Формирование культурологи как самостоятельной науки к середине XX века

Оглавление

Введение.

 Культурология - одна из самых молодых наук. Она возникла и оформилась как наука лишь в нашем веке, да и то ближе к его второй половине. В советский период культурология вообще расценивалась как «буржуазная лженаука"и даже сам термин был не то что под прямым запретом, но, во всяком случае, под большим сомнением. Однако надо заметить, что культурологическая про­блематика все же пробивалась в трудах наших ученых, «маскируясь то под социологию, то под философию, то под филологию. Хотя культурология и очень молодая наука, но она имеет глубокие, еще донаучные корни.

В России вопросы культурологии ставились и отчасти решались в первую очередь в художественной литературе, особенно в той, которую принято называть философской: от Пушкина до Достоевского и М. А. Булгакова. Культурология не только изучает предпосылки и факторы, под влиянием которых возникают, формируются и развиваются культурные интересы и потребности людей, но и исследует их участие в создании, приумножении, сохранении и передаче культурных ценностей.

Культурология изучает культурную жизнь в различных обществах, стремясь выделить особенности и достижения основных культурно – исторических типов.

1. Предыстория  культурологи: анализ культуры в  истории философской мысли от  античности до Нового времени.

Слово «культура"(от латинского «обрабатывать, возделывать») имеет в языке много значений. Мы говорим и о культуре растений, и о культуре поведения, и о культуре Возрождения, и о человеке высокой или низкой культуры, и т.д. Во всех этих значениях упот­ребление слова в речи вполне правомерно, однако для целей науки необходимо придать понятию терминологическую четкость. Категории культуры и цивилизации в жизни человечества очень тесно переплетены; более того вырастают из одного корня. Культура невозможна без цивилизации, а цивилизация — без культуры; в этом выражается их взаимодействие и взаимозависимость. Но в то же время это существенно разные явления, отражающие разные стороны отношения человека к действительности.

 Antiquitas в переводе с латыни значит «древность, старина». Античность часто рассматривают как исток, основу европейской и даже современной мировой цивилизации. Эпоху античности подразделяют на три этапа: древнегреческий, эллинистический и древнеримский.

Античная цивилизация резко контрастирует с цивилизациями Древнего Востока. Различия заметны в первую очередь в формировании такого явления, как демократия. Греческие города-государства и республиканское устройство Древнего Рима не могли не наложить отпечаток как на развитие экономики в период, когда частная форма собственности перестала подавляться государством и соответственно этому стал развиваться недеформированный внутренний рынок, так и на развитие ментальности. Произошла десакрализация политической и культурной жизни, стало возможным развитие философии. Общекультурный мировоззренческий уровень нашел свое отражение и в области изобразительного искусства, достигшего в период античности небывалого рассвета. В Западной Европе в эпоху Средневековья постепенно стала формироваться самобытная культура, основой которой было наследие не только Античности, но и варварского кельто-германо-славянского мира.

Абсолютизм пришел в Европу достаточно поздно, лишь к концу XIV в., когда сложились сильные централизованные государства. Монархической власти противостояла церковь. Христианство постепенно из гонимой религии стало господствующей. Церковь же, будучи наднациональным институтом, превратилось в крупнейшего собственника. Ей принадлежало до трети всех западно- и центрально-европейских земель. Поэтому, представляя собой самый могущественный финансово-экономический континентальный институт стала претендовать и на подобающее ей место при решении политических, не говоря уже об идеологических, вопросов. Ни один сколько-нибудь значащий вопрос в государстве не решался без высшего церковника страны – кардинала или епископа.

Но в Западной Европе возникают в Средневековье и первые ростки демократии. В континентальной Европе появлялись города-республики, которые принимали свои хартии вольностей. Во главе этих городов стояли выборные советы коммун, которые распоряжались финансами, судопроизводством, а также войском. Наличие прав у городского населения способствовало возникновению в Англии, Франции, Испании парламентов, обладавших законодательной властью. Вышеперечисленные факторы привели к тому, что в средневековой Западной и Центральной Европе сложились к XII – XIV вв. новая форма власти – сословно-представительная монархия и новый способ производства - феодальный.

К отличительным чертам средневековой европейской культуры можно отнести высокую степень урбанизации. В Европе существовали тысячи городов, причем уже в XI в. город с населением в 4 – 5 тыс. человек считался средним.

То, что средневековая Европа была обществом традиционным, сказывалось и в области ментальности. Безусловное господство церкви в идеологии нашло свое отражение в таком явлении, как крестовые походы, когда весь европейский мир пришел в движение по велению римско-католических иерархов.

