Рыцарская культура и ее отражение в эпосе, легендах, лирике

Тем временем продолжалось возвышение как тех, кто был достаточно богат, чтобы вооружаться, так и тех, кто вопреки своему низкому социальному положению получал от своих господ необходимые средства для приобретения оружия благодаря каким-то своим качествам. Возвышались также члены господской свиты, входившие в состав дружины сеньора. По этой причине потерять благосклонность господина или лишиться имущества означало для воина деградировать до уровня безоружного крестьянина.

Годы, охватывающие период после смерти Карла Великого и до Оттона I (X век), стали решающими в формировании рыцарства. То были годы беспорядка и террора, когда не только политическая власть или то, что оставалось от нее, но и элементарное выживание большинства населения зависели от военной силы. В этот период становится безотлагательным вопрос о том, чтобы подчинить эту силу дисциплине, наделить ее этическим содержанием, поставить перед ней определенную социальную цель.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2. Легенды артурского цикла, лирика трубадуров и миннезингеров: содержание и значение.

 

Легенды артурского цикла.

XIV в. - период больших изменений  и сдвигов в жизни Англии. В  это время происходит процесс формирования английской нации и ее языка. В истории литературы - это век Ленгленда и Чосера, творчество которых отразило наиболее характерные черты жизни и культуры того времени. Ленгленд всецело связан с культурой средневековья; Чосер - последний поэт средних веков и предвестник эпохи Возрождения в Англии. [2]

Оба поэта были современниками и  свидетелями больших социальных потрясений и бедствий в жизни их родины; особенно значительными из них были Столетняя война с Францией (1337-1453), эпидемии чумы, прокатившиеся по стране и опустошившие многие из ее районов, и крестьянское восстание 1381 г.

В XIV в. система феодализма начинает расшатываться; в Англии появляются признаки новых буржуазных социальных явлений. Развивались города и росло их население, расширялись сферы торгового влияния Англии, менялся облик деревни, усиливался крепостной гнет. Настроения недовольства вылились в крестьянские восстания. Вспыхнув весной 1381 г., они быстро распространились по стране. Вдохновленные обличительными проповедями Джона Болла, возглавляемые ремесленником Уотом Тайлером, крестьяне требовали уничтожения привилегий феодалов, уравнения всех сословий и прекращения злоупотреблений церковников. По всей стране повторялись слова, прозвучавшие в проповедях Джона Болла, прозванного «безумным священником»: «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был тогда дворянином?»

Вторая половина XIV в. проходит под знаком борьбы против римско-католической церкви; требование церковной реформы было выражением протеста жителей городов и деревень против феодальных порядков.

Религиозно-реформаторские идеи выдвигаются  в трактатах Джона Уиклифа (John Wyclif, 1324-1384). Деятельность Уиклифа и его последователей - лоллардов - была связана с обличением римско-католической церкви. Уиклиф выступал против ряда религиозных догматов, осуждал порочность католического духовенства. Он утверждал право каждого самостоятельно толковать Библию. Его перевод Библии с латинского на английский язык (1382-1384) получил широкое распространение и имел важное значение для развития английского литературного языка. [2]

XIV в. - эпоха напряженной борьбы различных тенденций в формирующейся национальной литературе Англии.

Обратившись к жанру средневековой  дидактической аллегории, Уильям Ленгленд в своем «Видении о Петре Пахаре» выразил настроение народных масс в годы, предшествующие крестьянскому восстанию 1381 г. Откликом на это же восстание, но с антинародных позиций, явилась поэма Джона Гауэра «Глас вопиющего» (Vox clamantis, 1382). В то самое время, когда Джеффри Чосер осваивал и развивал новые для английской литературы поэтические жанры и формы, в Англии возрождался и культивировался интерес к рыцарской поэзии.

