Феномен сталинизма в отечественной историографии

Для литературы современного периода, по мнению А.Н. и Л.А. Мерцаловых, в целом характерно легковесное отношение к теории. Именно поэтому они предлагают в первую очередь «договориться о дефинициях»47. Авторы отмечают, что язык советского обществоведения никогда не был совершенным, а в годы перестройки он стал еще хуже. В качестве примера они приводят появление новообразований вроде «постсталинизма» и «неосталинизма» при отсутствии устоявшегося определения термина «сталинизм». Сам термин скрывается за сочетаниями «казарменный социализм», «тоталитарная система», «авторитарно-бюрократические методы». Д.А. Волкогонов также критикуется авторами не в последнюю очередь за неразработанность понятия «сталинизм».

В свою очередь, авторами предложено собственное понимание феномена. Ими он рассматривается как весьма объемное и многомерное явление, пронизывающее многие сферы действительности. Так, они полагают ошибочным ограничивать сталинизм определениями авторитарной власти, репрессиями, мировоззрением, ставить в один ряд культ личности, административно-командную систему и деформацию социализма. Это приводит к нарушению логики, когда целое - сталинизм - рассматривается наряду с его составными частями.

Авторы определяют феномен как политический режим, экономическую систему, идеологию, методологию48. Это некое «целое», включающее в себя авторитарную власть, репрессии, мировоззрение, культ личности, административно-командную систему, деформацию социализма. Главной его функцией, тем не менее, признана политика - режим личного неограниченного господства.

В рамках теории тоталитаризма, сталинизм сохраняет свою главную функцию – политическую. Он понимается как разновидность тоталитарного режима с определенными характеристиками, которые выводятся из доступного ученым источникового материала. При этом проводится историческая преемственность сталинизма от большевизма, а также введение феномена в целостный контекст мировой истории посредством выделения уже приведенных характеристик системы в 1930-1950-х гг.

Опираясь на характеристики сталинизма как тоталитарного режима, исследователи постсоветского периода сосредотачиваются на отдельных темах, смежных с теорией тоталитаризма, но призванных расширить положения теории в отношении феномена «сталинизма». К данным исследованиям, в частности, относятся работы, посвященные изучению партийной политики, деятельности верховных государственных органов и их глав.

Среди них стоит выделить прежде всего работы О.В. Хлевнюка, освещающие организационные стороны и функции органов государственной власти, конкретные механизмы принятия решений, соотношение властных органов с политическими возможностями конкретных лиц верховной власти49.

Сталинизм в исследовании Б.С. Илизарова связан непосредственно с личностью И.В. Сталина, это его личная философия, которой придаются определенные характеристики Во-первых, автор говорит о силе И.В. Сталина в его умении убеждать и показывать будущее. Во-вторых, историософия сталинизма создается из научной системы взглядов И.В. Сталина на исторический процесс и мешанины общечеловеческих представлений о прошлом и настоящем. Смысл сталинизма автор видит в воплощении идей «цезаре-папизма» - сосредоточение в одном человеке светской и духовной власти с целью построения социализма50.

Сталинизм показан как система взглядов отдельного человека на историю, благодаря масштабу личности этого человека и его исторической роли распространившуюся на историческое пространство определенного периода. Автором представлена законченная философская мысль о возможности исторического отображения образа, внутреннего мира человека определенной эпохи. Примером такого образа в данной работе является И.В. Сталин.

Схожих взглядов придерживается А.Л. Юрганов в монографии «Русское национальное государство: жизненный мир историков эпохи сталинизма»51. Исследуя сталинизм в определенной сфере – исторической науке 1930–1950-х гг., – автор определяет этот феномен как идеологическую систему, создателем и модератором которой выступал лично И.В. Сталин. А.Л. Юрганов называет отличительной чертой сталинизма его метафизическое содержание, которое никогда не позволяло обращавшимся к этой системе ученым-историкам узнать истину до конца, а только постоянно к ней приближаться[228]. Личность И.В. Сталина, таким образом, связывается с созданной им идеологией сталинизма и ее главными характеристиками – неопределенностью и непредсказуемостью.

Помимо исследований биографического характера и выполненных в рамках теории тоталитаризма, в период 1990-2000-х гг. стало активно развиваться направление социальной истории, которое поначалу было оценено отечественными учеными как «ревизионистское».

Исходя из всего вышесказанного можно сделать вывод: несмотря на то, что с середины 1990-х гг. тема «сталинизма» уходит на периферию историографии, особенно в сравнении с периодом перестройки52, концентрация ученых на разработке новых источников и направлений изучения свидетельствует о начале профессионализации проблемы  в профессиональном историческом пространстве. Пройдя пик общественной актуальности, тема перешла в научную сферу изучения, а предыдущие периоды ее разработки помогли выявить круг проблем и задач.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

 

Говоря о пути, который прошла тема феномена «сталинизма» с момента возникновения термина, можно заметить ряд параллелей, которые, осознанно или неосознанно, повторялись на разных этапах изучения.

