Франция и судетский кризис

В правительственных  сферах началось составление различных  меморандумов (меморандумы Э. Галифакса  от 18 и 21 марта, заключение комитета начальников  штабов «Военные аспекты германской агрессии против Чехословакии»), которые  были обсуждены на заседании кабинета министров 22 марта 1938 г. Обсуждение вылилось в разработку аргументации в пользу политики «умиротворения»: вопреки фактам утверждалось, будто Великобритания и ее союзники не смогут воспрепятствовать Германии, если та захочет захватить Чехословакию; у Великобритании нет обязательств по отношению к Чехословакии, выходящих за рамки Устава Лиги Наций, и никаких гарантий ей Англия дать не может; необходимо добиваться, чтобы чехословацкое правительство само пришло к соглашению с судетскими немцами и с Германией; следует обеспечить французскую поддержку английского политического курса в отношении Чехословакии{381}. Все эти выводы опирались на антисоветские установки и строились на исключении любого советского участия в развитии событий.

24 марта Н. Чемберлен выступил в парламенте с официальным разъяснением позиции Великобритании в «чехословацком вопросе». Он повторил тезис об отсутствии у Великобритании каких-либо обязательств по отношению к Чехословакии и нежелании предоставлять ей гарантии. Одновременно высказывались советы, чтобы чехословацкое правительство само договорилось с генлейновцами и удовлетворило их требования «в рамках конституции»{382}. Было очевидно, что Великобритания готова принести Чехословакию в жертву в интересах соглашения с Германией.

В начале апреля 1938 г. в британском Форин офисе были обобщены сообщения английских дипломатов (в первую очередь — посла в Берлине [118] Н. Гендерсона) и составлен так называемый «меморандум Хэдоу», развивавший идею федерализации Чехословакии по швейцарскому образцу{383}. Одновременно британская дипломатия выдвинула идею «нейтрализации» Чехословакии {384}, что на практике означало отказ от всех чехословацких внешнеполитических обязательств, в первую очередь уничтожение франко-чехословацко-советской системы союзов со всеми вытекающими отсюда последствиями для независимости страны. Параллельно по дипломатическим каналам Чехословакии давались настоятельные советы удовлетворить пожелания судетских немцев и прийти к соглашению с Германией. Все это было прямым вмешательством во внутренние дела суверенного государства, подрывом его самостоятельности и независимости.

В реализации задуманных планов британские «умиротворители» должны были решить деликатную задачу: как добиться такой  позиции Франции, которая вела бы к принятию их точки зрения и отказу не только от франко-советского, но и от франко-чехословацкого договора о взаимной помощи. В этом плане привлекала к себе внимание развернувшаяся во французской прессе полемика о международных обязательствах страны. Тон задала близкая к французскому МИДу газета «Тан». 12 апреля 1938 г. там была опубликована статья специалиста по международному праву проф. Ж. Бартелеми, который утверждал, что после отказа Германии от Локарнских соглашений и ремилитаризации Рейнской зоны в марте 1936 г. франко-чехословацкий договор утратил свою действенность, поскольку исчезла основа, на которую он опирался. «Разве есть необходимость в том, — говорилось в статье, — чтобы пожертвовать тремя миллионами французов, всей молодежью наших университетов, школ, заводов и страны в целом ради сохранения трех миллионов чешских немцев под господством Чехословакии?».

Уход в отставку в начале апреля второго правительства Л. Блюма  означал окончательный отход от политики Народного фронта, конец пребывания у власти блока левых партий. Образованное 12 апреля 1938 г. новое правительство Э. Даладье опиралось на правоцентристские силы и крупную французскую буржуазию. Министерство иностранных дел возглавил Ж. Боннэ, отрицательно относившийся к идеям коллективной безопасности, но зато разделявший концепции сотрудничества империалистических держав в духе «пакта четырех». Оборотной стороной таких взглядов были антисоветские настроения. Поэтому содержавшаяся в правительственном заявлении Даладье фраза о соблюдении Францией ее международных обязательств не звучала убедительно ни для английской, ни для германской дипломатии, располагавших достоверными известиями о подлинных настроениях французских государственных деятелей и дипломатов, об их желании дистанцироваться от советско-французского договора и о взглядах на позицию Чехословакии как «безнадежную».

