Русская культура XVI в

2. Живопись, зодчество, литература

Высочайшего уровня развития достигает на рубеже XIV–XV веков русская живопись. Расцвет  иконописного искусства в рассматриваемый  период связан с деятельностью трех выдающихся мастеров: Феофана Грека, Андрея Рублева и Дионисия.

Продолжателем рублевской традиции в московской иконописной школе был Дионисий (1440–1503). Известность и славу мастера он получил уже при жизни.

На рубеже XV-XVI вв. московская живопись была представлена творчеством Дионисия и его сыновей. Они вместе расписали собор Ферапонтова монастыря в самом начале XVI века. Дионисий начал работать над росписями в Пафнутьево-Боровском монастыре, а затем в Иосифо-Волоколамском, куда он был приглашен самим основателем. Для Успенского собора мастер создал иконы «Спас на престоле» и «Распятие». Писал он и для Кремлевского Вознесенского монастыря (икона «Богоматерь Одигидрия»). Для всех работ Дионисия характерны нарядность, декоративность, торжественность.

В XVI столетии внимание московских живописцев привлекали не только библейские сюжеты, но и темы из всемирной и русской истории. Особое воздействие на творчество художников оказывал фактор политического развития страны. Именно в это время усиливающаяся  власть великого князя приобретает самодержавный характер. Первые успехи Русского государства уже отражала роспись Смоленского собора Новодевичьего монастыря (основан в 1525 г.). Центральным звеном в оформлении внутреннего интерьера собора стало изображение Богоматери Одигидрии - покровительницы присоединенного Смоленска.

Военная тематика в росписи также занимала главное место. Покровители московских князей и русского воинства архангелы  Михаил и Гавриил представлены в  доспехах. Как бы в обосновании  внешней политики великого князя, в  росписи особо полно следует  череда изображений канонизированных древнерусских князей, правителей некогда  огромного государства.

В немалой  степени воздействовала на живопись и активизация общественной жизни  и мысли страны в первой половине XVI века. Даже через иконы в общество шла критика монастырских порядков и монашеской жизни. Так, посредством  икон («Лествица райская Иоанна Лествичника», «Видение Евлогия», «Притча о слепце и хромце») художники осуждали упадок монашеских нравов (пьянство, блуд, мздоимство и др.), указывали на кары за пороки, критиковали политику монастырского стяжания.

Во времена  Ивана Грозного особое распространение  в иконописи получает культ небесного  покровителя царя - Иоанна Предтечи. Иконы с его изображением в  это время были представлены как  мастерами московской школы, так  и других городов.

К концу  правления Ивана Грозного относится  икона Дмитрия Солунского для одноименной церкви Никитского монастыря в Москве. Ее происхождение связывают с рождением у Ивана Грозного последнего сына царевича Дмитрия. Изображенный на ней воин, несмотря на свой воинственный вид (в доспехах, вооруженный щитом и мечом), больше походит на утонченного аристократа, чем на героя. Подобная манера исполнения была тесно связана с творчеством Строгановской иконописной школой, состоявшей из московских мастеров, которые выполняли заказы для известных сибирских промышленников Строгановых. Это икона и ряд других, например, «Никита-воин» определили дальнейшие направление русской живописи уже в XVII веке.

В конце XV в. развернулись грандиозные по размаху  работы по перестройке Московского  Кремля. Начаты они были с возведения нового Успенского собора. Заложенный в 1472 г. Кривцовым и Мышкиным, этот собор должен был по своим габаритам превзойти владимирский Успенский собор, избранный в качестве образца, однако в 1474 г. он, еще недостроенный, рухнул. Иван III обратился к итальянским мастерам. По его приглашению в 1475 г. в Москву прибыл Аристотель Фиораванти, затем здесь появились Антон Фрязин, Марк Фрязин, Пьетро Антонио Соляри, Алевиз, а в начале XVI в.- Бон Фрязин, Алевиз Новый и многие другие, имена которых встречаются на страницах русских летописей. В 1475-1479 гг. Аристотелем Фиораванти был заново построен Успенский собор. По его возведении центр Москвы преобразился: огромный в сравнении со старыми церквями, крупномасштабный собор приобрел безраздельное господство в панораме города.