Английская литература обогащается  и в идейном, и в жанровом отношении. Крупнейшие писатели XIV в. - Ленгленд, Гауэр, Чосер, разрабатывая традиционные средневековые сюжеты, насыщают их современным содержанием, создают произведения, овеянные дыханием напряженной и бурной жизни своего времени. Аллегорическая поэма дидактического характера и рыцарская поэма, баллады и мадригалы, послания и оды, трактаты и проповеди, поэмы-видения и венчающие творчество Чосера «Кентерберийские рассказы», вобравшие в себя все разнообразие жанров того времени, - таково жанровое многообразие английской литературы XIV в.

В большей степени, чем в предшествующие столетия, обнаруживаются связи английской литературы с культурой европейских  стран, особенно Франции и Италии.

Принципиально важное значение имел процесс утверждения национального английского языка. Если современник Чосера Джон Гауэр был поэтом трехъязычным и создал свои произведения на французском, латинском и английском языках, то величайшее значение деятельности Чосера заключалось в утверждении единого английского литературного языка, в основу которого был положен лондонский диалект.

Идейно-художественное богатство  лучших творений английских писателей XIV в. определило их значение для последующего развития национальной литературы Англии. Поэма Ленгленда «Видение о Петре Пахаре» вдохновляла писателей и общественных деятелей в период Реформации и в годы английской буржуазной революции XVII в. Следы ее влияния обнаруживаются в «Потерянном рае» Мильтона; с поэмой Ленгленда перекликается роман Джона Беньяна «Путь паломника». Большой популярностью в XV и XVI вв. пользовалось творчество Джона Гауэра. Его поэма «Исповедь влюбленного» (Confessio amantis, 1390) стала источником, к которому в поисках сюжетов обращались многие писатели (Шекспир при создании «Перикла», Бен Джонсон при создании комедии «Вольпоне»). Что касается творчества Чосера, то его роль в развитии последующей английской литературы особенно велика. Из произведений Чосера заимствовали сюжеты Шекспир и его современники; под влиянием Чосера Спенсер создал строфу «Королевы фей»; Чосером увлекались крупнейший поэт английской революции XVII в. Мильтон, поэты-романтики Байрон и Ките, писатель-социалист У. Моррис.

 

Лирика трубадуров и миннезингеров: содержание и значение.

Распространяясь по Европе, куртуазная лирика трубадуров достигла немецких земель и там нашла своих верных продолжателей в лице миннезингеров. В буквальном переводе миннезанг - это любовная песня, но, конечно, содержание литературного течения шире. [4]

Несколько более позднее  становление немецкой рыцарской  замковой культуры обусловило и несколько  более позднее начало формирования немецкой куртуазной литературы.

Миннезингеры в большей  мере, нежели трубадуры, принадлежали министериалам - рыцарскому сословию. Однако они и в большей степени зависели от своих покровителей, влиятельных феодалов. Это означает, что в целом в движении было меньше совсем незнатных и слишком высокопоставленных особ.

Министериал вообще - служилый человек, в обязанности которого входило и сочинение песен для господского развлечения. Миннезингеры воспевали, как правило, свою госпожу, причем в более сдержанной и официальной форме, чем трубадуры. Они - влюбленные скорее по этикету, а не по велению сердца.

У миннезанга как течения  было четыре этапа: первый, независимый  в целом от трубадуров, протекал в 1150-1180 гг., второй, сильно зависимый, в 1190-1200 гг., третий этап - этап Фогельвейде и его современников, - в 1200-1230 гг., четвертый - c 30-х гг. и далее, до XIV в., времени кризиса рыцарского общества в германских землях.

Первые всходы миннезанга возникли в прирейнских областях, в Швейцарии, в Австрии и Баварии. К числу наиболее ранних представителей течения относится творчество Кюренберга при Венском дворе.

Творчество Кюренберга и многих других миннезингеров мы знаем в основном из своеобразных песенников, манускриптов XIII, XIV вв. Таковы, в частности, Гейдельбергские рукописи. Они свидетельствуют о раскрепощенном, глубоко светском характере миннезанга, об умении средневековых миниатюристов радоваться жизни. Миниатюры изображают их на охоте, за кубком вина, наедине с возлюбленной, на турнире, в поэтическом одиночестве и т.д.

