Путь гармонии человека с природой в Даосизме

Лао-Цзы не питал симпатий к типичному  реформатору, который стремился  вводить правило за правилом, чтобы  улучшить жизнь. Он отмечал, что уже  после того, как люди сбились с  пути, реформатор взывает: «Будьте чистыми, будьте праведными! Я скажу вам, как  этого достичь». После того, как  в семье возникает разлад, родители начинают призывать детей к уважению и послушанию. Это также справедливо и для народов, потому что только во времена всеобщих потрясений люди вспоминают о патриотизме.

Природа никогда не спорит так, как  это делают люди. Природа просто остается естественной. Да и какой  довод может изменить путь, по которому движется мир? Сила земного притяжения не спорит с нами и не настаивает, она просто действует. Лао-Цзы указывал, что Дао также никогда не применяет силу, тем не менее, нет ничего такого, чего бы он не достиг. Могущество Дао именно в том, что он действует неустанно, без усилий и напряжения.

                                   1.2 ЭТИКА НЕДЕЯНИЯ «У - ВЕЙ»

«У-Вей» означает отказ от целенаправленного  активного вмешательства в ход  событий, поскольку, по даосским представлениям, любое вмешательство нарушает естественное движение мира и противоречит спонтанной самоестественности Дао-Пути.

В своем трактате Лао-Цзы рисует перед нами некий антимир, в котором  царствуют антизначение, антиритуал, где на смену общепринятому мудрецу приходит антимудрец, который при этом еще пребывает в недеянии (у - вэй) и самозабытии (ванво). Все, что обычному человеку кажется ценным золото, пища, знатность, успех, власть, почитание, слава, знание, - оказывается либо фальшью, либо наигрышем, либо ловушкой замутненного сознания. Одним словом, все то, что ценит Лао-Цзы, оказывается “противоположным вещам”, или, проще говоря, — скрытым от взоров, да и вообще от органов чувств; обращенным внутрь и развивающимся вспять: от силы — к ослаблению, от наполненного — к пустотному, от старости - к младенчеству, от формы- к бесформенному, от вещи- к ее символу. Здесь основные принципы - "естественность" (цзы жань) и "недеяние" (у- вэй), знаменующие собой отказ от нарочитой, искусственной, преобразующей природу деятельности и стремление к спонтанному следованию природному естеству вплоть до полного слияния с ним в виде самоотождествления с господствующим в мире беспредпосылочным и нецеленаправленным Путем - Дао: "Небо длительно, земля долговечна. Небо и земля длительны и долговечны благодаря тому, что они живут не собой, а потому способны жить долго. На этом основании мудрый человек отставляет назад свою личность, а сам первенствует; отбрасывает прочь свою личность, а сам сохраняется"

Вскрываемая при таком подходе  относительность всех человеческих ценностей, обусловливающая равенство  добра и зла, жизни и смерти, в конечном итоге логически привела  к апологии культурной энтропии и  квиетизма: "Настоящий человек  древности не знал ни любви к жизни, ни ненависти к смерти; не радовался  своему появлению [на свет] и не противился уходу [из жизни]; безразлично покидал [этот мир] и безразлично приходил в него, и это все. Он не забывал  того, что было для него началом, и не доискивался до того, в чем [заключался] его конец. Получая [жизнь], радовался ей; забывая [о смерти], возвращался [в небытие]. Это означает, что он не прибегал к разуму, чтобы  противиться Дао, не прибегал к человеческому, чтобы помогать небесному"

Для Лао-Цзы смысл бытия заключен в сокрытой за внешней оболочкой  символа внутренней сути, некоем космическом  пределе, в предельной целостности  “единого тела” мира, где нельзя различить противоположности, а  в каждом единичном и конечном сокрыта бесконечность. Лао-Цзы и  его последователи “призывали человека обратить свой взор, затуманенный многоцветьем внешнего мира, внутрь себя, к первооснове  бытия. Они полагали, что лишь возвращение  к младенческому ‘неразумию’, очищение сердца от желаний и недеяние, т.е. отказ от всяких попыток насильственно переделать что-либо в этом мире, дают человеку возможность приобщения к Пути Вселенной - Великому Дао, возможность погружения в его невидимый океан, где человек, сливаясь с мирозданием, делается ему равновеликим. И сам даос в своем предельном бытии, в слиянии с мировым океаном жизни воплощал идеал нравственного совершенства, которому чужды “низкие” заботы, стремление к славе, богатству, насилию и власти. Другими словами, даосы отвергали все те качества, которые заключает принцип “обладания” - наиболее яркая характеристика современного человека, стоящего над пропастью глобальных катастроф.

