел тяготился своей незавидной участью. (Зато очень негодовал Панин. Он плетет сеть тонких интриг, направленных на возвышение воспитанника.) По договорам от 21 мая и 14 июля 1773 г. Павел отказался от герцогства Шлезвиг-Голштейн (наследства отца), сохранив за собой лишь титул и право награждать голштинским орденом св. Анны. 
В августе 1773 г. Панин вместе с доверенными секретарями Фонвизиным и Бакуниным составил план, по которому в руках Павла должно было сосредоточиться все управление государством, но Бакунин донес об этом фавориту Екатерины графу Г.Г. Орлову. Между императрицей и цесаревичем произошла бурная сцена, в ходе которой Павел подал матери списки участников интриги. Екатерина не глядя бросила их в огонь (фамилии уже были ей известны от Бакунина). Следствием этого объяснения явились робкие и не вполне успешные попытки Павла сблизиться с матерью.