Через 6 лет после завершения Успенского собора в 1485 г. начались работы по перестройке кремлевских стен. Первой была заложена Чешкова, или Тайницкая башня прямо напротив Успенского собора. Затем была возведена южная стена, фланкированная круглыми Свибловой и Беклемишевской башнями, отстоявшими на равных расстояниях от того же собора. Эта стена прошла по берегу Москвы-реки и в основном совпала с линией укреплений белокаменного кремля Дмитрия Донского. В самом начале 1490-х годов приступили к возведению стен и башен с восточной стороны Кремля, там, где к нему примыкал Великий посад. С этой стороны территория Кремля была несколько расширена (в районе Собакиной и Никольской башен), однако главные Фроловские, позже Спасские, ворота остались на прежнем месте. Закончилось строительство нового Кремля в 1492-1495 гг. возведением северо-западной стены вдоль русла Неглинной. Берег этой реки был выровнен, в топких местах произведена подсыпка земли, а огромная прямолинейная стена получила основание в виде заглубленной в землю массивной аркады.

Московский  Кремль, сложенный из кирпича с  добавлением белокаменных деталей, стал мощной крепостью, отвечавшей требованиям  европейского военно-инженерного искусства  того времени. Его ворота были усилены  отводными стрельницами, а угловые круглые башни, благодаря треугольной форме плана всей крепости, так сильно выступали вперед, что создавали возможность кругового обстрела. Со всех трех сторон Кремль был окружен водой: с юга его омывала Москва-река, с северо-запада - Неглинная, которая была запружена и превращена в широкий водный массив, тянувшийся вдоль всей кремлевской стены (на месте Александровского сада); с восточной стороны в 1508 г. Алевиз выкопал ров 35-метровой ширины, который был наполнен водой из Неглинной. От проездных башен Кремля через Алевизов ров и Неглинную были перекинуты мосты, причем самый большой каменный мост перед Троицкими воротами получил дополнительное укрепление в виде Кутафьей башни. По повелению Ивана III в 1493 г. была расчищена от застройки широкая (в ПО саженей) полоса вокруг всего Кремля - эспланада, имевшая не только стратегическое, но и большое художественное значение, так как благодаря ей Кремль сильно выделился в городе и приобрел большую композиционную завершенность. Расчистка пространства вокруг Кремля послужила началом формирования будущей Красной площади-главной торговой площади московского посада. На противоположном берегу Москвы-реки, напротив Кремля, в 1495 г. был разбит государев сад.

В планировке Кремля заметную роль стали играть элементы регулярности. Регулярность проявилась и в прямолинейности  отдельных отрезков стен, и в систематичности  расстановки башен. С каждой из своих  трех сторон Кремль имел первоначально  по трое ворот, а всего по семь башен, включая угловые. В целом Московский Кремль ассоциировался в то время  с образом Константинополя (который  также имел треугольную схему  плана) и явился как бы его идеализированной, уменьшенной более чем в 50 раз моделью.

Вслед за строительством кремлевских стен и  башен в конце XV-начале XVI вв. под  руководством Марка Фрязина, Пьетро Антонио Соляри, Алевиза и других мастеров развернулись работы по возведению нового великокняжеского дворца и связанного с ним целого ряда каменных палат. Объединяющим началом в композиции дворца послужил П-образный в плане подклет, обрамленный монументальной аркадой. В центре внутреннего двора стояла церковь Спаса на Бору, оставшаяся от великокняжеского монастыря (который в 1462г. был перенесен на новое место ниже по течению Москвы-реки и стал называться Новоспасским). С запада, со стороны въезда, двор был ограничен каменной стеной с Золотыми (позже Гербовыми) воротами. С юга дворцовый комплекс в целом был огражден стеной, прошедшей по бровке от Боровицких ворот (заложена в 1499 г.).

