История развития криминологии в России

Ни у кого не возникло желания вначале провести конкретное исследование, а уже затем, используя его результаты, строить какие-то концептуальные схемы. Причина такого положения очевидна: организовывать и осуществлять криминолого-биологическое исследование, налаживать кооперацию с биологами сложно и хлопотно. Гораздо проще, обложившись трудами специалистов в области биологии (генетики), криминологии, реже – психиатрии, компилировать работы, которые, несмотря на внешнюю полемичность и остроту, не прибавляли ничего нового науке криминологии и не имели практического применения. С сожалением надо отметить, что подобная порочная исследовательская практика, осуществлявшаяся еще в начале 1960-х годов, оказалась слишком живучей в отечественной криминологии. Так, многие исследователи, полагающие себя теоретиками, никогда не опираются на собственные эмпирические изыскания, считая достаточным изучение, например, личности преступника лишь по материалам уголовных дел и уголовной статистики.

Примером компилятивного научного творчества, вообще характерного для общественных наук, может служить монография И.С. Ноя «Методологические проблемы советской криминологии», изданная Саратовским университетом в 1975 г. Она, несмотря на обращение к биологическим аспектам преступного поведения, в то же время является классическим примером служения коммунистической идеологии. В этой работе помимо бесчисленных ссылок на произведения К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина имеются и авторские обобщения и выводы, способные согреть стареющее большевистское сердце. Например, утверждается: «Поскольку самим фактом совершения Великой Октябрьской социалистической революции в Советском государстве были подорваны социальные корни преступности, большой интерес с точки зрения этиологии преступности в социалистическом обществе стал представлять человек, совершающий преступления, путем изучения которого можно было определить то, что детерминирует преступность».

Сами научные изыскания приравнивались И.С. Ноем к штыковой атаке. В полном соответствии с господствующими установками он утверждал, что «применение к идеологической борьбе военного термина „фронт“ ко многому обязывает тех, кто борется на этом фронте. Боец идеологического фронта вооружен первоклассным оружием – марксизмом-ленинизмом. Сейчас главная задача – хорошо овладеть этим оружием, научиться метко стрелять, уметь поражать цель».

Что касается познания собственно биологических корней (причин) преступности, то по этому поводу И.С. Ной не смог сказать абсолютно ничего нового, хотя наряду с биологами широко использовал ценные мысли таких признанных «авторитетов» в области социальных наук, как А.Г. Луначарский, Л.Г. Белобородов (есть данные, подтверждающие его непосредственное участие в расстреле царской семьи) и сотрудник ЦК КПСС И.Р. Миронов. Причина все та же – абсолютное отсутствие данных эмпирических биолого-криминологических исследований, поскольку их никто не проводил.

Тем не менее даже компилятивные криминолого-биологические работы ни в коем случае нельзя считать ненужными. Они зафиксировали определенный этап в развитии отечественной криминологической мысли и стимулировали дальнейшие изыскания в области познания причин совершения преступлений. Иными словами, позволили предположить наличие еще неизвестных науке внутренних механизмов, имеющих детерминистический потенциал. Они, наконец, наглядно показали, что наука человеческого профиля не способна развиваться на основе абстрактного теоретизирования без глубоких эмпирических исследований. Это наглядно подтверждают достижения психологии, в частности психоанализа, аналитической психологии и трансперсональной психологии. Даже при столь несовершенной методологии криминологи начала 1960-х годов сделали первые шаги в познании личности преступника и причин преступного поведения и заложили основу будущих исследований природы и причин преступности в целом.

Во второй половине 1960-х годов пошатнулись буржуазные биологические и биосоциальные концепции причин преступности. Именно тогда были опубликованы два больших очерка А.А. Герцензона «Против биологических теорий причин преступности». Обозначив поле деятельности криминологов, они надолго определили развитие криминологической мысли и общую тональность теоретических криминологических исследований.

