Эпоха дворцовых переворотов

Претендентом на руку Анны Иоанновны, вернее на герцогскую корону, оказался Мориц Саксонский. Внебрачный сын польского короля      Августа II, он служил тем, кто ему платил – французам, полякам, австрийцам. Талантливый полководец и государственный деятель, Мориц был одновременно далеким угодником и авантюристом. Его неотразимая внешность и молва о невероятных похождениях произвели на Анну впечатление, да и сам он явно желал стать герцогом Курляндским. Однако в судьбу Анны вмешались политические интересы.

В это время Российский двор был  озабочен поисками достойной кандидатуры  в мужья для Елизаветы Петровны – дочери Петра I. Морицу Саксонскому отправили ее портрет. Тем самым дали ему понять, что у него в будущем есть возможность получить императорскую корону. Он сразу охладел к Анне Иоанновне и стал проявлять глубокий интерес к Елизавете.

Напрасно влюбленная Анна посылала записки Морицу, писала слезные письма в Петербург, прося разрешить ей поскорее выйти замуж за милого ей сердцу избранника. На все свои просьбы она получала решительный отказ. Анна еще не знала, что Екатерина I, вступившая на престол после смерти Петра I, решила утвердить Курляндское герцогство за А. Д. Меньшиковым.

Морицу было объявлено, что русские принцессы не выходят замуж «лиц» сомнительного происхождения, и отказано в женитьбе как на Елизавете Петровне, так и на Анне Иоанновне.

В Метаву из Петербурга прибыло посольство во главе с Меньшиковым. Русские дипломаты так и не сумели убедить курляндское дворянство отдать герцогскую корону светлейшему князю. Вскоре дело о курляндской короне совсем закрыли. Об Анне, ее судьбе и нравах никто не задумывался.

В Метаве Анна прожила 19 лет. Она приспособилась к порядкам и этикеты, установленным во времена прежних герцогов Курляндских. Чтобы содержать свой маленький двор и платить прислуге, ей приходилось выпрашивать деньги у живших в России родственников, вникать во все тонкости домоправления и экономии, хорошо знать счет деньгам. Благодаря этому она стала женщиной деловитой и энергичной.

В 1727 г. во время охоты и прогулок ее все чаще стал сопровождать высокий, красивый, ловкий кавалер – курляндский  дворянин Эрнест Иоганн Биро. В этом страшном охотнике, любителе лошадей, собак и ружейной стрельбы Анна нашла преданного друга, пекущегося о ее интересах, а возможно, и свое личное счастье.

4.2. Анна Иоанновна и «верховники».

Шли годы, и в России все реже вспоминали об Анне. На российский престол  вступил внук Петра I - Петр II. Едва ли  Анна могла предложить, что юный император, приходившийся ей двоюродным племянником, вскоре внезапно скончался. Государя не стало во втором часу ночи 19 января 1730 г., а уже утром собрался Верховный тайный совет. Очевидец тех  событий, видный церковный деятель  Феофан Прокопович, писал, что среди  членов совета «долго разглагольства было о наследнике государя с немалым разногласием».

И было от чего возникнуть «разногласию»: претендентов на престол оказалось  сразу четверо. Князь А. Г. Долгоруков, «невесты новопреставившегося государя родитель, дочери своей скипетра домогался». Он  уверял присутствовавших, что имеется завещание Петра II, в котором он передавал престол своей невесте Екатерине Алексеевне Долгоруковой.

Однако члены совета заподозрили  неправду и стали высказываться  в пользу других претендентов. Прежде всего вспомнили о царице Евдокии Федоровне Лопухиной, первой жене Петра I, насильно заточенной им в монастырь и недавно освобожденной своим внуком Петром II. Предлагали и Елизавету Петровну, младшую дочь Петра I от его второй жены, Екатерины Алексеевны. Еще одним претендентом был внук Петра I, сын его старшей дочери Анны Петровны, герцогини Голштинской. Но и этих кандидатов на престол отвергли. Тогда – то и вспомнили о дочери царя Ивана, соправителя Петра I. Феофан Прокопович так описывал происходящее: «А когда произнеслось имя Анны… Тотчас вместе явилось согласие…» кандидатура Анны устраивала всех прежде всего потому, что отсутствие Анны в России просто забыли: в Москву она наезжала довольно редко. Все это позволяло надеяться, что императрица будет послушной игрушкой в руках тех, кто посадил ее на трон. У Анны явно не хватит не ума, не сил поступать по-своему. Так полагали члены Верховного тайного совета.

Избрать Анну решили на определенных условиях – «кандициях», который она подпишет, если согласится стать российской императрицей. Уже первый пункт условий был обидным для Анны Иоанновны. Ей предписывалось содействовать распространению православия. Анна, с малолетства воспитанная в традициях Русской Православной церкви, живя в Курляндии, не принуждала окружающих менять веру, рассудив, что это забота лиц духовного звания.

Во втором пункте «кондиции» содержалось  не менее дерзкое требование: не вступать в супружество и не назначать  себе наследников без согласия Верховного тайного совета.