Главным парадным залом дворца, предназначавшимся  для торжественных великокняжеских  приемов и заседаний боярской думы, служила Большая (позже названная  Грановитой) палата. Среди прочих дворцовых построек она выделялась не только своими габаритами и белокаменной рустовкой главного фасада, но и постановкой на Соборной площади - со стороны главного подхода к великокняжеской резиденции. Именно к ее южной стене примкнуло парадное «Красное крыльцо».

В те же 80-е годы XV в., когда строилась  Грановитая палата, псковскими мастерами возводился Благовещенский собор, примыкавший к подклету дворца. Этот храм был сооружен на основе старого, относившегося к началу XV в., и служил домовой великокняжеской, позже царской, церковью. Первоначально он был трехглавым, а во второй половине XVI в. при Иване Грозном оброс приделами и приобрел живописный девятиглавый силуэт. Между этим собором и Грановитой палатой располагалась протяженная Средняя Золотая палата, вход в которую, как и в остальные, осуществлялся с террасы подклетного этажа.

В начале XVI в., когда кремлевские стены были уже закончены, приступили к перестройке Архангельского собора и церкви Ивана Лествичника. Строительство обеих церквей велось одновременно с 1505 по 1508 г.

Архангельский собор, служивший усыпальницей московских великих князей, перестраивался венецианским мастером Алевизом Новым. Он получил крупные габаритные размеры, близкие Успенскому собору и Грановитой палате, а его сильный горизонтальный карниз, расчленивший весь объем на два яруса, находил свое продолжение в венчании арочной галереи-паперти Благовещенского собора, переходившей, в свою очередь, в подклетный этаж дворца. Во второй половине XVI в. Архангельский собор также был окружен арочной галереей, что еще в большей степени способствовало единству всего ансамбля.

Первоначальная  церковь Ивана Лествичника была ниже существующей постройки, но также трехъярусной красно-кирпичной с белыми деталями башней, центричность которой подчеркивалась ступенчатым подиумом, окружавшим ее основание. Размещена она была в центре Московского Кремля почти на равных расстояниях от Фроловских и Троицких, а также Боровицких и Никольских ворот. На нее были ориентированы и основные кремлевские улицы, шедшие от Фроловских и Никольских ворот, которые в те же годы подверглись некоторому выравниванию и расширению.

В конце XV-начале XVI вв. была произведена перестройка  и многих других кремлевских церквей, после чего они образовали стройную иерархическую систему во главе  с Успенским собором. Вторым по значению был Архангельский, третьим - Благовещенский, а также соборы Спаса на Бору и  Чуда Михаила Архангела, на четвертом  месте были церкви Рождества на Сенях, Иоанна Предтечи и, наконец, на пятом - церковь Ризоположения. Постепенное наращивание величин храмов от второстепенного к главному дополнялось разно масштабностью подобных по формам церковных глав, которые в совокупности создавали глубоко самобытный и художественно совершенный силуэт всего ансамбля.

В то же время в центральном ансамбле Кремля появились элементы рационализма, свойственные эпохе Возрождения, что  сказалось в архитектонике и  членениях главных сооружений, в  привязке их карнизов друг к другу, а также в самой его пространственной организации. Вместо традиционных пространственных зон вокруг самостоятельных архитектурных  объемов здесь возникла единая Соборная площадь. Пространство Соборной площади  в направлении север-юг было уравновешено близкими по величине и архитектурному масштабу объемами Успенского и Архангельского соборов, а в направлении запад-восток аналогичную роль сыграли контрастные, но столь же крупномасштабные объемы Грановитой палаты и Ивановского столпа с пристроенной к нему в 30-е годы XVI в. архит. Петроком Малым церковью-звонницей Воскресения. После того как была осуществлена эта пристройка к «столпу» Ивана Лествичника, Соборная площадь приобрела относительно замкнутый характер. Однако в целом, несмотря на новаторские черты, композиция ансамбля Московского Кремля базировалась на традиционных принципах иерархии и подобия.

