Игровая концепция культуры

 

Содержание:

1. Введение
2. История появления
3. Характер и значение игры как явления культуры

• Функции
• Признаки

4. Взаимосвязь культуры и игры

• Взаимосвязь игры и права
• Взаимодействие игры и философствования
• Взаимосвязь игры и поэзии

5. Заключение

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Значительное место в теории культурологии занимает игровой подход изучения культуры. Культурология ищет ответы на вопрос: «Как в природном мире возник новый феномен – культура?». Одним из таких ответов стала игровая концепция культуры. Человек всегда имел способность и склонность облекать в формы игрового поведения все стороны своей жизни. Игра – прежде всего, свободная деятельность. Все исследователи подчеркивают незаинтересованный характер игры. Раньше, чем изменять окружающую среду, человек сделал это в собственном воображении, в сфере игры.

Существование игры утверждает сверхлогический характер положения в космосе: животные могут играть, следовательно, они нечто большее, чем механизмы; человек играет и знает, что он играет, следовательно, он нечто большее, нежели разумное существо, так как игра неразумна. Наблюдатель обнаруживает присутствие игры как определенной особенности или качества поведения, отличного от обыденного поведения в жизни. Его будет интересовать игра как некая форма деятельности, форма, наделенная смыслом, и как социальная функция. Он пытается понять игру так, как воспринимает её сам играющий, в её первичном значении. Если он придет к выводу, что игра основывается на обращении с определенными образами, то захочет понаблюдать, как они проявляются в самой игре, и попытаться понять игру, как фактор культурной жизни. С помощью языка человек возвышает вещи до сферы духа. Поэтому “всякое абстрактное выражение есть речевой образ, всякий речевой образ есть ни что иное как игра слов”. Пронизан игрою и миф, который тоже “есть образное претворение бытия, только более подробно разработанное, чем отдельное слово”. Так же и культ: ведь ранние общества совершали свои священнодействия в ходе чистой игры. Далее Хейзинга делает немаловажный вывод: в мифе и культуре зачинаются великие движущие силы культурно жизни - право и порядок, общение и предпринимательство, ремесло и искусство, поэзии, ученость, наука; таким образом, все они уходят в ту же почву игровых действий. И все же, священная игра, столь необходимая для блага общества, чреватая космическим видением и социальным развитием, всегда лишь игра, деятельности которой протекает вне и поверх сферы трезвой обыденной жизни с её нуждой и серьезностью.

 

История появления

Игровая концепция культуры целостно была сформулирована нидерландским  историком и философом-идеалистом Йоханом Хейзингом в работе «Человек играющий». Она рассматривает игру как первооснову культуры, которая возникает и развертывается в игре, носит игровой характер. Игра – это всеобъемлющий способ человеческой деятельности, универсальная категория человеческого существования. Игра – это не манера жить, а структурная основа человеческих действий. А для того, чтобы игровое содержание культуры было культурно созидающим, оно должно оставаться чистым. Цель игры – в ней самой. Игра сама по себе, в самом начале, лежит вне сферы нравственных норм. Она не может быть ни дурной, ни хорошей. Нравственный, так же как и безнравственный, поступок совершается по тем или иным правилам той или иной игры. В сущности, игра несовместима с насилием. Именно нравственные поступки свидетельствуют о должном соблюдении «правил игры». Ведь нравственность есть не что иное, как укорененная в прошлом традиция. Безнравственность, с данной точки зрения, это намеренно избранное положение «вне игры», т.е. нечто абсурдное по определению.

Говоря об игровом факторе, Й. Хейзинга убедительно показывает его чрезвычайную действенность и чрезвычайную плодотворность при возникновении всех крупных форм общественной жизни. Будучи ее существенным импульсом, игровые состязания, более древние, чем сама культура, исстари наполняли жизнь и, подобно дрожжам, способствовали росту и развитию форм архаической культуры. Культ рос в священной игре. Поэзия родилась в игре и продолжала существовать в игровых формах. Музыка и танец были чистой игрой. Мудрость и знание обретали словесное выражение в освященных обычаем играх, проходивших как состязание. Право выделилось из игр, связанных с жизнью и отношениями людей. Улаживание споров оружием, условности жизни аристократии основывались на игровых формах. Поэтому вывод здесь может быть только один: культура, в ее первоначальных фазах, играется. Она не произрастает из игры, она развертывается в игре и как игра.