Уже в Гейдельбергских рукописях можно увидеть, что различие с трубадурами заявлено прямо в тексте: речь идет не о каком-то полуусловном куртуазном романе между верным пажем или вассалом и знатной замужней дамой, как это обычно у провансальских лириков, а именно о чувствах, соединяющих юного рыцаря и девушку. Последняя, правда, так же знатнее рыцаря.

Полагают, что этот - главный - мотив миннезанга пришел из народной песни. И здесь можно говорить о влиянии (подобном влиянию жонглеров  на трубадуров), бродячих немецких певцов, шпильгагенов, на ранних миннезингеров. Как и жонглеры, шпильгагены часто бывали слугами миннезингеров. И обязательно надо упомянуть о том, что наряду с куртуазной лирикой, в немецких землях продолжала свою активную жизнь народная песня, поэзия, создаваемая бродячими певцами, такими как резкий, насмешливый, грубый плебей Сперфогель.

Добра не жди, кто волка  звал на ужин. 
Моряк, гляди, корабль ветхий перегружен.  
Коль говорю, так верьте мне:  
Кто круглый год своей жене 
Наряды дорогие шьет, не о себе печется:  
Ему не выпал бы почет,  
Что и чужого в свой черед 
Нести крестить придется.  
(Пер. А. Исаевой)

Жанр, в котором работал  Сперфогель, называется шпрухом, что означает стихотворение с поучительной концовкой.

Важнейшие жанры собственно миннезанга начинаются складываться в  творчестве Дитмара фон Айста, австрийского автора любовных песен, работавшего в 70-х гг. XII в.

"Какое горе и какая мука! 
И словно камень на сердце разлука.  
Следят за мною зорко сторожа", - 
Всю ночь грустит и плачет госпожа.  
 
А рыцарь говорил: "Проходит время,  
Но с каждым днем сильней печали бремя.  
Скорбит душа. Пылает жар в крови.  
Как счастлив тот, кто избежал любви!  
 
Когда весь мир покой вкушает ночью,  
Ты предо мною предстаешь воочью.  
И грудь испепеляет мне тоска.  
Как недоступна ты и далека!" 
(Пер. И. Грицковой)

 

Лейты - песни, содержащие одну строфу или написанные по типу стансов, и лейхи - песни более сложного содержания, построенные в виде ряда строф с рифмой, более искусной нежели в песне, - вот основные приемы и жанры, которые разрабатывал этот поэт.

В конце XII в. усиливается  культурный обмен в Европе, и творчество трубадуров начинает более значительно влиять на миннезанг. Настолько, что появляются даже прямые переводы из трубадуров на немецкий. Даже крупнейший эпический поэт миннезанга Вольфрам фон Эшенбах, автор великой во всех смыслах поэмы "Парицифаль", и тот переводил песни трубадуров.

А вот как описывает  свое прощание с возлюбленной Фридрих  фон Хаузен, безвременно погибший в крестовом походе, защищая короля Барбароссу, однако успевший завоевать признание и поэтов, и читателей.

О как она была горда, 
Когда я расставался с ней!  
Пускай, мол, я зовусь Эней,  
Она не согласится стать 
Моей Дидоной никогда.  
Моя беда 
В том, что я навек пленен.  
Она похитила меня 
У самых лучших в мире жен <...> 
 
Отныне мое сердце - скит.  
Обитель бедная тесна.  
Другая дивная жена 
В ней не сможет поселиться.  
Когда она не исцелит 
Моих обид,  
И постоянство ей не мило,  
Ей все равно я буду верен.  
Всех в мире жен он затмила.  
 