Так, из идей, высказанных Л.Д. Троцким, в 1980-е гг. активно разрабатывалась проблема размежевания сталинизма с большевизмом, а в 1990-2000-е гг. перешло внимание, уделявшееся бюрократической стороне феномена, и понимание сталинизма применительно к его отношениям с государством. Кроме того, до сих пор в литературе можно встретить характеристику феномена как «термидора», разрушившего советское общество53. Л.Д. Троцкий же определил сталинизм как «тоталитарную систему» - определение, наиболее часто употребляемое применительно к данному феномену. Таким образом, идеи, истоки которых находятся в речи Л.Д. Троцкого, были восприняты как сторонниками, так и противниками сталинизма и продолжают циркулировать в современном историографическом пространстве.

Также транслируется мысль, предложенная Н.С. Хрущевым во время подготовки доклада к ХХ съезду, о разделении репрессивной политики на «полезную» (в период Гражданской войны) и «отрицательную» (в период сталинских репрессий). Сегодня эта идея поддерживается некоторыми исследователями, изучающими истоки сталинизма: сталинский террор, по их мнению, нельзя объяснить прагматикой решения революционных задач, так как он проводился в мирное время в отличие от красного террора.

Несмотря на значительную дифференциацию темы и внимание исследователей к отдельным аспектам истории периода 1930-1950-х гг., перспективой изучения многим видится совмещение или  учет других направлений в исследовании, не замыкание на собственной тематике, а попытка ввести свое исследование в контекст других. Например, предлагается анализировать и политическую, и социальную природу сталинизма, так как в рамках подхода совмещения возможна выработка сколько-нибудь целостного и определенного понимания феномена «сталинизма». Помимо этого, историографы предлагают компаративный анализ, позволяющий освоить западные исследования по теме сталинизма54.

Обратим внимание и на эмоциональность, которая является наиболее яркой характеристикой феномена на всем протяжении его изучения. Предлагавшиеся и предлагаемые варианты ответов на вопрос об определении и историческом значении феномена «сталинизм» неизменно несут на себе отпечаток ценностных ориентаций, места и времени, в которых живет исследователь.

Для российской историографии по-прежнему не решена проблема «объективного» отношения к проблеме сталинизма

Таким образом, в отечественной историографии еще не сложилось единого мнения об эпохе сталинизма. Это обусловлено не только политической конъюнктурой и закрытостью источников, но и спецификой самой темы, прежде всего ее неизменной социально-общественной актуальностью, которая предполагает яркую эмоциональную составляющую. Под ее влиянием находится большинство российских исследователей, занимающихся изучением периода 1930-1950-х гг.

Заключая историографический анализ феномена «сталинизма», можно сделать вывод о том, что она развивалась преимущественно поступательно: темы, научная разработка которых началась в период перестройки, продолжали активно изучаться в последующий период. При этом исследователями была значительно расширена источниковая база, а также заимствованы некоторые теоретические и методологические положения из западного опыта изучения феномена.

Термин «сталинизм» в современном историографическом пространстве служит определенным маркером, опознавательным знаком явления на исторической карте, но само явление не имеет четкого определения. Его уникальный характер как исторического феномена не постулируется, для подавляющего большинства ученых, использующих его, это скорее определение некого периода в истории страны, которому они придают определенные характеристики, основываясь на собственных взглядах.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Библиографический список

Источники

1. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка [Текст] / С.И. Ожегов. - М., 1999,  с.

2. Троцкий, Л.Д. Сталинизм и большевизм [Текст] / Л.Д. Троцкий // Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев). № 58-59.

3. Лобанов, М.П. Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи [Текст]  /  М.П. Лобанов. -  М. : Алгоритм, 2008,  672 с.

4. XX Съезд [Электронный ресурс] : Информ.- образоват. проект. - М., 2003 - . - Режим доступа : http://zhurnal.mipt.rssi.ru. 

5. Андреева, Н. Не могу поступаться принципами [Текст] / Н. Андреева // Советская Россия. 1988. 13 марта.

6. Принципы перестройки: революционность мышления и действий [Текст]  // Правда. 1988. 5 апр.

Литература

1. Афанасьев, Ю.Н. Феномен советской историографии [Текст]  / Ю.Н. Афанасьев // ОИ. 1996. № 5. С. 146 – 168.