Появляются первые каменные христианские церкви, перенимавшие черты римских базилик. Два ряда соединенных арками колонн делили церковь в длину на три нефа. Средний неф всегда был шире и выше боковых, в его верхней части находились окна. Важнейшим признаком базилики и служила эта верхняя, залитая солнцем часть здания. В восточной части, перпендикулярный остальным. Базилика в плане представляла собой букву «Т». Из восточной стены наружу выступала полукруглая ниша – апсида, где размещался алтарь. Интерьер церкви украшался фресками и мозаиками. Первоначально изображения святых окружал тератологический орнамент из фантастических животных. В отличие от античности в христианских храмах нигде не было изображения нагого человеческого тела.

Скульптура не получила широкого развития в раннее Средневековье. Христианская церковь считала, что круглая скульптура носит явные черты языческого поклонения идолам. Поэтому во многих местах круглая скульптура просто запрещалась.

После необратимого упадка античных школ только церковь, в особенности монастыри, продолжала распространять основы латинской грамматики. Начали создаваться школьные учебники по грамматике, риторике, астрономии. По этим учебникам учились представители многих поколений европейцев.

Столь высокий подъем культуры вошел в историю под названием каролингское возрождение.

1.1Формирование  культурологи как самостоятельной  науки к середине XX века.

 Культурологические концепции ХХ века сложны для классификации именно потому, что они чаще всего находятся на стыке разных подходов, на границе ясно выраженных трактовок культуры.

Возьмем точку зрения известного антрополога, исследователя культуры племен Новой Гвинеи Бронислава Каспера Малиновского (1884-1942), который ввел в культурологию принцип функционализма. В трактовке Б. Малиновского любая культура - это целостная система, состоящая из набора элементов, которые, в свою очередь, связаны отношениями функциональной взаимозависимости. Указанный принцип функционализма, безусловно, уходит своими истоками к позитивно-научному мышлению. Ведь как раз у позитивно мыслящих ученых устройство культуры подобно организации всякого живого организма, и даже технической системе.Но в то же время Б. Малиновский стремился доказать, что различные культуры никак не связаны между собой, а потому бессмысленно, подобно этнографам, располагать их в качестве ступеней в культурно-историческом развитии. Таким образом, отрицая единство культур и культурно-исторический прогресс, этот исследователь сближается с теми, кто, подобно О. Шпенглеру, отрицает взаимосвязь культур в пространстве и во времени. И то же можно сказать о русском ученом Н. Я. Данилевском, который в свое время настаивал на научном подходе к культуре, но, тем не менее, предполагал изначальную разобщенность культурных организмов, что больше свойственно неклассически мыслящим культурологам.

Своеобразный синтез позитивно-научной и неклассической позиций в культурологии предложил французский исследователь Клод Леви-Строс (р. 1908), который, подобно другим этнологам ХХ века, занимался исследованием жизни и сознания дикарей, сохранивших свои традиции вплоть до ХХ века. Своей задачей К.Леви-Строс, возглавлявший в свое время Антропологический музей в Париже и служивший профессором в Коллеж де Франс, считал изучение перехода от природы к культуре. При этом Леви-Строс разработал своеобразную структурную антропологию, методологическая суть которой как раз в сочетании элементов позитивнонаучного и неклассического подходов к культуре.

Леви-Строс считал, что объективная точка зрения науки, предполагающая изучение культуры извне, и точка зрения той философии, которая стремится изучать культуру только субъективно и изнутри, вовсе не противостоят друг другу. В отличие от того, что утверждал, к примеру, В.Дильтей, Леви-Строс считал, что возможно реально совместить точку зрения внешнего наблюдателя и внутреннего "вживания" в культуру. Указанную методологию исследования культуры он практиковал, изучая мифы американских индейцев. Трактовка первобытного мифа, предложенная Леви-Стросом, считается значимой в соответствующей области науки. Что касается метода исследования культуры, то здесь Леви-Строс не добился серьёзной поддержки у своих коллег.

Необходимо уточнить характеристику методологического многообразия в современной культурологии. Это многообразие до определенного времени было скрыто от отечественной науки в силу известных идеологических причин. Но не будет преувеличением сказать, что в 70-е годы XX века в советской науке наступил культурологический бум, связанный с освоением новейших западных разработок в этой области. Второй культурологический бум в нашей стране наступил в начале 90-х годов и определялся уже не внутринаучными, а политическими причинами. С падением Советской власти утратила былой авторитет и её идеологическая основа - марксистское обществоведение. И вместо истории КПСС, марксистско-ленинской философии и научного коммунизма у нас появились культурология, политология, социология и другие новые науки, которые давно преподавались в западных учебных заведениях.

