Научные революции

     «Новая  система познавательных идеалов  и норм обеспечивала значительное расширение поля исследуемых объектов, открывая пути к освоению сложных саморегулирующихся систем. Создавались предпосылки  для построения целостной картины  природы, в которой прослеживалась иерархическая организованность Вселенной  как сложного динамического единства. Картины реальности, вырабатываемые в отдельных науках, на этом этапе  еще сохраняли свою самостоятельность, но каждая из них участвовала в  формировании представлений, которые  затем включались в общенаучную  картину мира. Последняя, в свою очередь, рассматривалась не как точный и  окончательный портрет природы, а как постоянно уточняемая и  развивающаяся система относительно истинного знания о мире».

     В категории части и целого, причинности, случайности и необходимости, вещи, процесса, состояния и др. включались новые смыслы. «Эта «категориальная сетка» вводила новый образ объекта, который представал как сложная система».

     В современную эпоху, в последнюю  треть нашего столетия мы являемся свидетелями новых радикальных  изменений в основаниях науки. Эти  изменения можно охарактеризовать как четвертую глобальную научную революцию, в ходе которой рождается новая постнеклассическая наука.

     «Наряду с дисциплинарными исследованиями на передний план все более выдвигаются  междисциплинарные и проблемно-ориентированные  формы исследовательской деятельности. Усиливаются процессы взаимодействия принципов и представлений картин реальности, формирующихся в различных науках. Все чаще изменения этих картин протекают не столько под влиянием внутридисциплинарных факторов, сколько путем «парадигмальной прививки» идей, транслируемых из других наук. В этом процессе постепенно стираются жесткие разграничительные линии между картинами реальности, определяющими видение предмета той или иной науки. Они становятся взаимозависимыми и предстают в качестве фрагментов целостной общенаучной картины мира».

     «Исторически  развивающиеся системы представляют собой более сложный тип объекта  даже по сравнению с саморегулирующимися  системами. В естествознании первыми фундаментальными науками, столкнувшимися с необходимостью учитывать особенности исторически развивающихся систем, были биология, астрономия и науки о Земле. Именно идеи эволюции и историзма становятся основой того синтеза картин реальности, вырабатываемых в фундаментальных науках, которые сплавляют их в целостную картину исторического развития природы и человека и делают лишь относительно самостоятельными фрагментами общенаучной картины мира. Историчность системного комплексного объекта и вариабельность его поведения предполагают широкое применение особых способов описания и предсказания его состояний - построение сценариев возможных линий развития системы в точках бифуркации. С идеалом строения теории как аксиоматически-дедуктивной системы все больше конкурируют теоретические описания, основанные на применении метода аппроксимации, теоретические схемы, использующие компьютерные программы, и т.д.».

     «При  изучении «человекоразмерных» объектов поиск истины оказывается связанным с определением стратегии и возможных направлений преобразования такого объекта, что непосредственно затрагивает гуманистические ценности. Научное познание начинает рассматриваться в контексте социальных условий его бытия и его социальных последствий как особая часть жизни общества, детерминируемая на каждом этапе своего развития общим состоянием культуры данной исторической эпохи, ее ценностными ориентациями и мировоззренческими установками».

     В.С. Стёпин формулирует следующий вывод. «Три крупных стадии исторического  развития науки, каждую из которых открывает  глобальная научная революция, можно  охарактеризовать как три исторических типа научной рациональности. Появление каждого нового типа рациональности не отбрасывало предшествующего, а только ограничивало сферу его действия, определяя его применимость только к определенным типам проблем и задач. При этом возникновение нового типа рациональности и нового образа науки не следует понимать упрощенно в том смысле, что каждый новый этап приводит к полному исчезновению представлений и методологических установок предшествующего этапа. Напротив, между ними существует преемственность. Неклассическая наука вовсе не уничтожила классическую рациональность, а только ограничила сферу ее действия». То есть выделяемые таким образом типы научной рациональности не являются парадигмами в понимании Т. Куна.

     Ход научной мысли ХХ столетия, по мнению В.И. Вернадского, «явно и резко  отличается от того, что происходило  в маленькой области Средиземноморья, куда проникла эллинская культура». Резкое отличие научного движения ХХ в от движения, создавшего эллинскую науку, её научную организацию, заключается, - по мысли В.И. Вернадского, - «во-первых, в его темпе, во-вторых, в площади, им захваченной - оно охватило всю планету, - в глубине затронутых им изменений, в представлениях о научно-доступной реальности, наконец, в мощности изменений наукой планеты и открывшихся при этом проспектах будущего».

