Смерть в контексте буддизма, конфуцианства и даосизма

Смерть и погребальный обряд в контексте буддизма, конфуцианства  и даосизма.

Представление китайцев о  жизни и смерти складывалось на протяжении многих веков под воздействием филосовских и религиозных учений. Для своего анализа я решила взяла за основу представления о смерти трех великих учений: конфуцианство, буддизм и даосизм.

В эпоху династии Хань конфуцианство приобрело статус официальной государственной идеологии и сохранило этот статус вплоть до начала 20 века, когда была провозглашена доктрина Саньминь (Сунь Ятсен – национализм, народовластие,  народное благосостояние).  Однако в 70-х годах 20 века культ Конфуция получил новое дыхание и до настоящего времени играет важную роль в жизни народа.  Поэтому, несомненно, конфуцианские нормы легли в основу мировоззрения китайцев, представления  о смерти, похоронном обряде.

Следует начать анализ с  понятия  ритуала, как традиционного  порядка проведения церемонии.

Конфуция придавал исключительное значение самому ритуалу, его значению, и с детства проявлял интерес к его изучению. Сыма Цянь в исторических записках о Старинном роде Конфуция восклицает: «И в наши дни, Конфуций с детства любил ритуал. Уж не мудрец ли он?», также Сыма Цянь повествует: «В детстве Конфуций, играя, часто расставлял согласно ритуальному уставу жертвенные чаши и сосуды».

Выполнить надлежащим образом  ритуал – значит почтить помять предков, а также сохранить сложившиеся  веками устои общества. Что является само по себе духовной скрепой народа. Ритуал у Конфуция не мистифицирован, он является частью жизни, ее основой  и опорой. В Лунь Юе сказано: «Учитель говорил: - Я вдохновляюсь песнями, ищу опору в ритуалах, и завершаю музыкой». А в диалоге с любимым учеником Янь Юанем Конфуций сказал: «Быть человечным – значит победить себя и обратиться к ритуалу… Не смотри на то, что чуждо ритуалу, не говори того, что чуждо ритуалу, не делай ничего, что чуждо ритуалу». Таким образом ритуал предстает перед нами как образ жизни, неотъемлемая часть жизни, обращение к многовековой традиции,  мудрости предков.

Традиция питается практикой, а практика должна быть конкретной и точной.  Конфуций считал, что  ритуал следует выполнять осмысленно. А не слепо следовать традиции, о чем свидетельствует его высказывание, описанное в Лунь Юе: «Войдя в великий храм, учитель спрашивал обо всем, что там происходило. Кто–то заметил: «И кто это считает сына цзоусца знающим ритуалы? Войдя в великий храм, он спрашивал обо всем, что там происходило». Учитель, услышав это, ответил: «В этом ритуал и состоит»». Иное изречение  также доказывает, что Конфуций придавал большое значение истинному содержанию ритуала, однако он мог поступиться с утвердившейся формой исполнения ритуала, если нововведение не искажало смысла: « По ритуалу, шапке надлежит быть из пеньки, но ныне ее делают из шелка, что дешевле, и в этом я следую за всеми. По ритуалу, надо кланяться внизу у входа в залу, но ныне кланяются наверху, что дерзко. Пусть буду против всех, но кланяюсь внизу».

В ритуале Конфуций уделяет  большое значение связи отца и  сына, отсюда проистекает принцип  сыновней почтительности. Когда умирает  отец, то старший сын становится главой семьи. Он также совершает жертвоприношения предкам. Согласно древнему обычаю, после смерти отца сын должен носить траур в течение трех лет. За это время он должен учиться, уразуметь истину на примере жизни отца. Об этом свидетельствует цитата из Лунь Юя: «учитель сказал: «кто вглядывается в устремления своего отца, когда он жив, а после смерти – в то, как он поступал. И не меняет его путь в течение трех лет, тот может называться почитающим родителей». «Служи родителям по ритуалу, умрут – похорони по ритуалу и чти их жертвами по ритуалу».

Учение Конфуция не мистифицировано, о чем свидетельствуют строки из Лунь Юя: «учитель не высказывался о чудесном, силе, смуте, духах». Учение рационалистично. Однако в учении говорится о роли Неба в жизни  человека. Небо здесь выступает в качестве судьбы, оно воздает человеку по его поступкам. Это не означает неизбежность, роковое предопределение, но Небо является высшим разумом, наивысшей силой. В доказательство этому служат строки из «Исторических записок» Сыма Цяня: «разве после смерти государя Просвещённого тут, во мне, не уцелела просвещённость? Если бы Небо пожелало эту просвещённость погубить, то я не смог бы приобщиться к ней. Но небеса ее не погубили. А куанцы? Как им со мною справиться?» А когда же умер любимый ученик Янь Юань, то учитель воскликнул: «О! гибну я от Неба! Гибну я от Неба!».