Любая наука - это исследование природы, стремящееся выявить ее объективные законы. Но наука Нового времени, которая формировалась в Европе с XVI века, выстраивала объективную картину мира не так, как это было в древности.

• Во-первых, с самого начала она была сориентирована на масштабные наблюдения за жизнью природы.
• Во-вторых, она активно "выпытывала" тайны природы при помощи опытов и экспериментов.
• В-третьих, она ориентировалась на практическое использование полученных результатов.

 Наука Нового времени неуклонно становилась "производительной силой общества". И этим она отличалась от науки древнего мира, где научный поиск был фрагментарен и только косвенно был связан с запросами практики. Широко известны достижения греков в геометрии, успехи римлян в юриспруденции и естественной истории, изобретение алгебры арабами. Но только наука Нового времени превратилась в социальный институт, влияющий на жизнь всего общества.

В Новое время нормы и методы естествознания были спроецированы на всю науку, включая социальное и гуманитарное знание. Такого рода подход к социальным и гуманитарным проблемам принято называть позитивно-научным. Данный термин происходит от слова "позитивный", что в переводе с латыни означает "положительный". "Позитивными" науками в Новое время называли именно естественные науки. Соответственно, позитивизм - это применение методов исследования природы к исследованию общества и жизни человека, а значит к культуре. Позитивизм как способ мышления ученого не нужно путать с позитивизмом как особым направлением в философии XIX-XX веков. При позитивно-научном подходе ставку делают на точные методы, прежде всего математические, поскольку математика всегда считалась "королевой наук". Соответственно, позитивно-научный подход предполагает строгость и однозначность выводов. И объективным законом в этом случае считается только тот закон, который действует всегда и везде.

 Любопытно, что ценности цивилизации, становясь в опреде­ленных условиях ценностями культуры, могут продлевать свою историческую жизнь уже в качестве последних. Так, в XX в., если исключить экстремальные ситуации и кулинарную экзоти­ку, никто не пользуется костром для обогрева жилища и приго­товления пищи — с точки зрения цивилизации эта ценность ут­рачена, уступив место печам, газовым и электрическим плитам, центральному отоплению и т.п. Однако люди все-таки продолжа­ют жечь костры, удовлетворяя уже не материально-практические, а духовные, культурные потребности (эстетическое наслаждение от созерцания живого огня, чувство единения с природой, при­общение к исторической памяти, реализация романтического ми­роощущения, эмоциональный протест против современной ци­вилизации и урбанизации, отдых и психологическая разрядка и т.п.). Как духовная, культурная ценность костер продолжает жить, несмотря на все достижения цивилизации.

На рубеже XIX—XX вв. и на протяжении первой половины XX в. в оценке достижений цивилизации существовали и другие тенденции, которые, пожалуй, были даже сильнее нега­тивного отношения к ней. Это объясняется очередным и весьма мощным всплеском научно-технического прогресса, впечатляющими результатами в покорении природы. Лишь неко­торые из них: практическое освоение электричества, изобретение телеграфа и телефона, вообще прогресс в области средств коммуникации, покорение Северного и Южного полюсов, сооружение Суэцкого (1869 г.) и Панамского (1914 г.) каналов, за которыми уже в советское время последовали Волго-Дон и Волго-Балтийская система, создание гидроэлектростанций, стремительное раз­витие авиации — все это и многое другое вызывало гордость за человека, сумевшего превзойти природу, «улучшить"ее. Очень показательны в этом отношении были те же каналы: «неразум­ная"природа заставляла корабли чуть не месяц плыть вокруг Южной Африки или Южной Америки, а человек «исправил"этот недостаток. Еще более очевидными были результаты агрономи­ческой деятельности человека (Бербанк, Мичурин, крылатое из­речение которого — «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее — наша задача», — могло бы стать девизом всей этой эпохи). Человечество почувствовало возможности, казавши­еся безграничными.

Правда, и в это время раздавались отдельные голоса, призы­вавшие человечество не увлекаться покорением природы, не на­носить ей непоправимого ущерба — таким предостережением был, например, роман Л.Леонова «Русский лес». Однако принципиаль­но дело изменилось лишь после второй мировой войны. Во второй половине XX в. все более и более мощным становится призыв беречь природу и ограничивать вмешательство в нее цивилизации. В настоящее время мы переживаем, очевидно, пик этой культур­ной ориентации. Что же именно произошло во второй половине нашего столетия, что заставило говорить об экологии не только ученых, но и публицистов, писателей, политиков, да и вообще едва ли не всех людей? Решающими здесь оказались два обстоя­тельства.