     Начало  новой эпохи в науке, которое  В.И. Вернадский отнёс к самому концу  ХIX столетия, - «к 1895-1897 годам, когда  были открыты явления, связанные  с атомом, с его бренностью, проявляется  колоссальным накоплением новых  научных фактов, которые можно  приравнять к взрыву по его темпу. Создаются также быстро новые  области научного знания, многочисленные новые науки, растёт научный эмпирический материал, систематизируется и учитывается  в научном аппарате всё растущее количество фактов, исчисляемых миллионами, если не миллиардами. Научный аппарат из миллиарда миллиардов всё растущих фактов, постепенно и непрерывно охватываемых эмпирическими обобщениями, научными теориями и гипотезами, есть основа и главная сила, главное орудие роста современной научной мысли. Это есть небывалое создание новой науки».

     В этом нескрываемо восторженном утверждении  В.И. Вернадского кроется философское  противоречие. Действия законов диалектики никто не отменял. При внимательном анализе «постепенности и непрерывности» роста научной мысли в нём  наверняка можно увидеть и  различить многократные и разнообразные  проявления закономерностей отрицания  отрицания, борьбы противоположностей, перехода количественных изменений  в качественные.

     «Субстрат»  для действия таких закономерностей  показал сам В.И. Вернадский. «Совершенно  неожиданными и новыми основными  следствиями новых областей научных  фактов являются вскрывшаяся перед  нами неоднородность Космоса, всей реальности и ей отвечающая неоднородность нашего познания. Неоднородности реальности отвечает неоднородность научной методики, единиц, эталонов, с которыми наука  имеет дело». Учёный выделил три  категории реальности:

     1) реальность в области жизни  человека, природные явления ноосферы  и нашей планеты, взятой как  целое; 

     2) микроскопическую реальность атомных  явлений, которая захватывает  и микроскопическую жизнь, и  жизнь организмов, даже посредством  приборов не видную вооружённому  глазу человека; 

     3) реальность космических просторов,  в котором солнечная система  и даже галаксия теряются, неощутимые  в области ноосферического разреза  мира. Эта та область, которая  отчасти охвачена теорией относительности,  выявилась для нас как следствие  её создания. Здесь, как и в  области атомных наук, вскрываются  перед нами научные явления,  которые впервые охватываются  мыслью человека и принадлежат  по существу к другим областям  реальности, чем та, в которой  идёт человеческая жизнь и  создается научный аппарат. Ибо  область человеческой культуры  и проявления человеческой мысли  - вся ноосфера - лежат вне космических  просторов, где она теряется  как бесконечно малое, и вне  области, где царят силы атомов  и атомных ядер с миром составляющих  их частиц, где она отсутствует как бесконечно большое. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

       Библиографический список

1. Рассел Бертран. Человеческое познание. Его сфера и границы. – Киев : НИКА-ЦЕНТР, М.: Институт общегуманитарных исследований, 2001. - 555 с.
2. Брунер Дж. Психология познания. – М. : Прогресс, 1977. - 412 с.
3. Валери-Радо Р. Жизнь Пастера. – М. : Изд-во иностранной литературы, 1950. - 424 с.
4. Вернадский В.И. Размышления натуралиста. Научная мысль как планетное явление. Книга вторая. – М. : Наука, 1977. - 191 с.
5. Воронцов Н.Н. Развитие эволюционных идей в биологии. – М. : КМК, 2004. - 432 с.
6. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. – М. : Искусство, 1972. - 319 с.
7. Иорданский В.Б. Хаос и гармония. – М. : Наука. Главная редакция восточной литературы, 1982. - 344 с.
8. Ичас М. О природе живого: механизмы и смысл. – М. : Мир, 1994. - 495 с.
9. Кун Т. Структура научных революций: Пер. с англ. Сост. Кузнецов В.Ю. – М. : АСТ, 2003. - 605 с.
10. Леглер В.А. К истории дискуссии в современной теоретической геологии // Вопросы истории естествознания и техники. – 1988. - № 3.
11. Леглер В.А. Наука, квазинаука, лженаука // Вопросы философии. – 1993. - № 2.
12. Миркин Б.М. Теоретические основы современной фитоценологии. – М. : Наука, 1985. - 137 с.
13. Оппенгеймер Роберт. Летающая трапеция. Три кризиса в физике. – М. : Атомиздат, 1967. - 79 с.
14. Селье Г. На уровне целого организма. – М. : Наука, 1972. - 122 с.
15. Степин В.С. Теоретическое знание. – М. : Прогресс-Традиция, 2000. - 744 с.
16. Чепиков М.Г. Современная революция в биологии. Философский анализ. – М. : Политиздат, 1976. - 135 с.