Перестройка Московского Кремля оказала сильное  влияние на всю архитектурную  и градостроительную практику XVI в. В рассматриваемый период это  влияние сказывалось в первую очередь в крепостном строительстве, которое развернулось по всей стране. Хотя преобладающими оставались деревоземляные городские укрепления, все большее  значение стали приобретать каменные крепости, что обусловливалось существенными  переменами в военном деле, а именно развитием огнестрельного оружия и  артиллерии. Так же как и в Московском Кремле, крепостные стены в других городах делали прямолинейными на отдельных  участках, снабжали амбразурами и  увенчивали зубцами. По их верху по всему периметру крепости устраивали крытую тесом боевую галерею. С внутренней стороны стены, как правило, расчленяли рядами арочных ниш. Особо важное значение приобрели крепостные башни, которые стали сильно выдвигать за линию стен для увеличения угла обстрела.

В конце XV в. в связи с усилившейся агрессивностью Ливонского ордена возникла необходимость  в дополнительном укреплении северо-западного  оборонительного пояса Русского государства. В 1492 г. на западных границах всего лишь за один строительный сезон была возведена каменная крепость Ивангород. Большое стратегическое значение Ивангорода обусловливалось его расположением на берегу р. Наровы прямо напротив ливонской крепости. Первоначальная Ивангородская крепость имела строго квадратный план. Спустя некоторое время к ней была пристроена новая стена, придавшая всему городу вытянутую, не совсем правильную прямоугольную форму.

В те же годы, когда сооружался Московский Кремль, претерпел перестройку и  Новгородский детинец (1485-1490 гг.), а затем  новые кирпичные кремли получили такие стратегически важные города, как Нижний Новгород (1500-1512 гг.), Тула (1514-1521 гг.), Коломна (1525-1531 гг.), Зарайск (1531 г.). Среди этих городов Тула и Зарайск особо выделялись своей совершенной геометрической правильностью, что знаменовало утверждение в русском градостроительстве качественно новых градостроительных принципов.

Развивалось и другое направление в зодчестве, оно было связано со строительством небольших посадских и вотчинных  храмов. К началу XVI века русские  зодчие изобрели новую систему кирпичных  перекрытий - крестчатый свод, опирающийся не на внутренние столбы, а на наружные стены. Это позволило строить небольшие бесстолпные храмы, например, церковь Благовещения на Ваганькове (1574), Николы в Мясниках (сер. XVI в.) и др. В архитектуре этих храмов более отчетливо выделялись светские элементы.

Интересным  явлением в истории древнерусского зодчества XVI в. стал шатровый тип храма, в котором наиболее ярко выразилось национальное своеобразие русских  традиций, основанных на деревянном зодчестве. Это было отступление от византийских традиций крестово-купольного храма. Одним из первых и самых великолепных памятников этого стиля стала устремленная ввысь (высота около 60 м) Церковь Вознесения (1530-1532) в селе Коломенском под Москвой, что было для Руси новым типом строения и по форме, и по высоте. Храм этот был построен Василием 111 в честь рождения наследника престола, будущего царя Ивана Грозного. По типу шатрового храма был построен и собор Спаса-Андроникова монастыря, динамично устремленный вверх. Появление этого стиля стало наивысшим достижением русской архитектуры XVI в.

Выдающимся  памятником русского зодчества стал Покровский собор (собор Покрова  «на рву»), получивший название собора Василия Блаженного - по имени знаменитого  московского юродивого, погребенного под одним из его приделов. Собор  был построен в 1555-1561 гг. русскими зодчими  Бармой и Постником в честь взятия русскими войсками Казани. Собор представляет собой группу из девяти столпообразных храмов, размещенных на общем постаменте - высоком подтаете, и объединенных внутренними переходами и наружной галереей - гульбищем. Центральный храм увенчан большим шатром, вокруг которого расположились купола восьми приделов. Все они имеют форму восьмерика, идущего от традиций русского деревянного зодчества. Архитектурно-декоративное убранство собора богато и разнообразно. Живописность композиции и пышность наружного убранства, а также малая площадь отдельных приделов свидетельствуют о том, что собор представляет собой храм-памятник, рассчитанный в основном на внешнее восприятие.