Подлинная культура не может существовать без игрового содержания, т.к. культура предполагает определенное самоограничение, определенную способность не воспринимать свои собственные устремления, как нечто предельное и наивысшее, но видеть себя отгороженной некоторыми добровольно приятыми границами. Й. Хейзинга подчеркивает, что культура все еще хочет, чтобы ее «играли», – по взаимному соглашению относительно определенных правил. Тяжело смотреть на все наши деяния с точки зрения игры. В глубочайших недрах человеческого существа что-то словно бы противится этому, но и в драматическом сгущении важнейших моментов жизни человечества все происходящее не выходит за рамки парадигмы игры вообще.

Проблематика игры с особой остротой звучит в наше неспокойное и часто весьма зловещее время. Жизненная необходимость утвердиться, найти точку опоры, когда вокруг рушатся ценности, столь долго казавшиеся незыблемыми, понуждает общество искать поддержку не у лишившихся доверия авторитетов, а у молодежи. Однако в неустойчивые, переходные эпохи резко повышающийся интерес к молодежи приобретает подчас параноидальный характер. Так было с распространением среди советской, а затем и европейской молодежи троцкизма, взращиванием комсомола, появлением гитлерюгенд, хунвэйбинов. На передний план выходят серые однородные массы с их неизменным пристрастием к красному, кровавым потопом смывающие вековые устои этики и культуры. Исследование Й. Хейзинга позволяет отличить «чистую игру», глубоко гуманистическую, от бескультурья и варварства. Раскрытие игровой концепции культуры предполагает, прежде всего, определить, что автор вкладывает в понятие игры, в чем видит ее характер и значение как явления культуры.

В первую очередь, надо сказать, что  игра, с точки зрения исследователя, гораздо старше культуры, т.к. уже  в наипростейших формах, в том  числе и в жизни животных, игра есть нечто большее, чем чисто  физиологическое явление, либо физиологически обусловленное психическая реакция. Исследователь указывает, что в  игре есть нечто, выходящее за пределы  непосредственного стремления к  поддержанию жизни.

Характер  и значение игры как явления культуры

Раскрытие игровой  концепции культуры, сформулированной Й. Хейзингом предполагает прежде всего определить, что автор вкладывает в понятие игры, в чем видит её характер и значение как явления культуры.

В первую очередь  надо сказать, что игра, с точки  зрения исследователя, гораздо старше культуры, так как понятие культуры предполагает человеческое сообщество, а животные “не дожидались появления  человека, чтобы научить их играть”

Игра переходит  границы чисто биологической  или чисто физической деятельности, так как уже в наипростейших  формах, в том числе и в жизни  животных, игра есть нечто большее, чем чисто физиологическое явление, либо физиологически обусловленное  психическая реакция. Исследователь  указывает, что в игре есть нечто, выходящее за пределы непосредственного  стремления к поддержанию жизни. Как бы это не называлось, в любом  случае, эта целенаправленность игры являет на свет некоторую нематериальную стихию, включенную в сущность игры.

Функции

К определению основных функций  игры неоднократно обращались ученые различных специализаций. Можно  выделить следующие положения:

- игра – высвобождение избыточной  жизненной силы;

- игра – инстинкт подражания;

- игра – удовлетворение потребностей  в разрядке;

- игра – упражнение на пороге  серьезной деятельности;

- игра учит себя ограничивать;

- игра поддерживает собственную  индивидуальность.

 

 

Признаки

Однако Й. Хейзинга находит неудовлетворительными эти объяснения. Психологи и физиологи стремятся проникнуть в суть игры, не проявляя интереса к ее эстетическим особенностям, поэтому изначальные качества игры ускользают от описаний. Всесторонне изучение феномена игры позволило автору выделить следующие ее признаки:

- игра – свободное действие: игра по принуждению не может  оставаться игрой;

- игра не есть «обыденная»  или «настоящая» жизнь. Игра  – это выход из такой жизни  в преходящую сферу деятельности  с ее собственными устремлениями;

- игра – замкнутость, ограниченность. Она «разыгрывается» в определенных границах места и времени. Ее течение и смысл заключены в ней самой; 