Интересно высказывание Конфуция о смерти и духах умерших и богах: « Не зная как служить живым, Сумеешь ли служить их предкам? …Не зная жизни, Как познаешь смерть?» Смерть, боги – нечто сакральное, спрятанное от взгляда человечества и есть лишь один способ познать это: познать жизнь и познать живых, то есть самих себя. Это означает, что у этих противоположных понятий есть что-то общее. Поняв закон жизни – поймешь и смерть, не встречаясь с ней. Жизнь и смерть связаны между собой.

Возникновение Даосизма относят к 5-3 веках до н.э., почти одновременно с конфуцианством.  В своем анализе я рассмотрю некоторые цитаты из Дао дэ цзина, являющимся ядром даосизма (Лао-цзы) и Чжуанцзы (чжуан чжоу 3 в).

Каждый человек, согласно учению даосизма, является миниатюрной  моделью космоса, - микрокосмосом. «Хоть человеческий рост не превышает семи вершков, … в нем сходится Небо и Земля» - говорится в комментариях Го Сяня к Чжуан-цзы.  Следовательно человек вечен, как и сам космос. Задача человека – соблюдать Дао. «Кто не соблюдает Дао, тот умрет раньше» - говорится в Дао дэ цзине. Физическая смерть означает лишь то, что дух отделяется от человека и растворяется, затем происходит превращение, перерождение. Следовать Дао – значит  естественным образом, как бы не специально  постичь свою сущность. В процессе жизни нужно следовать принципу У-Вэй «недеяние» - не следует противоречить естеству, иначе грядет угроза гибели. В комментариях Го Сяня к Чжуан-цзы говориться: «Путь – это неспособность. Мы прилагаем это имя к Пути, желая сказать, что Путь есть состояние «обретения себя». Самообретению не может способствовать и сам Путь. Пока я сам не достиг его, я не могу произвольно сделать это… никто не может сотворить жизнь по собственному желанию. А тот, кто будет стараться сделать это, только навредит подлинному в своей жизни».

В Чжуан-цзы Конфуций говорит: Жизнь и смерть, существование  и гибель, … - все это превращение  вещей, действие судьбы». Таким образом, судьба это некий естественный порядок, закон всего. Более того, жизнь и смерть – едины, о чем свидетельствует повествование из Чжуан-цзы: «кто может представить небытие головой, жизнь – хребтом, а смерть – задом и кто понимает, что жизнь и смерть, существование и гибель – это одно тело…». За смертью следует рождение – такова цепочка превращений, о чем свидетельствуют следующие строки: «свершив свой земной путь, я усну глубоким сном, вернувшись к началу – вновь пробужусь».

Когда человек умирает, не следует плакать, ибо он вверен судьбе. Таково естество, и он следует ему, освобождаясь. В связи с этим можно  привести примеры из Чжуан-цзы: когда умер Цзы-Санху, его друзья радовались - играли на цитре и пели песню «Эй, Санху! Эй, санху! Ты возвратился к подлинному, А мы все еще в человеческом облике!».Когда же умерла жена Чжуан-цзы, то он громко пел, ударяя в таз. На вопрос недоумевающего Хуй-цзы Чжуан-цзы ответил: «скорбя, я стал думать о том, чем она была вначале. Когда еще не родилась. И не только не родилась, но еще не была телом. И не только не была телом, но не была даже дыханием. Я понял, что она была рассеяна в необозримо-смутном просторе. Свершилось превращение – и она стала Дыханием. Дыхание превратилось – и стало Телом. Тело превратилось – и она родилась. Теперь настало новое превращение – и она умерла. … Человек же схоронен в бездне превращений … Плакать и причитать над ним – значит не понимать судьбы».

Пребывание духа в пространстве есть некое подобие загробного мира, рая. Об этом свидетельствует сон Чжуан-цзы, в котором череп ему повествует: «для мертвого нет ни государя на верху, ни подданных внизу, ни времен года. Безмятежно следует он круговороту Неба и Земли, и даже утехи державного владыки не сравняться с его счастьем».

Буддизм стал проникать в Китай на рубеже нашей эры. А к середине второго века н.э. буддизм проникает и в императорский двор.