Главное же  в «кондициях» сводилось  к следующему: признать право Верховного тайного совета в количестве 8-ми членов объявлять войну, заключать  мир, вводить новые налоги, назначать  военное руководство, наказывать или  награждать представителей всех сословий, утверждать бюджет государства, в том  числе выделять суммы на личные нужды  императрицы.

Пока верховники совещались, составляли «кондиции» и сочиняли послание герцогине Курляндской, дворяне, съехавшиеся в Москву на так и не состоявшуюся свадьбу Петра II, бурно обсуждали создавшееся положение. Они понимали, что затевается, и рассуждали так: верховники намерены ограничить власть императрицы, а потом рано или поздно захват в свои руки борозды правления. Тогда вместо одного Россия получит столько правителей, сколько в Совете членов, прочие подданные превратятся в рабов. Совет будет издавать законы, какие ему угодно, и в стране установится или тирания, или полная анархия. Уж лучше пусть царствует единовластный государь, как прежде.

Между тем к Анну Иоанновне в Метаву выехало посольство Верховного Тайного совета, которое возглавлял князь В. Л. Долгоруков. Послам вменялось в обязанность внушить герцогине Курляндской, что в «кондициях» изложена воля всего русского дворянства. Им следовало также не допускать к Анне Иоанновне визитеров из России. И все же оппозиционеры сумели уведомить Анну, что «кондиции» - не более чем «затейка верховных господ», членов Тайного совета, который хотят ограничить ее власть не посоветовавшись ни со светскими, ни с духовными членами.

Теперь Анна знала, что у всесильного  Совета есть оппозиция. Следовательно, подписав «кондиции» и став императрицей, она впоследствии могла рассчитывать избавиться от опеки верховников и добиться всей полноты власти.

Ответ Анны на послание верховников был написан в таких выражениях, будто бы она сама, принимая императорскую корону, ставит себе условие, ограничивающее ее же власть. Этот документ был зачитан публично и поверг оппозиционеров в уныние. Феофан Прокопович писал, что они стояли «опустив уши, как бедные ослики». Дворянство не годовало, полагая, что теперь вся власть будет в руках верховников, а императрица даже табакерки не сможет взять без их позволения.

В 1730 г. Анна Иоанновна в сопровождении Долгорукова приехала в село Всесвятское, где остановилась в ожидании, пока будет подготовлен ее торжественный въезд в Москву для свершения церемонии коронации. Сюда же прибыл почетный эскорт – батальон Преображенского полка и эскадрон кавалергардов. Анна вышла им на встречу с приветствием, хвалила за усердие и верность. По заведенной традиции будущая императрица объявила себя полковником Преображенского полка и капитаном раты кавалергардов, что было нарушением «кондиции». Но верховники на это смотрели сквозь пальцы. Когда же во Всевятское пожаловали и другие члены Верховного Тайного совета, Анна встретила министров с подчеркнутой холодностью, дав почувствовать им, что не боится их и не собирается заискивать пе6ред ними.

К приезду будущей императрицы  в Москве уже знали о том, как  обошлись с ней верховники, замыслившие прибрать к рукам власть. Гвардия заволновалась. Военные составили петицию (прошение) с нежайшей просьбой к Анне принять на себя всю полноту власти. Под ней подписались 260 человек.

25 февраля во дворец, где заседали верховники явилась депутация дворян из 150 человек. Выступая от имени дворянского сословия, с мнением которого не посчитались, они потребовали, чтобы их выслушала сама императрица. Совет, обладавший властью и силой уничтожить оппозицию, решил – таки допустить депутатов к Анне. Они передали ей прошение о созыве дворянского собрания, на котором были бы сообща выработаны основы правления.

На аудиенции присутствовал  князь Долгоруков. Он  грозно спросил  возглавлявшего депутацию А. Н. Черкасского: «Кто вас в законодатели произвел?». Тот ответил: «Вы сами, заставив императрицу поверить, что пункты – общее наше дело, тогда как мы не имели к ним никакого отношения». Роковые слова были произнесены, это поняли все – и Анна, и члены Верховного тайного совета. Вельможи засуетились, объявили, что аудиенция окончена, прошение принято и его рассмотрят в свое время. Неожиданно вмешалась сестра Анны Екатерина Мекленбургская. Оценив ситуацию, она протянула Анне перо со словами: «Нечего тут думать, извольте, государыня, подписать, а там видно будет». Анна начертала на листе с петицией дворян: «Учинить по сему». Затем она заявила, что представление дворянского собрания о будущем правлении желает получить сегодня, а потому совещанию надлежит быть теперь же, в соседнем зале. А чтобы его не потревожили, на часах у дверей выставить дворцовую стражу с приказом всех впускать, но никого не выпускать.

