Jфициальное и неофициальное искусство

Принадлежность к  официальному или неофициальному еще не делала художника автоматически талантливым или бездарным. Так, в официальном искусстве было много орденоносцев и ленинско-сталинских лауреатов, о работах которых мы уже забыли и которые не оставили никакого следа в искусстве. Но были и такие выдающиеся художники, как Дейнека, творчество которого безусловно выходит за рамки формального деления художников по вторичным социальным и идеологическим признакам. Это также относится и к неофициальным художникам, среди которых есть художники мирового уровня с ярко выраженной индивидуальностью и художники второго и третьего ряда.

Теперь деление на официальных и неофициальных  ушло в прошлое, но осталась вечная проблема конфликта, драмы, которая  коренится в том, что большой  художник предчувствует и делает видимым то, что еще закрыто  для других, давая ему форму. И это часто вызывает неприятие и даже агрессию массового сознания. В каждом обществе это носит свою специфику и зависит от экспертов, которые тоже люди, которые доминируют в формировании художественной жизни и управляют художественным процессом. Это сказывается и на выставочной деятельности, и на формировании музейных коллекций. И только выдающиеся коллекционеры, такие как Сергей Иванович Щукин и Георгий Дионисович Костаки, могли пойти наперекор официальной рутине, прорывали этот заколдованный круг и собирали, а часто и спасали произведения художников-изгоев, которые на самом деле были пророками, опережающими свое время.

В условиях советского тоталитаризма  управление искусством носило директивный  характер, в результате чего появилось  официальное искусство соцреализма  и, как его оппозиция, в пятидесятые  — шестидесятые годы — неофициальное  искусство. Вот классическая советская  реакция на эту ситуацию в докладе  председателя Идеологической комиссии ЦК КПСС Ильичёва на заседании Идеологической комиссии после разгрома выставки в  Манеже в 1962 году: «Когда были опубликованы замечания Н. С. Хрущева в адрес  абстракционистов, советская общественность восприняла их как важный шаг в  борьбе партии за культуру коммунизма, как начало нового этапа в улучшении  партийного руководства развитием  художественного творчества. Говорят, что некоторые товарищи резюмировали партийную критику по известной  аналогии словами: “Есть такая партия!”». И далее: «У нас есть отдельные  искусствоведы, готовые утверждать, будто главная беда нашего искусства  — недостаточное распространение  абстракционизма, который в состоянии, по их мнению, вдохнуть какую-то новую  жизнь в социалистическое искусство. Между тем, и тут весь комизм положения, даже на Западе угар абстракционизма  уже проходит, выставки абстракционистов проваливаются, их картины высмеиваются. И поделом, люди начинают мало-помалу прозревать... Лишенная всякого здравого смысла абстракционистская мазня на холстах представляет собой не что иное, как патологические выверты, жалкое подражание растленному формалистическому искусству буржуазного Запада». Сейчас это выглядит смешно и похоже на цитаты из Гоголя и Хармса, а тогда это было нормой советской официальной демагогии.