Церковная реформа Петра Первого. Церковь и образование в XVIII в

   При всей радикальности произведенной  реформы, декларирующие ее документы полны дискурсивных маневров, с помощью которых новый порядок дисассоциируется с чужеземными образцами и сближается с православной традицией. Дискурсивные маневры сопровождают и само издание Духовного Регламента. Их целью было превратить видимость преемственности в подобие канонического порядка, сохраняющего потенциал реального возрождения канонической церковной традиции.

   Переименование  сразу же выделило Синод из ряда гражданских петровских коллегий и  - благодаря эпитету Правительствующий  – поставило его как бы на один уровень с Правительствующим  сенатом. К тому же синод отсылал  к греческой традиции и звучал духовно.

   Феофаном  Прокоповичем был подготовлен проект послания Синода восточным патриархам, который преследовал цель убедить  блюстителей восточного православия  о том, что порядок для русской  церкви «превеликое благо». Проект апеллировал к особенностям русской  церкви, таким как обширность территории и малочисленность епископских  кафедр.

   Петр  от проекта Феофана отказался  и предпочел обратиться к константинопольскому патриарху Иеремии. Это говорит  о  том, что Петра не интересовали сближения с прошлым, создававшие  для его церковных реформ хотя бы частичные прецеденты. Полноценного прецедента он найти не мог, но у  него была база, а именно церковное  переустройство после Большого Московского  собора 1666-1667, когда Алексей Михайлович взял церковное управление в свои руки и позиционировал себя как верховного блюстителя православия. Тем самым, Петр довершил, что начал его отец. Духовенство должно было осознать, что это и есть окончательное  урегулирование всех тех противостояний, которые сотрясали церковную  жизнь до реформы. Петр ликвидировал Монастырский приказ и отдал церковные  имения и судопроизводство по делам  подведомственного духовенству  населения в управление Синода. Это  урегулирование должно было служить  духовенству напоминанием, что при  его полной лояльности царской власти оно может пользоваться покровительством государства.

   Таким образом, радикальность петровских инноваций состояла в том, что  в новом распределении власти духовному начальству была отведена сугубо подчиненная роль, оно стало  частью государственной администрации. В силу этого религиозное дисциплинирование слилось с государственным дисциплинированием, или, иными словами, стало лишь религиозным аспектом общего государственного принуждения. Христианское благочестие превратилось в элемент гражданской благонадежности; оно сделалось не столько проявлением индивидуальной веры, сколько исполнением требований, предъявляемых к верноподданному императора.