Все указанные выше особенности  британского политического курса  и французской позиции проявились на совещании премьер-министров, министров иностранных дел и других руководящих деятелей двух стран, состоявшемся 28–29 апреля 1938 г. в Лондоне. В ходе этих переговоров была выработана совместная линия западных держав по отношению к Чехословакии и другим процессам, развивавшимся в Европе в то время, а также к их будущим отношениям с Германией{387}. Инициативу при обсуждении всех этих вопросов держала английская сторона, которая развила систему аргументов в духе политики «умиротворения». Сгущая краски, британские государственные деятели рисовали мрачную картину военной неподготовленности западных стран, ставили под сомнение военные возможности СССР и делали выводы о чрезвычайно слабых позициях Чехословакии. Если Германия решится захватить ее, считали они, западные державы не в силах будут воспрепятствовать таким планам. А если в этой связи вспыхнет война, то даже в случае ее победоносного завершения западные державы не смогут после нее восстановить Чехословакию в ее нынешних границах («на прежней основе»). Они призывали смотреть на «чехословацкую проблему» с позиций «полного реализма» и побуждали чехословацкое правительство решить вопрос о положении немецкого национального меньшинства путем переговоров с генлейновской партией.

Но наибольшее беспокойство у него вызывали конечные германские цели. По мнению Даладье, Германия на деле стремилась к полному разрушению равновесия сил в Европе. «У Наполеона были гораздо меньшие амбиции, чем нынешние цели германского рейха», — заявил он, не без оснований полагая, что в случае такого изменения в соотношении сил Германия может повернуть и против западных держав. Поэтому Даладье не был убежден в правильности британских военных выкладок, в которых чехословацкая армия сбрасывалась со счетов, а военные возможности СССР подвергались сомнению. Напротив, он считал, что следует защищать чехословацкую независимость против германской угрозы, привлекая к этому Югославию, Румынию и Польшу. В противном случае вслед за Чехословакией придет очередь Румынии, что вызовет опасность всеобщего военного конфликта.

В целом рассуждения французских  политиков казались здравыми. Однако ход переговоров показал, что  эти рассуждения не были их убеждениями, и они за два дня сдали одну позицию за другой, перейдя на английские точки зрения по всем вопросам. В  конечном счете Даладье признал, что расхождения между двумя правительствами заключаются не во взглядах, а в понимании, какими средствами можно достичь общих целей. Приведенные же выше рассуждения оказались на поверку словесной шелухой, которой прикрывались для оправдания предательства своего союзника, чтобы придать этому предательству видимость неизбежного отступления ввиду неготовности Великобритании к крупному военному конфликту с Германией. В итоге переговоров стороны пришли к выводу о необходимости произвести совместный демарш в Праге, чтобы побудить чехословацкое правительство удовлетворить пожелания судетских немцев (т. е. принять составленную в Берлине карловарскую программу). Фактически это было требованием переустройства чехословацкого государства на федеративных началах. Была достигнута договоренность, что британская дипломатия от [121] имени двух держав возьмет на себя посреднические функции в отношениях между Берлином и Прагой для решения «чехословацкого вопроса». Наконец, в Лондоне было принято принципиальное решение положить конец любому сотрудничеству с СССР{388}, т. е. фактически полностью изолировать его на международной арене.

Следствием лондонского совещания  стал нажим Великобритании и Франции  на Чехословакию. После ряда промежуточных  шагов представители западных держав передали 7 мая 1938 г. официальные ноты чехословацкому правительству с требованием новых уступок Генлейну. В противном случае, как угрожалось в нотах, Великобритания и Франция не возьмут на себя никаких гарантий против нападения Германии{389}. Именно этот демарш западных держав привел к интернационализации искусственно созданного нацистами «чехословацкого вопроса» и положил начало так называемому «чехословацкому кризису», придав ему характер международного конфликта.

Кризис привел к заметному усилению влияния британских концепций «умиротворения»  на французский внешнеполитический курс. Хотя французское правительство  под угрозой потери лица и международного престижа и вынуждено было заявить, что в случае неспровоцированного германского нападения на Чехословакию оно выполнит свои союзные обязательства{398}, за этими словами не стояла готовность осуществить их. Более того, французское правительство сразу же дало отбой и отвергло саму мысль о возможности обсудить с СССР вероятные меры по оказанию помощи Чехословакии из опасения, будто франко-советско-чехословацкие переговоры «могли бы быть истолкованы как некий заговор против Германии»{399}. Напротив, оно пошло на поводу у британских «умиротворителей», связав себя обязательством не предпринимать без консультаций с Великобританией никаких мер, которые могли бы обострить ситуацию (например, частичная и всеобщая мобилизация){400}. В результате в области внешней политики Франция стала утрачивать самостоятельность, присущую великой державе.