На совещании много спорили  и шумели, как лучше устроить государственное  управление России. Каждый имел особое мнение,  никто никого не слушал, а из-за дверей доносились угрожающие возгласы охраны: «Мы не позволим, чтобы  диктовали законы нашей государыне! Смерть крамольникам! Да здравствует  самодержавная царица!  На куски  разорвем тех, кто против государыни!»  эти грозные крики долетали и  до членов Верховного Тайного совета. И те и другие были напуганы. В  итоге собрание составило документ, в котором говорилось о милостивом изволении быть Анне неограниченной самодержицей. Изменения и новшества  касались лишь деталей: предлагалось заменить Верховный тайный совет Правительствующим  сенатом, как при Петре I; утвердить  право дворянства избирать членов сената, а также  президентов коллегий и губернаторов. Члены Верховного тайного совета получили предложение  дворянского собрания и должны были их утвердить. Это означало ликвидацию совета, конец надеждам и замыслам верховников, лишение их власти и привилегий. Императрица велела принести «кондиции» и собственное письмо согласием их выполнять. Взяв в руки документы, она стала не спеша рвать их. Со своими недругами и всеми, кто им помогал и сочувствовал, она расправится позже: одних подвергнет опале и ссылке, других заточит в тюрьму, третьих отправит на плаху.

4.3. Императрица Российская.

До того времени на российском престоле бывали правительницы и даже одна императрица – Екатерина I. Они  пользовались своей властью с  патриархальной простотой и жестокостью, считая себя хозяйками большой вотчины  – России. Анна была человеком, в  характере которого волею судеб  и обстоятельств причудливо  переплелись традиции старомосковского самодержавия и европейские идеи об абсолютной власти монарха, олицетворявшего божественное начало в земной жизни людей. Вот почему с первых же дней правления она обращала особое внимание на строжайшее соблюдение придворного этикета. Чопорный, до мельчайших  подробностей разработанный дворцовый церемониал должен был превратить самое ничтожное действие в акт государственной важности. Абсолютный характер  власти государыни подчеркивался пышностью и великолепием царского обихода. Это появлялось в одеждах,  празднествах, дворцовых постройках.

Императрице была присуща точность в оценках окружающих ее людей. Так, вполне доверяя главе правительства  – первому кабинет-министру, сенатору и генерал-адмиралу А. И. Остерману, она вместе с сем справедливо считала его человеком «лукавым, не терпящим никого около себя». Она не любила печальных историй и, случалось, горько плакала, подписывая смертные приговоры, хотя отнюдь не страдала слабонервностью и сентиментальностью. Современница императрицы, близко знавшая государыню, писала: «Ее сердце одарено такими хорошими качествами, каких мне не удавалось видеть у кого бы то ни было, и это – принимая во внимание власть, которая ей принадлежит…».

4.4. Бироновщина.

Вступив на престол Анна Иоанновна обнаружила, что государство далеко не процветает. Петровские преобразования, разрушив традиционный уклад жизни, зачахли от небрежения преемников царственного реформатора. К середине XVIII в.  российская экономика переживала упадок, что привело к падению международного престижа страны. Россию того времени можно сравнить с неким бесформенным сооружением, оставшимся после чудесного фейерверка. От многих огненных затей Петровской эпохи не осталось почти ничего.

Первым лицом в России, который  держал в своих руках все нити государственной жизни, был фаворит  Анны Бирон. Сама императрица мало  вникала в дела. Ее больше занимали и веселили всякого рода маскарады  и забавы, на которые уходили огромные суммы денег.

4.5. Конец самого мрачного периода  в России.

С момента вступления Анны Иоанновны на престол ее беспокоил вопрос о престолонаследии. Незадолго до кончины она объявила наследником престола младенца Иоанна Антоновича – сына своей племянницы Анны Леопольдовны и принца Антона Ульриха Брауншвейг – Бевернского (ребенок родился 12 августа 1740 г.). вскоре после этого она почувствовала себя дурно. Лечивший ее врач объявил, что положение императрицы безнадежно. Анна позвала к себе Бирона и,  показав ему документ, по которому он становился регентом при  младенце - императоре,  сказала, что, по ее мнению, это его смертный приговор. Утром 17 октября императрица велела позвать духовенство и попросила читать отходную. «Простите все», - сказала она и опустила дух.

Анна Иоанновна придала своему двору пышность, построила императорский дворец, пополнила гвардию Измайловским и Конногвардейским полками, значительно увеличила артиллерию, содержала в изрядном состоянии войско.  Умирая, она оставила в государственной казне 2 млн. рублей наличными.

Большинство историков XIX и XX в. в.  представляли десятилетие правления  Анны Иоанновны как самый мрачный период в истории России. Им не нравилось все : она сама, ее  приход к власти, нравы и обычаи двора, внешняя и внутренняя политика. Между тем современник Анны Иоанновны историк М. М. Щербатов писал о ней: «Ограниченный ум, никакого образования, но ясность во взглядах и верность в суждениях; постоянное искание правды; никакой любви к похвале, никакого высшего честолюбия, поэтому никаких стремлений делать великое, создавать, устанавливать новые законы; но известный методический ум, большая любовь к порядку, постоянная забота никогда ничего не делать поспешно и не посоветовавшись со знающими людьми,  принимать всегда разумные и мотивированные решения; достаточная для женщины деловитость, довольно сильная любовь к представительству, но без преувеличения».