Оставляя в стороне анализ достоинств и недостатков названных очерков, необходимо отметить, что Герцензон проделал огромную работу по обобщению многочисленных исследований зарубежных и отечественных ученых, изложив результаты и основные выводы этих исследований, пусть и в свете собственного субъективного восприятия. Поэтому труд Герцензона заслуживает похвалы, тем более, что подобных аналитических обзоров в советской криминологии тогда не встречалось. В этом его непреходящая историческая ценность. Вместе с тем хотелось бы отметить моменты, вызывающие активное неприятие.

Во-первых, подавляющее большинство работ, критикуемых Герцензоном, появились на свет до 1930 г., т. е. актуальность изложенных в них взглядов сомнительна. Можно утверждать, что Герцензон практически не затронул работы своих современников, т. е. труды 1940–60-х годов. Причины этого могут быть самыми разными, возможно, что Герцензон попросту не знал об этих работах. Таким образом, получается, что он критиковал авторов, творения которых уже утратили значение. К Ломброзо, например, зарубежные ученые 1960-х годов и их предшественники относились иронически, его редко воспринимали всерьез, а труды оценивали скорее как научный курьез, нежели более или менее значительное достижение. Вряд ли его постоянную критику можно назвать хорошим тоном и продуктивным занятием. К сожалению, Герцензон этого не учел, видимо, потому что критиковать Ломброзо в советских условиях было легко, приятно и даже выгодно, поскольку критик представал в самом лестном для него свете.

Во-вторых, Герцензон упустил из виду, что история любой науки содержит заблуждения и грубые ошибки. Такого рода срывы, как правило, не становятся предметом серьезного научного исследования: они этого просто недостойны. «Результаты» же Ломброзо, особенно первые, были как раз из такого разряда.

В-третьих, кто бы ни критиковал Ломброзо, необходимо помнить, что именно Ломброзо первым поставил в центр исследований фигуру преступника. До того она не привлекала внимания ученых, основанного на эмпирических данных. Поэтому криминология многим обязана этому несколько наивному и увлекающемуся итальянскому врачу, кроме того, его зачастую нелепые выводы ясно показывали, в каком направлении научную мысль подстерегает тупик. Конечно, следует отдавать себе отчет в том, что использование антропологии в политических и идеологических целях совсем не безвредно: это доказали немецкие нацисты.

В-четвертых, Герцензон критиковал не только Ломброзо, но и многих других ученых, чьи выводы и взгляды показались ему недостаточно марксистскими. Это касается, например, Э. Ферри и Е.К. Краснушкина. Между тем в работах этих авторов имеются суждения и выводы, не потерявшие актуальности для науки и по сей день. Так, Ферри, хотя он и находился под некоторым влиянием Ломброзо, разработал информативную типологию преступников и многое сделал для того, чтобы заложить основы социологии преступности в криминологии.

Герцензон остро критиковал следующие утверждение Е.К. Краснушкина: «…преступность, как и преступник, порождаются экономическими факторами…врожденного преступника нет…каждый человек может стать преступником, но легче делается им в силу асоциальности своей психофизической структуры, в силу недостаточной способности социального приспособления. Олигофрен и психопат отличаются недостаточным развитием коры головного мозга…носительницы самых важных аппаратов приспособления к динамичной социальной среде, структура их психики совпадает с таковой „пролетариата босяков“, кадры которых они пополняют и из рядов которых в огромной массе и по преимуществу вербуются ряды преступников и, наконец, огромная масса правонарушителей – это неполноценные личности».

Е.К. Краснушкин – видный отечественный психиатр. Содержание приведенной выдержки из его программной статьи 1920-х годов «Что такое преступник» по большей части верно, и хотя многие его выводы подтверждаются новейшими исследованиями, имеются и возражения. Трудно согласиться с тем, что преступность порождается только экономическими факторами, ведь существуют и другие криминогенные обстоятельства, которым, кстати говоря, и сейчас не уделяют должного внимания. Однако мысль Краснушкина, что психические дефекты мешают личности должным образом приспособиться к среде, абсолютно точна: это одна из основных причин преступности. Между тем Герцензон вынес следующий вердикт Краснушкину: «Приведенное определение “преступника”, данное Е.К. Краснушкиным в качестве “программного” для изучения преступности и ее причин, типично неоломброзианское».[6] В условиях того времени, чтобы запретить проведение психиатрических исследований, достаточно было объявить их неоломброзианскими.