Важно отметить, что призыв “Дао дэ цзина” – возвращение к изначальной природе, опрощение и естественность. И выражен этот призыв прежде всего в понятии “недеяние” («У-Вей»). Впрочем, он отнюдь не означает бездействия. Точнее, «У- Вей» означает отказ от нарушения собственной природы и природы сущего, отказ от несообразной с природой, основанной исключительно на эгоистическом интересе человека, целеполагающей деятельности. Когда недеяние достигает совершенства, исчезает сковывающий душу страх смерти. Ведь истина человека — в единой жизни космоса. Тот, кто познал это, неуязвим для любой опасности, ибо она прежде всего поражает изнутри, ломая психику человека. Но тот, «кто умеет овладеть жизнью, идя по земле, не боится носорога и тигра, вступая в битву, не боится вооруженных солдат. Носорогу некуда вонзить в него свой рог, тигру негде наложить на него свои лапы, а солдатам некуда поразить его мечом. В чем причина? Это происходит оттого, что для него не существует смерти» Таким образом, в этой главе мы раскрыли понятие природы, охарактеризовали ее процессы, рассмотрели даосскую этику «недеяния» и нам необходимо перейти ко второй главе данной работы и попытаться исследовать морально- этический образ человека в учении Даосизма.

                2. МОРАЛЬНО - ЭТИЧЕСКИЙ ОБРАЗ ЧЕЛОВЕК В ДАОСИЗМЕ

Лао-Цзы и самый известный  поздний последователь Дао Чжуан-Цзы (около 350-275 года до н.э.) высказывались неохотно, потому что настоящий Дао не может быть выражен словами. Язык не в силах описать человека. Однако от обоих мудрецов требовали определений. И тогда Лао-Цзы облек в слова следующее:

Он осторожен, как тот, кто пересекает реку зимой.

Он нерешителен, как тот, кто  опасается своих соседей.

Он скромен, как тот, кто пришел в гости.

Он податлив, как лед, который  вот-вот начнет таять.

Даосы чувствуют, что такое описание уравновешенного и спокойного человека является истинным не потому, что его дал нам Лао-Цзы или кто-то еще, а потому, что отражает природу вещей, Дао.

Однажды Чжуан-Цзы удил рыбу, когда несколько высокопоставленных сановников из правительства этой провинции нанесли ему визит. В то время, как он продолжал сидеть с удочкой, они польстили ему тем, что заговорили о его мудрости и предложили высокий правительственный пост, который

принес бы ему признание и  уважение многих людей. Не прекращая  своего занятия, Чжуан-Цзы спросил этих людей, знают ли они о священной черепахе, которая умерла более трех тысяч лет тому назад и которую принц бережно хранит в ларце на алтаре своих предков. Затем он спросил: «Как вы думаете, что предпочла бы эта черепаха: быть мертвой, чтобы перед ее останками благоговели, или быть живой и вилять хвостом в грязи родного пруда?» - - «Она бы предпочла быть живой и вилять хвостом в грязи», — ответили ему. «Вы можете идти, — сказал Чжуан-Цзы. — Я тоже предпочитаю вилять хвостом в грязи моего собственного пруда»

                                               2.1 ТРИ СОКРОВИЩА

Человек не может просто сидеть, сложа  руки и ждать. Раз уж он живет среди  людей, он должен думать об остальных. Ранние даосы бесстрашно смотрели в лицо трудностям повседневной жизни в этом мире. Они знали, что они должны и в жизни придерживаться той же философии, что и в мыслях. Они решили, что существуют три вещи — три сокровища, как они их назвали, - которые являются высшими наставниками человека, исповедующего Дао. Это любовь, умеренность и смирение. Как же эти три качества помогали последователям Дао жить в этом мире? «Любя, можно быть храбрым; будучи умеренным, можно быть обеспеченным; не пытаясь выделиться в этом мире, можно управлять всеми начальниками».

Тот, кто видит Дао внутри себя, видит его и в других, и во всем мире. Это как раз тот человек, который видит, что его благополучие — это добро для всех людей. А добро для всех - это также  и его добро. Вот что Лао-Цзы  подразумевал под словами «быть  в состоянии любви». Человек в  Даосизме будет творить добро  всем людям: и хорошим, и плохим, платя  любовью даже за сильную ненависть. Если этого не делать, то независимо от того, насколько справедливо человек  отвечает на ненависть, какая-то ее часть  или ее результат останутся. В  состоянии любви человек может  быть смелым. Человек Дао относится  к миру с доверием, и мир может  доверять ему.

Человек сдержан в своих мыслях и поступках. Излишества в любой  области препятствуют удовлетворению. Последователь Дао не будет заранее  решать, какие в точности действия он предпримет в каждой конкретной ситуации. Он также не будет заранее  решать, что не поведет себя определенным образом. Он всегда помнит, что в своих мыслях и действиях надо следовать тому, что представляется наиболее простым и естественным. В этом случае его действия всегда целесообразны и всегда правильны. «Тот, кто умерен, может быть обеспечен»

Лао-Цзы и его последователи  никогда не стремились к высоким  правительственным постам, так как  это противоречило их убеждениям. Невозможно помочь людям, пытаясь руководить их действиями. И они показывали, как человек может быстрее  достичь своих целей, занимая  скромное место. В нашем мире нет  места для превосходства одних  над другими. Важно, чтобы все  люди жили естественно, в атмосфере  взаимопомощи.