Разлука ранила меня.  
Быть от любимой вдалеке 
Мне горько, но моей тоске 
Отраден помысел о том,  
Что стражду, верность ей храня.  
День ото дня 
Надежда сладостней в груди:  
Меня утешит госпожа.  
Моя награда впереди <...> 
(Пер. В. Микушевича)

 

В целом миннезингеры довольно быстро прошли период подражания и переводов. Уже на исходе XII столетия в их среде рождается подлинный всеобъемлющий немецкий гений, Вальтер фон дер Фогельвейде (прим. 1170 - 1230 гг.).

Герб Вальтера - птица, поющая в  клетке. На миниатюрах поэт изображался всегда с боевым мечом, которым он владел не хуже, чем пером. Поэтом же Фогельвейде был и нежным, и умным, и вдохновенным, и философичным, и патриотичным. Его часто снедала тревога за будущее родины, и в этом он уж совершенный первопроходец среди немецких авторов.

Вальтер был сыном безземельного, обедневшего рыцаря и прожил жизнь, полную скитаний. Он изъездил континентальную  Европу, побывал даже в Венгрии, был  близок не только к миру бродячих певцов и артистов шпильманов и вагантов, но и к высшей знати (большая часть его жизни прошла при дворе австрийских герцогов).

Храбрый воин, великий поэт, придворный и философ, он прославился еще  при жизни, что случается не столь  уж часто. И, естественно, что будучи поэтом и патриотом, он не мог не принять непосредственного участия в жестокой смуте, раздиравшей на рубеже веков немецкие земли. Многие миннезингеры были ее свидетелями, но только Вальтер нашел в себе силы поведать о ней в своих песнях, нарушая тем самым куртуазные каноны. Эти его песни были поняты всеми: и знатью, и простонародьем. Потому и суждено было стать ему первым национальным гением еще только рождавшегося немецкого народа. Именно в стихах Вальтера появилось понятие Die deutsche Nation ("немецкая нация"), о будущем которой он писал с отчаяньем и горем, так как боялся, что недальновидные властители в слепой борьбе за власть отвергнут идею единого немецкого государства, возглавляемого императором, а католическая церковь постарается усилить и закрепить разобщенность немецких народов, рассеянных на больших географических пространствах Западной и Средней Европы.

Вальтер - автор и мирных песен, и политических шпрухов, в которых выступал против папства как силы политической. Таким образом, в творчестве Фогельвейде мы находим все жанры, все виды поэзии, что свойственно только великим мастерам.

Его лирическое стихотворение "Под  липкой", вобравшее в себя лучшие достижения куртуазной лирики трубадуров в миннезанговом перевоплощении, дает представление одновременно и о немецкой народной песне. Это непревзойденный шедевр не только немецкой лирики XII-XIII вв., но и вообще европейской поэзии зрелого Средневековья.

"В роще под липкой 
Приют наш старый 
Если найдешь ненароком ты,  
Молвишь с улыбкой:  
"Что за парой 
Травы примяты и цветы?"  
На опушке среди ветвей - 
Тандарадай - 
Пел свидетель - соловей.  
 
Молча брела я 
Средь бездорожья,  
Пока не встретила дружка.  
Он обнял, пылая,  
Матерь Божья!  
Обнял - и стала душа легка.  
Сколько раз?  
Да кто же сочтет?! - 
Тандарадай, - 
Видите - в кровь исцелован рот.  
 
Дружок меня манит 
Прилечь на ложе.  
Рассыпал он цветы да хмель.  
Ведь кто-нибудь станет 
Смеяться позже,  
Сыскав подобную постель.  
Сломлен шиповник - ясно для всех, - 
Тандарадай, - 
Как был нам сладок смертный грех.  
 
Ни лаской, ни силой 
Не открою 
Вам тайну эту, помилуй Бог!  
Что сделал милый там со мною,  
Знаем лишь я, да мой дружок,  
Да пичужка меж ветвей, - 
Тандарадай, - 
Все пришлось увидеть ей". 
(Пер. Арк. Штейнберга)