Кроме того, Герцензон «смело» критиковал 3. Фрейда, но, судя как раз по этой критике, плохо знал работы последнего.

О том, какое значение Герцензон придавал изучению личности преступника и роли подобных исследований в объяснении преступности и ее причин, наглядно свидетельствует утверждение, что медико-психиатрическое изучение преступника не имеет прямого отношения к криминологии. Оказывается, если психолог, медик, психиатр или антрополог начинают изучать криминологические явления, это неминуемо ведет к биологизации социального явления. Вывод: для «амнистии» неоломброзианства нет и не может быть никаких оснований. Борьба с буржуазной криминологией является частью той острой идеологической борьбы, которая велась и ведется советскими учеными на всех участках идеологического фронта.

Итак, наука – это фронт. Все остальное вытекает из этого.

Опаснейшие буржуазные криминологические теории буквально преследовали Герцензона, как святого – видения нагих дев. Их развенчание стало делом его жизни, которое он продолжил и в первом советском учебнике по криминологии (1966 г.), впрочем, как и ранее, «путая» психиатрию и психологию с биологией. Так, Герцензон с прискорбием писал, что в XIX в. «широкое распространение психологии и психиатрии обусловило попытки объяснить природу преступления, исходя из биологических особенностей людей, из их психофизической структуры». Оказывается, «первоначально биологическая теория не выходила за рамки психиатрии». Основная же, согласно Герцензону, опасность ломброзианских и неоломброзианских теорий в том, что они открывают дорогу для незаконных репрессий.

Заметим, что эти слова принадлежат перу вроде бы многоопытного научного работника, который не должен смешивать психологию с биологией. Еще в 1951 г. А.А. Герцензон опубликовал монографию «Преступность в странах империализма». Она опирается только на большевистские концепции и изобилует ссылками на труды неистовых ревнителей законности Сталина, Вышинского, Молотова, Суслова, Маленкова.

Сказанное о работах Герцензона в части критики им буржуазных криминологических теорий, особенно ломброзианства и неоломброзинства, вовсе не является попыткой принизить роль этого ученого в становлении отечественной криминологии. Герцензон стоял у ее истоков и многое сделал для формулирования ее основных проблем, является основателем социологии преступности – важной области криминологии, одним из создателей структуры этой науки. Он активно участвовал в подготовке первого криминологического учебника – в те годы это было событием огромной важности. Многие монографии А.А. Герцензона не утратили своей значимости и по сей день. Критика же ломброзианства – это, скорее, социальный заказ или (и) прямое указание властей.

Значимой для криминологии тех лет работой явилась монография А.Б. Сахарова «О личности преступника и причинах преступности в СССР», которая вышла в свет в 1961 г. Среди наиболее серьезных трудов можно назвать книги А.А. Герцензона «Введение в советскую криминологию» (1965), И.И. Карпеца «Проблема преступности» (1969), Н.Ф. Кузнецовой «Преступление и преступность» (1969), А.М. Яковлева «Преступность и социальная психология» (1970), М.И. Ковалева «Основы криминологии» (1970), Г.А. Аванесова «Теория и методология криминологического прогнозирования» (1972).

Со временем при некотором ослаблении партийно-государственного гнета и предоставлении научной мысли некоторой свободы криминологи стали уделять растущее внимание действительным причинам преступности в целом, ее отдельных проявлений, личности преступника, причинам индивидуального преступного поведения. Проблема влияния биологических факторов на причины преступлений начала рассматриваться с более широких позиций, в частности с привлечением конкретных результатов биологических исследований. Больше внимания стали уделять криминогенным факторам, связанным с расстройствами психической деятельности. Сейчас возможно осуществить любые исследования, единственным препятствием может быть только отсутствие соответствующего желания, того, что следовало бы назвать влечением к науке, во все века двигавшим ее вперед.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Алексеев А.И. Криминология: Курс лекций. М., 2001

2. Ю.М. Антонян. Криминология. Избранные лекции.