2. Барсуков, Н.А. О переломных рубежах, основных периодах и этапах истории КПСС [Текст] /  Н.А. Барсуков // ВИ КПСС. 1987. № 6. С. 17-21.

3. Бордюгов, Г., Козлов, В. Время трудных вопросов: история 20-30-х гг. и современная общественная мысль [Текст] / Г. Бордюков, В. Козлов. // Вождь, хозяин, диктатор. Сб. статей. М.: Патриот, 1990. С. 23-60

5.Гордон, Л., Клопов, Э.  Сталинизм и постсталинизм: необходимость преодоления [Текст] /  Л. Гордон, Э. Клопов // Осмыслить культ Сталина. С. 460–496.

6.Данилов, В.П. К истории становления сталинизма [Текст]  / В.П. Данилов. //  Куда идет Россия?

7. Илизаров, Б.С. Тайная жизнь Сталина: по материалам его библиотеки и архива. [Текст]  М., 2003.

8. Козлов, В.А. Историк и перестройка [Текст]  // ВИ КПСС. 1987. № 5

9. Кип, Дж., Литвин ,А. Эпоха Иосифа Сталина в России: современная историография. [Текст]  М., 2009. С. 207–208.

10. Маслов Н.Н. «Краткий курс» – энциклопедия культа личности Сталина [Текст]  // ВИ КПСС. 1988. № 11. С. 51–67.

11. Логунов, А.П. Отечественная историографическая культура [Текст]  С. 7–59.

12. Лукьянов, Д. В. Историографическая феноменология. С. 130–161.

13. Маньковская, И.Л., Шарапов, Ю.П. Культ личности и историко-партийная наука [Текст]  // № 5. С. 57–71 

14. Мерцалов, А.Н. Сталинизм и освещение прошлого [Текст]  // История и сталинизм. С. 382–447.

14. Мерцалов, А.Н., Мерцалова, Л.А. Сталинизм и война. [Текст]  М., 1994

15. Орешин, Б., Рубцов А. Сталинизм: идеология и сознание. [Текст]  С. 497-524

16. Оскоцкий, В.Д. Стереотипы старого мышления [Текст]  // ВИ. 1988. № 6. С. 41–44.

17. Сидорова, Л.А. Оттепель в исторической науке. [Текст]  М., 1997

18. Фурман, Д. Сталин и мы с религиоведческой точки зрения [Текст]  // Осмыслить культ Сталина. М., 1989. С. 402–426.

19. Хлевнюк, О.В. 1937-й: Сталин, НКВД и советское общество. [Текст]  М., 1992. С. 272–290

20. Юрганов, А.Л. Русское национальное государство: жизненный мир историков эпохи сталинизма. [Текст]  М., 2011. С.672.

 

1 Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка. М., 1999. С. 850.

 

 

 

2 Троцкий Л.Д. Сталинизм и большевизм // Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев). № 58–59

3 Там же.

4 Там же

5 Троцкий Л.Д. Сталинизм и большевизм // Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев). № 58–59

6 Там же.

7 Там же.

8 Лобанов М.П. Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи. М., 2008. С. 345

9 Маслов Н.Н. «Краткий курс» – энциклопедия культа личности Сталина // ВИ КПСС. 1988. № 11. С. 51–67;Маньковская И.Л., Шарапов Ю.П. Культ личности и историко-партийная наука // Там же. № 5. С. 57–71; Мерцалов А.Н. Сталинизм и освещение прошлого // История и сталинизм. С. 382–447.

10 Маслов Н.Н. «Краткий курс»... С. 51–67

11 Мерцалов А.Н. Сталинизм и освещение прошлого // История и сталинизм. С. 382–447

12 Сидорова Л.А. Оттепель в исторической науке. М., 1997. С. 3–12

13 Афанасьев Ю.Н. Феномен советской историографии // ОИ. 1996. № 5 . С. 146–168.

14 XX Съезд: электронный ресурс: Информ.-образоват. проект. М., 2003

15 Фурман Д. Сталин и мы с религиоведческой точки зрения // Осмыслить культ Сталина. М., 1989. С. 402–426.

16 Там же.

17 Орешин Б., Рубцов А. Сталинизм: идеология и сознание. С. 497-524.

18 Там же.

19 Сидорова Л.А. Оттепель в исторической науке. М., 1997. С. 52–108.

20 Там же.

21 Козлов В.А. Историк и перестройка // ВИ КПСС. 1987. № 5 С. 110–123.

22 Логунов А.П. Отечественная историографическая культура. С. 7–59.

23 Лукьянов Д. В. Историографическая феноменология. С. 130–161.

24 Там же.

25 Барсуков Н.А. О переломных рубежах, основных периодах и этапах истории КПСС // ВИ КПСС. 1987. № 6. С. 17–21.