- Пусть никто не стремится  к личному обогащению или успеху.

- Небеса вечны, земля постоянна.

- Как они стали такими? Это  произошло потому, что они не  заботились о собственных жизнях.

- Вот почему они живут так  долго.

- Поэтому Мудрец ставит себя  на задний план, но он всегда  впереди.

- Остается в стороне, но всегда  присутствует.

- Не потому ли он не добивается  какой-то личной цели, что все  его личные цели уже удовлетворены.

Сокровища, которые представляют собой  эти качества, не захоронены настолько  глубоко, чтобы их невозможно было откопать без учителя, друга или философа. Они обнаруживаются, когда мы начинаем осознавать то, что глубоко скрыто в нашей природе и что мы обычно игнорируем. Мы обнаруживаем эти  сокровища, счищая слой за слоем наши страхи, привычки и поверхностные  устремления. Отсутствие этих качеств  делает нас подавленными, неестественными  и несчастными.

По представлениям даосов, истинный человек является существом, стоящим вне добра и зла. В этом смысле он «никаков». Это соответствует даосскому пониманию истинного состояния мира – пустоте, где нет ни добра, ни зла, ни противоположностей вообще. Стоит лишь появиться добру, как тотчас возникает и его противоположность – зло и насилие.

В даосизме можно говорить о неком законе «парных рождений» (шуан шэн)- вещи и явления существуют лишь как противоположности друг друга. А это значит, что даос, стремящийся к добру, вызывает к жизни зло. В отличие от многих других религиозных систем в даосизме адепты не интересуются моральными и нравственными поисками. Это отнюдь не означает, что они безнравственны или аморальны. В даосизме моральной проблемой просто нет, ведь даос стремиться к прекращению всякой мысли о действии, он просто естественно откликается на «развертывании» мира перед ним.

                                2.2 ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА

И всё же в даосизме существуют определённые правила поведения, которые  тем ни менее, нельзя назвать нравственностью  в европейском понимании этого  слова. Сложилось несколько кодексов поведения даосов, но большинство из них – под влиянием буддизма; даосы с удовольствием перенимали стройные и чётко продуманные буддийские каноны.

Классическими стали пять правил, которые можно встретить практически  во всех школах: не убивать, не злоупотреблять вином, стремиться к тому, чтобы речи не расходились с велениями сердца, не воровать, не заниматься развратом. Даосы считали, что, соблюдая эти запреты, можно «сконцентрировать заслуги и вернуться к корням», т.е. достичь Дао. Многие школы не ограничивались лишь пятью запретами, к тому же даосизм в XI-XIII вв. стремительно развивался.

Даосский трактат «Канон Нефритовой чистоты» перечисляет уже десять запретов и одним из самых страшных считается нарушение сыновнего  долга, когда «поворачиваешься спиной к отцу или матери». Также нельзя проявлять неуважение к правителю.

За несколько веков даосизм  прошёл путь от учения просвещённых, скептически  относящихся к тем правителям, которые стоят у власти, но которых  «низы не уважают», до вполне лояльной, практически государственной религии. Ещё в IV-III вв. до н.э. даосы иронизировали над одной из главных ценностей конфуцианства – сыновней почтительностью.

Они говорили: «Когда исчезает благодать, то появляются “сыновняя почтительность”  и “долг”». Но уже в средневековье  такие понятия, как «сыновняя почтительность» и «долг», стали едва ли не самыми привычными терминами в даосском лексиконе.

Человек, исповедующий Дао, не будет  использовать силу, потому что сила разрушает его высокие цели. Человек, который пытается сделать мир  таким, каким он хочет его видеть, наносит вред и себе, и другим. Тот, кто упорствует или стремится  добиться чего-то, погружается в  свои собственные усилия и попросту теряет ценность того, что ищет. Таким  образом, он разрушает свой идеал, уничтожает цель и терпит полный крах.

«Возьмем, к примеру, пруд с грязной  водой. Сколько ни мешай в нем  воду, она чище не станет. Но если оставить его в покое, он очистится сам  по себе. То же самое и с людьми, и с народами». Особенно это следует  понимать правителям. Лао-Цзы как-то сказал, что управлять людьми следует  так же, как готовить мелкую рыбешку: то есть осторожно. Если ее слишком  долго жарить или слишком много  мешать, то она или раскрошится, или  станет невкусной. Что же касается людей, которые предпочитают учить других, им следует усвоить эту мысль. Тот, кто думает, что знает много  о других, может считать себя мудрым. Но только тот, кто знает себя, владеет  истиной и величием.