Заняв свою нишу в мировоззрении китайцев, буддизм сформировал популярные представления в народе о жизни после смерти и загробном мире, рае и аде,  идею воздаяния за зло, идею бессмертия души, проходящее через цепочку перерождений. Отражение этих представлений можно найти в буддийских рассказах сяо шо.

В китайском варианте буддизма в представлениях о душе была взята за основу добуддийская концепция души как сочетания духовного( или небесного) - хунь и земного – по.  Земная часть возникает при зачатии, а духовная при рождении. После смерти материальное по уходит под землю, а духовное возносится на небо.

В основе буддийских рассказов  в качестве назидания лежит идея воздаяния за плохие поступки. Часто в сюжетах повествуется о том. Как человек умер и ожил, после чего он во всех подробностях описывает загробный мир. Примером служит история ожившего Сэн гуя о путешествии в загробный мир описанная в сборнике рассказов «Вести из потустороннего мира» написанным Ван Янем. «Появился человек в красной одежде и тюрбане и сказал Сэн-гую: « Какие преступления и благодеяния были в твоей предшествующей жизни? Говори мне всю правду и без утайки!». Чиновников загробного мира невозможно обмануть, так как среди людей постоянно пребывают их посланники и записывают о плохих и хороших делах.

Для большего устрашения в рассказах красочно, убедительно описываются муки ада. Из рассказа Чжао Таня также побывавшего в потустороннем мире: «Те, кто прибывал в ад подвергались наказания и карам разного рода. Или им иглой прокалывали языки, и кровь растекалась по всему телу. Или с непокрытыми и мокрыми головами, голые и босые, они брели, связанные друг с другом, а человек с большой палкой подгонял их сзади. Там был железный одр на медных ножках, под которым разводили огонь. Людей загоняли на одр, до смерти жарили и парили, а затем возвращали к жизни. Был там еще раскаленный до красна громадный котёл. В нем варили грешников. Тела вперемешку с головами разваривались в нем до мельчайших частиц. Кипящее масло бурлило и клокотало, а по краям толпились черти с вилами. Триста-четыреста грешников стояли на очереди. Они обнимались и рыдали». На вопрос Чжао Тая о том, как нужно поступать человеку, чтобы не подвергнуться пыткам ада, Глава водного ведомства ответил: «Следуй Закону, совершенствуйтесь в вере и соблюдайте обеты!».

В ином рассказе излагается диалог между отцом и умершем  сыном, где сын предрекает точную дату смерти родителей: «Желание матушки  увидеться со мной скоро исполнится. Пройдет немного времени, она уйдет из жизни и переродится там же, где и я. Вам, батюшка, отмерен судьбой срок в семьдесят три года. По его истечении вам придется три года подвергаться карающему возмездию. Избежать возмездия возможно только посредством истового радения не религиозном поприще». Отсюда можно сделать вывод, что согласно буддийскому мировоззрению жизнь человека предопределена, человек не в силах изменить судьбу, но в его руках изменить течение собственной жизни, получить плоды благоденствия в загробном мире. Также умерший сын Цинцзян говорит о перерождении души, о возможности жить несколько раз: «Я рождался не только в Вашей семье. В течении сорока семи лет по сию пору я умирал и рождался семь раз».

Из данного анализа  следует сделать следующие выводы:

• Конфуцианская ритуализация насквозь пропитала обряд погребения в Китае.  Китайцы стараются следовать вековым традициям, чтобы с честью и достоинством проводить в иной мир родственника. Однако традиционный ритуал мистифицирован, в нем также содержаться элементы шаманизма, что противоречит конфуцианской модели.  Следует отметить, что устоявшийся ритуал захоронения в течении 21 века, и второй половины 20 претерпел сильные изменения, преимущественно в городе. Это связано с урбанизацией и увеличением численности населения. Молодое поколение все больше обращается на запад при проведении церемонии похорон.
• Согласно даосской традиции, смерть это нечто естественное, поэтому не может быть плохим и печальным. Люди должны радоваться за умершего, ибо он вверился в руки естественному ходу жизни. В связи с чем, часто на китайских похоронах можно слышать пение, музыку, наблюдать веселье, игру в азартные игры,  фейерверки и даже стриптиз. Все это причудливым образом соединяется с неподдельной скорбью родных и близких об усопшем.
• Традиционные популярные буддийские представления о загробном мире и переселении душ сохранились и по сей день. Однако, следует отметить, что люди преимущественно из сельской местности,  почтенного возраста следуют этим представлениям. Они сжигают для усопшего все необходимые вещи в загробном мире, отгоняют злых духов. Однако молодые люди в основном не верят в переселение душ, но смолкают при упоминании о загробном мире, тепля надежду о его существовании.