- игра устанавливает порядок,  она сама есть порядок –  и этот порядок непреложен. Эта  глубокая связь с идеей порядка  есть причина того, почему игра  в столь значительной мере  лежит в области эстетического.  Игра склонна быть красивой;

-игра – напряжение. Именно элемент напряжения сообщает игре то или иное эстетическое содержание, ведь напряжение игры подвергает силы игрока испытанию: его физической силы, упорства, изобретательности, мужества, выносливости, а также ду

- в каждой игре – свои правила.  Правила игры бесспорны и обязательны,  и не подлежат никакому сомнению, ведь стоит какому-либо игроку  отойти от правил, и мир игры  тот час же разрушится;

- немаловажным признаком игры  Й. Хейзинга признает то, что играющие создают новое сообщество – группу, которая сохраняет свой состав и после того, как игра закончилась;

- наконец, последняя отличительная  черта игры – ее обособленность, выраженная в таинственности. В  подтверждение своей мысли Хейзинга приводит в доказательство игры первобытных народов, например, обряд инициации, окруженный таинственностью, недопущением же.

Взаимосвязь культуры и игры

Взаимосвязь игры и права

На первый взгляд сфера права, закона и правосудия чрезвычайно отдалена от сферы игры. Но возможность родства между  игрой и правом делается очевидной. Так, правовая практика, судопроизводство, независимо от того какие идеалы положены в основание права, - носит в  высшей степени состязательный характер. Например, судебный спор сторон для  греков - своего рода битва, обусловленная  жестокими правилами и протекающей  в освященных формах, где две борющиеся  стороны взывают к решению  третейского судьи. Из агональной сущности спора проистекает все его последующее развитие, и этот состязательный характер продолжает жить в нем и по сей день.

Как игровое качество, так и качество состязательности - возносимые оба в сферу священного, как того требует для свершения  правосудия всякое общество - до сих  пор пронизывают самые различные  формы правовой жизни:

всякое место  для свершения правосудия - священное  место, отрезанное, отгороженное от обычного мира, это магический круг, игровое  пространство, внутри которого привычное  деление людей по рангу временно прекращается, на время они делаются неприкосновенными;

судьи до сих пор  уходят из “обыденной жизни”, прежде чем приступить к отправлению  правосудия: облачаются в мантию или  надевают парик, сам судейский парик  есть нечто большее, чем реликт прежнего церемониального облачения. По своей  функции он может считаться близким  родичем примитивных танцевальных масок первобытных народов. И  то и другое делает человека “иным  существом”;

в процедуре, разворачиваемой  перед лицом судьи, во все времена  и при всех обстоятельствах стороны  с такой силой, с такой остротой, с такой устремленностью хотят  добиться победы, что агональный элемент не может быть исключен ни на мгновение. При этом система правил, которая неизменно царит в этой борьбе, формально и целиком помещается в рамки хорошо организованной антитетической игры.

Здесь Й. Хейзинга делает акцент на том, что взаимосвязь права и игры в архаичной культуре может быть рассмотрена под тремя различными точками зрения: судебный процесс как вид азартной игры, как состязание, как словесный поединок.

Азартная игра. Если переместить взгляд правовой практики высокоразвитых форм цивилизации на ту же сторону далеко не столь ушедших  вперед стадий культуры, то увидим, что  представление о правоте или  неправоте, то есть этико-юридическая  идея затмевается в сознании общества представлением о победе или поражении, т.е. идее чисто агонального свойства.

Элемент случая и  тем самым игры выступает на первый план по мере перемещения в примитивное  правосознание. Здесь предоставлена  сфера мышления, где понятие о  решении, источником которого могли  быть предсказания оракула, божий суд, выпавший жребий, иными словами игра (так как непреложность решения  вытекает лишь из правил игры) а вместе с ним и приговор, воспринимались еще как единое целое.

Состязание или  спор об заклад. Примитивная связь  права, жребия и азартной игры можно  обнаружить в традиции германского  народа, “само состязание, замечет  автор, сама игра ради того, чтобы одержать победу является здесь исходным пунктом. Исход игры, зависящий лишь от счастья, сам по себе есть священная воля.

И судопроизводство, и обычаи божьего суда коренятся  в практике агонального решения спора вообще: с помощью жребия или испытания силы.